По дороге к высокой башне. Часть третья [СИ] - Олег Юрьевич Будилов Страница 3

нему, как к взрослому и с тех пор ни разу не пожалел о своем решении. Принц рос, словно щенок дикого пса — сильным, ловким и опасным. Он знал лес, умел охотиться и ставить ловушки, и до поры забыл о своем высоком происхождении. Первое время лишенный привычного комфорта Бибон изводил меня бесконечными капризами и придирками, но со временем он сумел привыкнуть к новой жизни, и даже, казалось, научился получать от нее удовольствие.

Разбойников мы прождали напрасно. Ни на следующий день, ни даже через неделю они не появились. Признаться, я начал думать о том, что двое громил пришли к нам по собственному почину, но однажды к святилищу вышел одинокий путник. Он сильно хромал, и видно было, что дорога через лес далась ему с трудом.

— Здравствуй, святой отец, — сказал он.

Что-то в незнакомце заставило меня насторожиться. На первый взгляд он казался совсем не опасным и оружия не носил, вот только при его появлении у меня по спине пробежали мурашки. В прежней жизни мне не раз приходилось общаться с убийцами, и я научился безошибочно отличать их от обычных людей. Хорошо, что я отправил принца за водой и вернуться мальчишка должен был еще не скоро.

— Здравствуй, добрый человек, — ответил я и указал рукой на лежащее на земле бревно, — присаживайся. Вижу, что ты устал с дороги.

— Я Колун, — представился незнакомец.

Видимо чужак привык к тому, что его имя наводило ужас на людей. Возможно, в пригородах его хорошо знали и боялись, но в моем лесу оно мало, что значило. Тем не менее, я кивнул, давая понять, что догадываюсь, кто стоит передо мной и украдкой оглядел подступающие к поляне кусты стараясь разглядеть в зарослях притаившихся арбалетчиков. Судя по всему, Колун пришел один. Этот разбойник был ни чета тем, что приходили в прошлый раз, и вести себя с ним надо было соответственно. Не стоило грубить незнакомцу, поэтому я почтительно поклонился и ответил.

— Меня зовут Тибон.

После моего побега прошло больше четырех лет, и я был уверен в том, что даже если обо мне не забыли королевские шпионы, то обычные обыватели вряд ли вспомнят мое имя. Да и мало ли Тибонов в королевстве?

Колун даже ухом не повел. Он остался стоять в нескольких шагах от меня, опираясь на тяжелый посох.

— Я думал, что ты старше, — наконец сказал он, — а теперь вижу, что мои люди испугались совсем молодого человека.

— Это важно для тебя? — спросил я, присаживаясь на бревно. Конечно, при встрече с серьезным противником не стоило расслабляться, но я решил, что, если хромой попробует напасть, я успею увернуться и вскочить на ноги.

— Нет, — Колун покачал головой, подошел и сел рядом.

Похоже, когда-то он был серьезно ранен, потому что, расположившись на стволе поваленного дерева, отложил посох, выпрямил правую ногу и заученным круговым движением принялся растирать ладонью колено.

— Ловко ты с моими парнями расправился, — сказал он, — правда, я не самых лучших бойцов к тебе отправил.

Я пожал плечами. Конечно, предводитель разбойников не мог знать, что в старинном храме укрылся человек, который принимал участие в последней великой битве, в степном походе и в дворцовом перевороте. Я был молод, но на мою долю выпало немало испытаний.

Колун перестал тереть больное колено и неожиданно спросил, — я так и не понял, ты деньги по-хорошему отдашь или как?

— Ничего я тебе отдавать не буду, — твердо сказал я.

— Почему?

Разбойник с интересом уставился на меня. Наверно немногие в округе решились бы ему перечить. Откуда ему было знать, что кодекс воина запрещал уступать давлению и грубой силе. Чем больше напор, тем активнее должно быть сопротивление.

— Потому, что это не твои деньги.

— Ну, так ведь и не твои, — искренне удивился он.

— Не мои, — согласился я, — они на храм пойдут. Их люди для доброго дела собирали.

На самом деле святилище не нуждалось в ремонте — древние зодчие строили на века, но я собирался возвести над храмом деревянную беседку для того, чтобы люди могли молиться на свежем воздухе и не мокнуть под дождем и снегом. Строитель из меня был никудышный, поэтому на собранные деньги я хотел нанять плотников из пригорода. И мне хорошо и люди смогут заработать. У большинства моих прихожан с работой было неважно.

Колун тяжело вздохнул и надолго задумался.

— Я так понимаю, что пугать тебя бесполезно? — наконец спросил он.

Разбойник знал, что при желании сломить можно кого угодно, но, во-первых, он уважал сильных людей, а во-вторых, хорошо понимал, что священники и монахи не бояться смерти, потому что с радостью ждут момента, когда отправятся в обитель богов. Вопрос его был не случаен. Он просто хотел убедиться в том, что мне в этом мире нечего терять.

— Можешь даже не пытаться.

Бандит понимающе кивнул и неожиданно заговорил совсем о другом.

— В Паусе мне многие платят. Некоторых приходится заставлять, но большинство приходят сами за подмогой, за поддержкой. Люди знают, что я эти деньги не на девок продажных потрачу и не в кабаке пропью. Мне «ночной народ» кормить надо. Большинство из нас не по доброй воле в разбойники пошли. Людям жрать нечего, дети с голоду пухнут.

Я с интересом уставился на Колуна. На нем был ладный кожаный кафтан, хорошие сапоги, теплый плащ. На умирающего от голода разбойник был совсем не похож. Интересно сколько лавочников и ремесленников платят дать ночному мытарю?

Я поднялся с бревна, отошел к выкопанному в земле погребу, достал корзинку с едой, которую принесли сегодня прихожане, добавил кое-что от себя из наших с принцем запасов и поставил все это добро у ног Колуна.

— Возьми. Накорми несчастных.

Разбойник ухмыльнулся в бороду.

— А вина нет?

— У меня не харчевня.

Колун покачал головой и поднялся.

— Уж больно ты суров, монах, — сказал он, — не встречал еще таких.

Бандит забрал корзинку и, молча, пошел прочь. Уже у самых деревьев он остановился и оглянулся.

— Если захочу помолиться, пустишь меня в храм?

— Двери святилища открыты для всех, — ответил я, — приходи.

Почему-то я подумал о том, что старый разбойник еще не раз навестит нас с Бибоном. Что мне делать, если он действительно захочет помолиться в нашем святилище? Пожалуй, большинство священников указали бы ему на дверь, но вправе ли я лишать человека помощи богов? А вдруг когда-нибудь он совершит что-нибудь такое, что позволит ему искупить все грехи и занять почетное место среди истинных праведников? Такие случаи бывали. Значит и нечего голову ломать