Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1973 год Страница 3

...Наконец я снова на земле. Свет, снег, небо. Какой простор! Машина легла на обратный курс. Горы раздвинулись и, выпустив нас, тут же сомкнулись.

Джермук — Севан

Осажденные вечным льдом

Польские писатели, супруги Алина и Чеслав Центкевичи, посвятили свою жизнь Арктике — ее исследователям, ее жителям, ее природе. Их книги «Завоевание Арктики», «Кем же ты станешь, Фритьоф?» (о Нансене), «Человек, которого позвало море» (об Амундсене) изданы на русском языке. В этом году супруги отмечают сорокалетие своей литературной деятельности. Мы предлагаем читателям главы из их новой книги, которая готовится к печати в Гидрометеоиздате.

Издавна гренландского охотника уязвляло название эскимос, означающее в наречии индейцев Лабрадора «тот, кто пожирает сырое мясо»; однако оно привилось повсеместно и бытует по сей день. Тем не менее в разговоре с гренландцем — а именно так последние полвека называют себя жители острова — не следует звать его эскимосом. В лучшем случае это сочтут бестактностью, в худшем — оскорблением.

Извечный странник, эскимос-гренландец искони отличается гордостью. Той самой, которая заставляла голубых наездников в сердце Сахары — туарегов — закрывать свои лица, чтобы скрыть полученные ими в сражениях раны и не возбуждать жалости женщин.

Одинокая борьба с враждебным миром, окружавшим гренландского охотника, с мертвой пустыней, с холодом и голодом привили ему чувство огромной ответственности. Он знал, что может рассчитывать только на собственную расторопность и мужество, что он сам вершит свою судьбу и судьбу своих близких. Эта ежедневная, чуть ли не ежечасная борьба внушала ему не только чувство собственного достоинства. Он гордился своим происхождением, называя себя иннук или иннуит , что означает: «человек в полном смысле этого слова», «настоящий человек».

К пришельцам, чаще всего беспомощным перед лицом Арктики, он относился как к существам неполноценным. Называл он их каблуна или краслуна («собачий сын») с оттенком иронии и снисходительности. Наивысшей похвалой в устах эскимоса прозвучали слова, которые после многих лет совместных зимовок и странствий услышал адмирал Пири от старого гренландского охотника: «Ты почти как мы, ты — иннук».

— Как можно уважать каблуну, — вопрошал с достоинством эскимосский зверолов, — если он не в состоянии построить во время пурги убежище из снежных плит? Если он не способен одним взмахом кнута принудить собачью упряжку к повиновению? Того, кто не в состоянии переносить голод или холод? Такому достаточно потерять компас в пути, чтобы заблудиться как слепому, он не найдет сам ни севера, ни юга, не поймет, что предвещает ветер, не разглядит следов стада карибу под свежим снегом, не разгадает, как давно они проходили здесь, не найдет, где тюлень протаивает лунку во льду. Разве у него хватит терпения выжидать над такой продушиной, чтобы добыть пищу для своей семьи?..

В этом мире арктических понятий свои ритуалы учтивости и обходительности. Петер Фрейхен, датчанин, который поселился в Гренландии и взял в жены девушку-эскимоску, рассказывает, как однажды, после десяти с лишним дней, проведенных в поисках добычи, охотники, усталые и голодные, вернулись с пустыми руками в поселок. Они знали, что старик Аугутидлуарссук известен своим гостеприимством и никто никогда еще не уходил из его иглу голодным. При виде гостей хозяин забеспокоился, беспомощно развел руками и долго оправдывался, сколь ему неприятно, что он должен в этот раз разочаровать уважаемых охотников, так как у него осталась лишь самая малость еды, к тому же «негодной в пищу человеку».

«...Я был уже знаком с эскимосскими обычаями, поэтому не принял всерьез этих сетований, — пишет Фрейхен. — Другие также ожидали терпеливо, пока старик кончит говорить. Он вышел из иглу и через мгновенье вернулся с огромным мешком из тюленьей кожи, полным мороженой птицы. Деликатес!

— Даже мои бедные собаки, и те не захотят дотронуться до этой снеди, — причитал старик.— Я навсегда уронил себя в ваших глазах.

Так был соблюден церемониал эскимосской учтивости».

После многих лет, проведенных среди гренландских эскимосов, Петер Фрейхен пришел к выводу, что, несмотря на внешнюю суровость, они зачастую значительно более чутки и деликатны, чем его соотечественники — датчане.

История гренландских эскимосов представляет собою убедительный пример приспособляемости человека к окружающей его среде. В Арктике жизнь не замирала ни на миг, разве что стрелки часов истории остановились на каменном веке и в течение многих столетий не сдвинулись с места.

В своем изнурительном повседневном труде люди пользовались помощью одной-единственной твари — собаки, которая, по-видимому, прибыла вместе с ними из далекой Азии.

— Без помощи собаки ни один человек не выжил бы в пустынных просторах Арктики, — говорил адмирал Пири.

Каким мастерством, неисчерпаемой изобретательностью и терпением нужно было обладать, чтобы из костяных пластинок и китового уса, обвитых ремнями или кишками зверей, сделать гибкий и пружинистый дальнобойный лук или гарпун — подлинный шедевр равновесия. С костяным острием гарпуна соединен надутый воздухом поплавок, благодаря чему смертельно раненный тюлень не тонет в воде.

Добротные сани, способные выдержать быструю езду по шероховатому снегу и по кручам ледников, построенные без куска железа, без шурупов или гвоздей, по сей день вызывают восхищение. Знаменитые нансеновские сани, которыми до сих пор пользуются в снаряженных по последнему слову техники экспедициях на обоих полюсах земного шара, представляют собою модернизированный вариант старинных эскимосских саней.

Эскимосская лодка-каяк выдержала испытание в течение тысячелетий. Легкий, эластичный остов, изготовленный из брусков плавника, пригнанного в Гренландию морским течением с берегов далекой Сибири или Северной Америки, эскимосы обтягивали большими кусками кожи свежезабитых бородатых тюленей. Эти кожи, гладко выделанные, без следа шерсти, эскимосы сшивали с помощью костяной иглы швом, который не дырявил обшивки.

Каждый охотник сам строил себе каяк, сообразуясь со своим ростом. Эта самая юркая лодка в мире имеет обычно около шести метров в длину, всего полметра в ширину и четверть метра в высоту. Роль «амортизаторов» играют куски кости моржа, помещаемые на носу и корме. Снизу прикрепляются клыки нарвала, чтобы предохранить лодку от удара о льдину. Ни один эскимос не умеет плавать — да и к чему это? В ледяной воде арктического моря долго не продержаться.

Круглое отверстие, через которое охотник залезает в каяк, обязано быть очень маленьким, края его должны плотно прилегать к телу. Таким образом, охотник образует одно нераздельное, водонепроницаемое целое со своей юркой лодкой. Когда резкий удар волны переворачивает каяк вверх дном, эскимос одним движением руки под водой легко выправляет лодку.

Сегодня спортсмены всего мира мастерят легкие лодки по старинному эскимосскому образцу, пользуясь вместо кожи пластиком или прорезиненным полотном.

Слова «каяк» и «иглу» вошли во многие языки, равно как и «анорак» — куртка с капюшоном, надеваемая через голову. Сшитый из тюленьих шкур, анорак должен быть свободным, чтобы воздух — этот дополнительный изоляционный слой — мог беспрепятственно циркулировать под ним. Когда охотник во время продолжительного бега за собачьей упряжкой вспотеет, ему достаточно откинуть капюшон, чтобы испарина улетучилась через широкий воротник.

Эскимосская обувь — камики, состоящая из двух частей — внутренней, шерстью к телу, и внешней, шерстью наружу — также результат многовекового опыта. Обувь из тюленьей кожи не промокает, отлично сохраняет тепло, особенно если выстлать ее сухой травой или клочьями шерсти мускусного быка. Зимние камики из медвежьего меха глушат шаги охотника, а тюленьи камики для лета не скользят по льду.

Когда весной солнце в Арктике вступает на несколько месяцев в свои права, его лучи, отражаясь от каждой щербинки во льдах, больно режут глаза. Современные солнцезащитные очки, применяемые в последнее время полярниками, имели один крупный недостаток: пар замерзал на стеклах или пластике, покрывая их непроницаемой пленкой. Эскимос не испытывал этих затруднений. Тонкие костяные пластинки с узенькой горизонтальной щелкой отлично защищали глаза от ослепительного блеска солнца, не мешая в то же время видимости.

Высшим достижением изобретательности эскимосов является иглу — дом из глыб снега, единственного строительного материала, который всегда у них в изобилии. Жители северной Гренландии не понимали, что глыба снега пориста, содержит миллионы наполненных воздухом ячеек, что она плохой проводник тепла, а следовательно, превосходное изолирующее вещество; зато они по опыту знали, какой теплый дом из снега.