Журнал «Если» - «Если», 2012 № 11 Страница 30

Мог с Рагом выбрался из главного дома. Зеваки-роильщики таращились на него, но не помогали. Репутация и подношения связывали знать. Роильщиков связывала дружба. Без имени он не мог претендовать на репутацию. В притворстве у него был лишь друг, которого он искалечил. Все как и тогда, когда не смог добиться стойки Вечер.

Мок заковылял по южной дороге. Знать взирала на него с презрением. Роильщики сторонились. Жалкий, но чистый в своей цели Мок терпел, словно игла, омываемая океаном. Он упал. И поднялся. Он слышал голоса, но упрямо волочился вперед — на шести ногах, с умирающим другом. Когда уже показался частокол имения Владыки Хака, магнитное поле Рага задрожало. Они упали на землю. Почти наступил вечер, и стойка Ночь все еще ускользала от него.

- Ðàã, - заговорил Мок, — прости.

— Я видел, что ты сделал, — прошептал Ðàã.

— Я сделал то, что делает знать, — ответил он. Потом выдернул из своей спины остававшиеся иголки Рага и одну за другой воткнул в друга. — Прости.

Равновесие?

Тело Рага приняло иголки, однако микроволны уже слабели и исчезали. Сколько же это продолжалось? Глазоножки Мока поникли.

— Ты храбрец, — сказал Мок.

— Нет, не храбрец.

— Ты рисковал собой ради меня.

— Это была не храбрость, — прошептал Ðàã. — Это была дружба.

— Я плохой друг.

— Ты не знаешь, как быть хорошим другом. Это не твоя вина. — Магнитное поле Рага снова дрогнуло.

Мимо проходил длинноигольчатый дворянин. Мок подал ему знак, но тот не остановился. Стойка Вечер. Неустойчиво. Наклон в одну сторону, потом в другую. Глазоножки Мока поникли еще ниже. Их заметил роильщик и подбежал к ним.

— Привет, друг, — обратился к нему Мок. — Я принадлежу Владыке Хаку. Можешь доставить нас к нему?

— Я недостаточно силен, чтобы нести вас обоих. Но могу отнести тебя и потом вернуться за твоим другом.

— Нет, — ответил Мок. — Он умрет, если я оставлю его. Попроси помощи у Владыки Хака. Я подожду здесь со своим другом.

Роильщик убежал. Мок втянул глазоножки, не в силах смотреть, как умирает Ðàã.

Отчаянно противясь боли, он мысленно снова проходил Восемь Главных Точек Пути, однако без одной ноги даже представить не мог стойку Рассвет. Равновесие не устанавливалось, а притвориться, что нога на месте, он не мог. Затем он вдруг увидел, как можно удерживать равновесие без больших клешней в стойке Вечер. Нужно балансировать не только членами, но всей своей сущностью.

Он поднялся и распрямил иголки, улавливая последние микроволны дня. Затем вырвал из спины собственные иголки и воткнул их в Рага. А потом на него опустилось подобие ночи.

В тысяче игл на крыше башни Владыки Хака свистел сильный, отягощенный металлом ветер. Большие клешни казались Моку тяжелыми и непривычными. Он ощущал силу. И был полностью заряжен микроволнами пульсара.

Когда появился его Владыка, Мок плавно опустил глазоножки, скользнул вниз большой клешней и проворно снял щедрое подношение. Он держал его перед собой на грациозно неподвижной клешне. Пораженный Владыка Хак опустил свои глазоножки и предложил Моку такое же крупное подношение.

Мок коснулся глазами пола.

— Я не достоин, Владыка Хак.

Владыка Хак вернул на место свое подношение, однако предложенного не взял. Мок поднял взор. Владыка Хак сверкал.

— Мой противник так и не узнал моего имени. Я напал без вызова. Я не заслуживаю чести.

— Некоторыми победами нельзя похваляться, ибо их не поймут, — промолвил Владыка Хак. — То, что ты проделал клешнями, не важно. Важно было все остальное, кроме удара. Многие Последователи могли бы научиться Жертвоприношению Рага. Но никто не смог его заслужить.

— Что мне с этого, Владыка? Заблудший готов отвергнуть свою честь?

— Ты еще не мудр, Мок. Ты должен поразмыслить над этим.

В конце концов Владыка Хак взял ожидавшее его подношение. Мок, чья честь была удовлетворена, выпрямился. Затем, к его ужасу, Владыка Хак потянулся к своей спине и вырвал из нее иглу — длинную, серебристую. Он протянул ее Моку двумя большими клешнями.

— Я не могу, — пятясь, запротестовал Мок. — Пожалуйста, верните ее на место. Мой бой с Владыкой Цисом не заслуживает ее.

Владыка Хак шагнул вперед.

— Это подношение не за то, что ты сделал с Владыкой Цисом. Оно за то, что ты сделал для Рага.

— Я не понимаю, Владыка.

Владыка Хак вложил иглу в большие клешни Мока. Тот держал ее с благоговением.

— Однажды поймешь.

Владыка Хак удалился, оставив Мока одного под горячим пульсаром.

Он воткнул иглу Владыки Хака себе в спину. Трепет его так и не унялся, и сколько он ни размышлял, так и не понял, в чем же кроется мудрость. Пульсар скрылся за горизонтом, стих ветер, и только потом он спустился к своему рою. Они принялись восхвалять его, а когда заметили новую иглу у него на спине, и вовсе зашлись в восхищении. Подошли братья Последователи, ожидая хвастовства подобной беспрецедентной честью.

Однако Мок не стал похваляться. И не прошел мимо роя. Он поприветствовал нескольких роильщиков по имени, от чего те лишились дара речи. А потом он подошел и прикоснулся к Рагу, стоявшему среди них. Он стал чище, сильнее и выше. Ðàã предложил подношение на дрожащей клешне. Мок принял его и в ответ предложил свое.

Перевел с английского Денис ПОПОВ

© Derek Kunsken. The Way of the Needle. 2012. Печатается с разрешения автора.

Рассказ впервые опубликован в журнале «Asimov's» в 2012 году.

Крэйг Делэнси

Три листика

— Ты не похож на всеядное существо.

Это было первое, что сказала мне медведица. С этим чудищем, порожденным планетой с непроизносимым названием, мне предстояло работать бок о бок в ближайшие несколько лет.

— Простите? — не понял я.

— У тебя широкие, плоские зубы, — прошипела она. — Как у травоядных.

Я ожидал ее в ярусном сквере у штаб-квартиры Сил поддержания гармонии, или Корпуса гармонизаторов, которых, по правде говоря, в обиходе называли не иначе как предаторами[10].

Нили-Орнор была одной из тех планет, которые поддерживали мою уверенность в светлом завтра. Ее многочисленные города построены прямо среди густых, как амазонская сельва, лесов, причем и те, и другие растут с непостижимой скоростью. С моей точки зрения, это доказывало, что победившая в Галактике вера во всеобщую Гармонию Жизни что-нибудь да значит и что за это стоит сражаться. Наверное, только такие мысли и могли подвигнуть меня взяться за неблагодарную работу…

Итак, сидя на прохладной каменной скамье под огромным, усеянным зелеными сапрофитами раскидистым деревом, я ждал встречи со своей будущей напарницей. Воздух в сквере был плотным и влажным, но пахло здесь, как в Калифорнии после дождя, когда я, бывало, вырывался из Политеха, чтобы побродить по окрестным холмам. Мне даже захотелось, чтобы моя напарница вообще не появлялась и я мог просто насладиться природой.

О напарнице мне были известны всего три вещи. Она уже прослужила в Корпусе почти два земных года. Сама из суссурати — расы свирепых медведеобразных плотоядных, выделившихся из животного царства всего за сотню лет до того, как человечество присоединилось к Галактической цивилизации. И наконец, напарницу зовут Бриаатурсиасальянтиорметхессесс.

Да поможет мне Бог!

Я неловко вставал каждый раз, когда на дорожке появлялись суссурати, и снова садился, поскольку те валкой медвежьей походкой проходили мимо. В конце концов мне это надоело, я перестал обращать на них внимание — и минуту спустя от текущей мимо толпы отделилась она. Тогда-то я и услышал это поразительное заявление, касающееся моей диеты.

Я вскочил со скамьи и слегка поклонился.

— Таркос.

Мы разговаривали на галактисе. Я вполне прилично владею этим языком. Во всяком случае, уж точно лучше, чем она. Правда, это мало что давало: с суссуратийским именем человеческая гортань справиться не в состоянии. И все же я решил попытаться.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, госпожа Бриаатурсиасальянтиорметхессесс.

Суссурати принадлежат к четвероногим и передвигаются в большинстве случаев именно на четырех конечностях. Когда напарница шла ко мне по дорожке, я слышал громкий стук ее длинных когтей. Ее тело примерно шести футов длиной; короткий темный мех в области шеи расцвечен зелеными и желтыми пятнами, что напомнило мне боа. Добравшись до скамьи (приспособленной, кстати, под человеческий или, во всяком случае, под гуманоидный зад), она опустилась перед ней на корточки и сложила перед собой передние лапы, на каждой из которых было по семь длиннющих когтей, и сразу сделалась похожей на циркового медведя, который сгреб в охапку набор кухонных ножей. Глаза — пара маленьких черных и два больших зеленых под ними — испытующе уставились на меня.