Журнал Поляна - Поляна, 2013 № 01 (3), февраль Страница 29

— Хватит базарить! — сказал Лысый, открывая портвейн. — Девчонка — это же хорошо! Шкет! Врубай музыку! И давай, Тиф, наливай своей ведьме. Она у тебя что пьет, водку, шампанское или все вместе?

Шкет нажал кнопку на магнитофоне, и задрожали стены.

— Придурок! Сделай потише, а то ментов накличешь, — заржал Бешеный.

Я прошла к столу, оттолкнула руку Тифа, который пытался меня обнять и села на что-то похожее на табуретку. На импровизированном столе прямо напротив меня лежали апельсины, они возвышались горой. Их было так много, что от оранжевого пестрило. Музыка, апельсины, свечи, Новый год. В общем, я напилась. Мне давно не было так весело, как в этом подвале. Я танцевала на столе, размахивая своей широченной юбкой. Потом Тиф кружил меня на руках, а я хохотала. Шкет и Лысый отплясывали парой в вальсе. А Бешеный дирижировал бутылкой.

— Апельсин в юбке! Мурена! Ведьма! Трон! Ведьме — трон! — ржал Бешеный.

— Какой трон? — подскочил к нему Шкет.

— Железную кровать там, за стенкой! Несите ее сюда! — хлопал в ладоши Бешеный.

Тиф наклонился ко мне и на ухо зашептал: «Пора отсюда делать ноги. Беги к выходу!»

— Вот отстой! Тиф! Ты — идиот! Что за динамо! — слышала я громовой голос Бешеного, пробираясь по длинному темному коридору к выходу. Я пыталась бежать, но длинная юбка все время за что-то цеплялась. Я бежала по подвалу и чувствовала, что кто-то дышит мне в спину. Я боялась обернуться.

Почему надо мной издевается физкультурник?

Как давно это было.

Я наконец-то пошла в школу, в первый класс, все как полагается. Но я была левшой. Меня старательно стали переучивать. Ручку из левой руки перекладывали в правую. А мозги от этого сразу склеивались, и я не могла уже ни о чем думать, как только о том, как написать правой рукой, которой не умею. Я возвращала ручку в ту руку, которая плакала о ней. И буквы, и цифры начинали литься на линеечки и клеточки в тетради. И снова Светлана Петровна около меня. Опять она разлучает мою левую руку с ручкой. Опять я в ступоре. Мозги в трубочку. Как это сделать, как делают все? Я не умею «как все»! Я не хочу «как все»! Дура! Я радовалась звонку на перемену, наверное, больше всех. Заканчивалась эта борьба. Я была свободна! Мне хотелось бегать, толкаться, прыгать, кричать и визжать. И вот я мчусь из класса к столовой, из столовой обратно, несусь между колоннами. Влетаю в какую-то дверь. Здесь не должно быть двери! Откуда она взялась? Кто открыл ее? Я заглядываю внутрь. Вот это да! Здесь мячи, много мячей разного цвета и размера, в углу спрятался «козел», яркие обручи вдоль стены, лыжи ждут здесь зимы и снега, и целая гора спортивных матов. Я разбегаюсь и запрыгиваю на самый верх. Вдруг строгий голос одергивает меня:

— Так, это что еще такое? Как зовут? Кто такая? Из какого класса?

Я съезжаю с матов. Просто сажусь и качусь вниз, и тут меня ловят сильные и большие руки Сан Саныча. Он учитель физкультуры у старшеклассников.

— Я — Егорова Маруся из первого «Б».

Так мы познакомились. Здесь была комната для спортивного инвентаря. Теперь, когда она была открыта, я прыгала на матах и Маринку тащила сюда. Учитель смеялся вместе с нами. А мы катились вниз, он ловил нас и закидывал снова наверх. Мы визжали как оглашенные. И вдруг однажды Маринка молча ушла. Повернулась и ушла. Я оглянулась, а ее нет. Я попрощалась с физкультурником и поспешила в класс. Зазвенел звонок, и все бросились по классам. Мне хотелось спросить Маринку, почему она ушла, ничего не сказала, не позвала. Но Маринка была уже у дверей в класс, а меня все кто-то отпихивал и отталкивал, и я кого-то толкала. Начался урок. Я написала Маринке записку. Она не ответила. Потом мы молча шли домой.

Она больше не ходила прыгать со мной на матах. Она теперь стояла у окна и читала. Я злилась на нее, но ничего не могла понять.

Сан Саныч поправил спустившийся гольф у меня на ноге и щелкнул легонько по носу. Я наклонилась к мячам и потянулась, чтобы взять один из них. И вдруг поняла, где у меня будет расти грудь, его руки почему-то оказались на этом месте. И я ойкнула. И пошла. И пошла к Маринке, читать ее учебник. Я ничего ей не сказала, она ничего не спросила. Я забыла обо всем этом на несколько лет. Вспоминать не хотелось. Но вот через несколько лет на уроках мы снова с ним встретились. Оказалось, он помнит очень хорошо меня и Маринку.

— Егорова! Что ты ползешь по лыжне? Егорова, почему кросс не бежала? Егорова, а метать ты собираешься? А прыгаешь в длину как? Ноги, ноги выше поднимай, когда высоту берешь! Двойка, Егорова!

И я решила — все! Хватит! Я сказала Маринке, что нам надо записаться в секцию по стрельбе. Она спросила: «По какой стрельбе?» — «Из пистолета», — ответила я и протянула ей объявление из школы ДОСААФ.

Маринка носила очки. Нет, она носила их в портфеле, в сумке, где угодно только никогда не использовала по прямому назначению. Ее глазами была я. Я читала ей объявления на всяких вывесках. Она почему-то очень интересовалась, что написано там, а что приклеено здесь. А кто там идет? Он симпатичный? Мне приходилось рассказывать ей, читать, записывать. Она интересовалась многим, была любознательна, чем очень меня мучила. Последнее ее достижение было таскать меня по своим свиданиям. Она объясняла это тем, что я должна ее проводить до кавалера, а то она может его не узнать и пройти мимо. Конечно, Маринке идти на стрельбу незачем. Но, простите, я же хожу с ней. Самое интересное было то, что и в тире она очков не надевала, а стреляла лучше меня. Как ей это удавалось, непонятно. Мистика!

Я вышла из подвала. На улице было уже светло. Дворничиха чистила снег. Она посмотрела на меня, на дверь в подвал и прошипела: «Шалава!» Я так устала, что спорить с ней не стала.

Кто-то дернул меня за руку. Я повернулась — Тиф. И тут, как только я его увидела, меня вдруг прорвало.

— Не подходи ко мне! Слышишь? Я боюсь заразиться тифом! Какого черта ты привел меня туда?

— Марусь! Ты, правда, что ли, поверила? Бешеный так приколоться любит, а я ему подыграл. Ты же с Жекой, моим соседом, в одном классе учишься. И имя есть у меня, Стас. Ребята, придурки, любят всякие прозвища. А я привык, уже не замечаю. Я когда-то подстригся коротко, так они Тиф и Тиф. Так и пошло. Я в техникум после школы поступил. Мы жили на Западной стороне, потом переехали сюда, на Восточную.

— Ну, знаешь, шутки у вас дурацкие! Все, я — домой!

Я оглянулась. Дворничиха чистила снег, что-то бормотала себе под нос. А мне было хорошо!

Я люблю ходить в магазин. Вернее, я люблю ходить в магазин в шляпный отдел. Я открываю дверь и захожу в наш универмаг. Я прохожу мимо полупустого отдела с обувью. Какие-то бесконечные тапочки и кеды, кеды и тапочки. Что носят люди? Нет, иногда что-то завозят, и тогда здесь столпотворение. Все что-то примеряют, все подряд туфли, сапоги. Продавщицы суетятся, бегают, что-то приносят и уносят. «Берите на вырост», — советуют. «Всегда можно одеть носок потолще. Берите! О чем вы думаете?» Через какое-то время это все исчезает и становится тихо, и скучающие продавщицы снова раскладывают по полкам тапочки и кеды.

Дальше — отдел игрушек…

Однажды мама взяла меня за руку, и мы пошли в универмаг. Она хотела, чтобы я сама выбрала для себя какую-нибудь игрушку в подарок на день рождения. Мы пришли, а там только резиновые пупсы и кубики, совок и ведерко. Я все думала, что мне выбрать из этого, но не знала что. Вдруг волшебница-продавщица внесла и посадила на полку двух желтых медведей, больших, плюшевых, с коричневыми ушами, черным носом, блестящими глазами.

— Мама! Купи мне!

— Девушка, можно посмотреть игрушку? — попросила мама.

Продавщица протянула медведя.

— Только учтите, у него нога кривая.

— А у другого? — одновременно спросили мы.

— У этого беда с глазами. Один выше, другой ниже пришили, — потрясла девушка-продавец перед нашими носами другим медведем.

— Мама! Тогда мне этого, с кривой ногой!

— Скажите, пожалуйста, а других игрушек не будет больше?

— Попозже будут еще две собаки.

— Мама, мне не нужна собака!..

А там дальше, если еще пройти отдел с тетрадями и карандашами, будет отдел шляп. Здесь всегда мало людей. Может, сюда не доходят, а может, просто не носят сейчас шляп. А может быть, их не носят в нашем городе. Действительно, куда ходить в шляпке? На работу… В кино… На свидание… Нет, всем некогда. Шляпку одеть надо с чувством, с расстановкой, не спеша, подбирая ее к прическе, к своему наряду и настроению. Я прихожу сюда и примеряю шляпы. У меня нет ни прически, ни наряда, но есть огромное настроение, которое заменяет мне все остальное. В зеркалах я отражаюсь то в длинном платье, то в белоснежном плаще… И шляпка то одна, то другая, то третья — взлетают и кружат около моей головы. Вдруг все обрывается.

— Девочка! Положи все на место и выйди из отдела!