Гальрадский ястреб - Сергей Богатков Страница 29

Вилберн был стар. Большую часть жизни он посвящал благополучию рода Рокстерли.

— В замке суета и это осложняет ситуацию, — пояснила Камилла. — Советник Двейн много времени проводит у себя в кабинете, никого не пускает и что он там делает неизвестно. В замке множество гостей. И никому нет никакого дела до безопасности девочек.

— Возможно, поэтому я и попросил Дориана о помощи, и прислали вас, — ответил Вилберн.

Он всегда говорил неторопливо и спокойно, даже если это были очень важные вещи, а решение требовалось незамедлительно. Спокойствие отражалось и в неторопливой походке, несуетливых движениях.

— Видел, как вы общались с Амелией, — заметил советник. — Несколько раз. Если вам удалось заполучить её расположение, значит, вы способны на невозможное.

— Вы так считаете?

— Амелия мало кого к себе подпускает после смерти Оливии. Мать она была плохая, но все-таки — мать. А если говорить о самой Амелии, то она в людях разбирается, я это знаю, уж поверьте. Вы хороший человек. Но независимо от того, какая вы, нужен результат.

Камилла вздохнула. Вилберн говорил очевидные вещи, как тут поспоришь? И правдивые. С момента пребывания в Браго пятнадцать дней назад попытки понять, кто именно писал старшему советнику об убийстве Лиры, не сдвинулись с мертвой точки. И только недавно, когда Дьюк рассказал о покушении на Лиру в особняке, кое-что прояснилось. А ведь эта почти взрослая леди даже не сообщила ей, что покидает замок! Но рассказывать о покушении, не стоило. Тогда пришлось бы сказать и то, что Дьюк с общиной напали на имение Рокстерли, будучи изгнанниками, совершив тем самым преступление.

— Возможно, мне нужно ещё раз поговорить с вашей служанкой, — предположила Камилла.

— Хорошо, я пришлю её. Но позвольте поясню ещё раз? Ави не просто служанка, а мои глаза и уши в этом замке и на протяжении нескольких лет уже не раз сообщала важную и полезную информацию. Да и советник Двейн изменился за последние полгода, стал будто другим человеком, уже и не узнать. А раньше мы хорошо общались. Верно, это из-за того, что спутался с североземцами.

Вилберн сложил несколько бумаг на столе в одну стопку и убрал в заплечный мешок, лежащий на коленях. По всей видимости, до прихода Камиллы, он наводил порядок и собирался в дорогу. Вздохнув, старик поднял глаза на Камиллу, и жадно оглядел с головы до ног, словно оценивая красоту женского тела. К слову, именно он подарил ей несколько шикарных платьев, тунику, пару поясов и подходящую по размеру обувь. Откуда это все и кому принадлежало раньше, язык не повернулся спросить. Но всё подошло почти идеально.

— Вижу, вы стали разговаривать более вежливо. И одеваетесь, как подобает высокородной даме. Быстро учитесь. Смотрите, как ведут себя другие. Похвальная наблюдательность, — заметил он. — Но знайте, за этими улыбками, за этими вежливыми фразами скрывается чернь. Все, что хотят эти люди, гости, приехавшие лицезреть престолонаследие, это облизать Лиру Рокстерли с ног до головы, чтобы заручиться связями, поддержкой и финансированием из казны центральной провинции. Лучше бы Лира спросила при случае, где все они были в тот час, когда императору понадобилась поддержка пять лет назад, вы так не считаете?

— О чем вы говорите? — не поняла Камилла.

— О нападении североземцев. Не припоминаете? Северная провинция пострадала, но, благо, не слишком сильно. Экономику довольно быстро удалось восстановить, хотя это уже никого не волновало. Главное, что император Норберт справился, разбив североземцев силами своего ордена. Пожалуй, это последний значимый поступок, который он свершил перед тем, как расстаться с жизнью.

Камилла не ответила. Вилберн ничего не знал о её детстве. Прошло пять лет после нападения на коммуну, и казалось, время пролетело незаметно. Все эти годы она иногда спрашивала себя: родная деревня до сих пор существует или навсегда стерта с лица земли? Мог ли кто-то выжить и вернуться? Чтобы отстроить сожжённые дома, заново засеять землю и развести скот. Чтобы смотреть, как плодородная почва впитает невинную кровь и примет в свои объятья мертвые тела. А затем продолжит приносить жизнь, как это было всегда.

— Видите? — спросил советник, достав из-под плаща завернутое в трубочку и перевязанное лентой письмо.

— Что? — не поняла Камилла.

— Печать, — Вилберн указал пальцем на надломанную после вскрытия печать герба Рокстерли. — Меня вызывает лично управитель Грейнор. К сожалению, вынужден оставить вас разбираться со всем самостоятельно.

Камилла чуть не потеряла дар речи. Взглянув на печать, она увидела символ ястреба, расправившего крылья в двойном круге. Герб Рокстерли, встречавшийся в коридорах замка.

— Что? — возмутилась она. — Вы не можете уехать! А если меня раскроют? Вас рядом не будет.

— Никому нет никакого дела до безопасности. Разве не вы это сказали? Вряд ли кто станет подозревать, прошло уже почти две недели. Поэтому помните: все в ваших руках. Лира — будущее всего Гальрада. Истинная дочь своего отца. Если все пойдет хорошо, она заявит о своем праве на престолонаследие и станет императрицей всего Гальрада.

— Это немыслимо, — прошептала себе под нос Камилла, понимая, что не сможет ничего изменить.

— Я отправил письмо Велимиру о том, что покидаю замок и оставляю вас одну. Попросил, пусть прибудет в леса Саргоса и ждет, чтобы в случае необходимости обеспечить вам безопасный отход. На ваше счастье он один из лучших блуждающих на континенте и, думаю, сможет вас разыскать.

Советник встал из-за стола, перекинул сумку через плечо и оглядел кабинет. А затем спросил:

— Могу я что-то ещё сделать для вас напоследок?

— Может, вы хотя бы скажете дяде Лиры, что она в опасности?

— Я думал об этом, но нет, — ответил советник. — Не то, чтобы Грейнор мне не доверял. Мы всегда были в хороших отношениях. Однако не общались уже около полугода. И с тех пор, как он начал странствовать по провинции, многое изменилось здесь, в Браго. Сейчас у меня нет никаких доказательств, а слова простой служанки легко опровергнуть. И в итоге ничего не изменится.

— То есть, управитель не поверит? — уточнила Камилла.

— Моё слово против слова старшего советника? Нет, не думаю. Знаете, раньше, когда был жив Норберт, я вел дела по внешней политике всего государства. Хорошие были времена, но они прошли. Теперь меня считают стариком, которому всюду мерещатся заговоры и посягательства на семью управителя.

Вилберн вздохнул.

— Что ж, прощайте, Камилла. Надеюсь, когда встретимся в следующий раз, Лира будет жива и здорова.