Дороги Сонхи - Антон Орлов Страница 3

Эхо магического импульса – похоже, отправила кому-то мыслевесть. Вслед за этим Куду больно пнули под колено, а развернувшегося для бегства Монфу прямо в копчик. Мейленанк ахнула и благоразумно отступила к краю тротуара. Потеряв равновесие, Куду уселся на брусчатку и получил пинка по ребрам. Всхлипнувший от боли Монфу попытался поставить щит, но Глодия еще больше рассвирепела и с помощью амулета нанесла удар, от которого он распластался как лягушка.

– Врать-то, я погляжу, стыда у вас нету! А кто тех мятежников подзуживал честных людей громить?! Мейлат, не бойся, наподдай им тоже! Какие я страдания по милости их шайки перенесла, тебе такое и не снилось! Уж теперь-то за все поплатятся!

Подоспевшие маги Ложи опутали их заклятыми веревками, зато оттащили распаленную Глодию.

– Это же ты надоумила Дирвена послать нас за Наследием Заввы! – гнусаво крикнул Монфу, хлюпая расквашенным носом.

– А я не затем сказала принести эти амулеты, чтобы дуралей против закона пошел! Я-то хотела, чтоб он их на благо Ложе использовал и продвинулся по службе, а вы свели его с Мулмонгом и Лормой, и давай на него дурно влиять! Он же как есть дурачина, своего-то ума нету! А я возражала против ихнего дурного влияния, и за это меня чуть не извели! А с кого началось, если не с вас?!

– Это не мы! – слабым голосом возразил Куду. – Это само собой…

– Само собой только говно из жопы лезет! – на всю улицу рявкнула бывшая королева.

Наверху со стуком захлопнулось окно.

– Глодия, вы роняете престиж Ложи, – попытался урезонить ее один из магов. – Нашим людям не подобает так выражаться, тем более в присутствии обывателей.

– А я чистую правду говорю! Я много чего про них расскажу…

После этого Куду и Монфу решили, что лучше уж они сами все о себе без утайки расскажут.

Допрашивали их каждый день с утра до вечера. Дознаватели и скорописцы сменяли другу друга, только им никакой передышки. Зато теперь они спали по ночам как убитые, без кошмаров – снаяны не могли проникнуть в тюрьму Ложи.

Ларвезийских магов интересовало все: и далекая эпоха, из которой они пришли, и Тейзург, и Лорма, и покойный Мулмонг, и то, что они видели-слышали во время смуты. Куду и Монфу расплачивались информацией за крышу над головой, за однообразную, но сытную кормежку, за отсутствие выматывающих душу сновидений. Они отчаянно надеялись, что останутся пленниками Ложи до конца своих дней, и в то же время подозревали, что нового удара долго ждать не придется.

– Говорят, ты начал интересоваться своим отражением в зеркале? Это очень мило и весьма похвально…

– Показалось, что меня покусала какая-то мошкара, – безразличным тоном отозвался Хантре. – Почти незаметно, уже прошло.

– А, ну разумеется… Что же ты не воспользовался заклинанием от мошкары?

– Не сразу обратил внимание.

– Готов поспорить, никто тебя не покусал. Но я также готов поиграть в деликатность и не буду развивать эту тему.

– Уже развил.

– Хантре, меня радует то, что в тебе наконец-то проснулся интерес к собственной внешности. И ты ведь знаешь, я умею ждать.

Он промолчал. Кто «говорит», можно не ломать голову: закутанная в шелка Венша, скромно ожидающая с кофейником возле арки, за которой белеет парапет террасы и серебрится ночное небо. Кроме нее некому. Подсматривать и подслушивать так, что даже он не заметит, здесь умеет только она. Идеальный соглядатай. Надо быть осторожней. В последнее время Хантре и в самом деле начал интересоваться отражением в зеркале – но не своим, а тем, которое в иные моменты подменяло его отражение.

Началось с того, что он мельком бросил взгляд на зеркало инкрустированного перламутром умывальника у себя в комнате, и показалось – что-то не так. С лицом. Хотя вроде бы все в порядке… Но это не совсем его лицо.

Из зеркала смотрела девушка лет четырнадцати-шестнадцати, и у нее были его глаза, его нос и линия скул, его очертания губ… Волосы тоже рыжие, но более темного оттенка. Вьющиеся, а у него просто волнистые, он их ради удобства распрямил с помощью магии. Сравнить одежду не было возможности, размеры зеркала позволяли увидеть только лицо.

Он поднял руку. Отражение не повторило его жест. Вернее, повторило, но с некоторой задержкой – после того как наваждение рассеялось. Вот теперь он видел там себя, а не кого-то другого.

Перегрелся на олосохарском солнцепеке?

Вначале Хантре так и решил, но потом снова ее увидел. В зеркале, которое висело в одной из ниш Халцедонового коридора, над тенелюбивым растением с узорчатыми листьями. Длилось это две-три секунды, но он успел спросить: «Кто ты?» Судя по мелькнувшему в глазах выражению, она его услышала – или прочитала по губам – и исчезла, уступив место его собственной растерянной физиономии.

Угрозы он не чувствовал. Тут не угроза, что-то другое. Как будто тянет сквозняком. И этот нематериальный сквозняк появился не вчера, а раньше. Похоже, после того, как кто-то попытался извне прорваться в Сонхи, а нынешний Страж Мира отныне и навеки запечатал для этой сущности Врата Перехода. Но как будто осталась щель, сквозь которую оттуда временами проникает что-то тревожащее, для чего и определения не подберешь.

Рассказывать об этом Эдмару он не собирался.

За окном уже начинало светать, когда Суно при свете волшебной лампы в виде мыши с ломтем сыра дочитал «Рубиновые записки». На столе перед ним лежало четыре словаря и стояло три кружки с остатками крепчайшего чая. Он испытывал изрядное недоумение.

Неужели Лорма за минувшие тысячелетия так и не добралась до этой книжки? А если добралась, неужели не сумела расшифровать рецепт Фагреби Вечного? Суно убил на эту головоломку несколько ночей, а ведь у древней вурваны было куда больше времени. Или, возможно, ей попадались негодные экземпляры – с незначительными искажениями в обрамляющем текст орнаменте и, как следствие, с другим конечным смыслом?

Если Фагреби Акрамон Вечный не соврал, вурван может сколь угодно долго выглядеть человеком в расцвете юности – для этого ему всего-то и нужно каждое полнолуние принимать зелье, приготовленное из крови могущественного сонхийского мага. Важное условие: маг и впрямь должен быть могущественным, иначе эффекта не будет. И второе важное условие: в его жилах должна течь чужая кровь.

Имеется в виду, что он должен был