Грани лучшего мира - Антон Юрьевич Ханыгин Страница 30

Королевский тракт скуден на разнообразие живописных видов, но это не мешало бывшему гимназисту жадно впиваться взглядом в горизонт. Здесь, в отличие от видов с холмов Донкара, он выглядел как-то просторнее и спокойнее. Хотелось просто ехать вперед, в этот горизонт, который был недосягаем, но так манил своей красотой и загадочностью. Как же похоже было это чувство на стремление Ранкира быть вместе с Тирой. Возможно, она так же недосягаема для него. Но ведь он обещал…

Вырвав Мита из романтической задумчивости, их путь внезапно закончился у небольшой таверны на окраине тракта. Неподалеку стояли домики крестьян и мельница, окруженные полями, но полноценной деревней это нельзя было назвать. Салдай отдал поводья белобрысому пареньку, у которого затряслись руки при виде благородных животных, и бросил ему мелкую монету, чтобы он покормил лошадей. В том, что их никто не украдет, Рик был уверен — чтобы решиться на кражу подобного сокровища, надо быть по меньшей мере таким же отъявленным головорезом, как их нынешний хозяин. А таких надо еще поискать.

Так и не обронив ни слова, они вошли в таверну и заняли место у дальнего угла. Внутри оказалось довольно уютно. Путники и торговцы сидели за своей едой и выпивкой, спокойно переговариваясь между собой. Салдай наконец нарушил молчание, заказав пиво у молоденькой официантки и теперь сидел, глядя на своего попутчика.

— Чего молчишь-то? — спросил здоровяк.

— Ты приказал хранить молчание. Я и храню.

— Так то в Донкаре было, а сейчас-то зачем?

— Да откуда мне знать ваши правила, — проворчал Ранкир. — Может быть, сказал бы чего и остался валяться у дороги с дыркой в боку.

Салдай негромко посмеялся над словами парня, но затем принял непривычно серьезный вид и снова бросил на Мита оценивающий взгляд.

— Не передумал еще?

— А у меня еще есть выбор?

— Невежливо вопросом на вопрос отвечать, — заметил Салдай, отхлебнув немного пива из принесенной кружки. — Но выбор у тебя есть. Ты можешь забрать одну лошадь, скрыться и больше никогда не показываться в крупных городах Алокрии, я мешать не стану. Ты, конечно, глуповат и ничего не умеешь, но что-то мне в тебе понравилось.

Ранкир задумчиво глядел в свою кружку. Жидкое пиво со странной пеной. Да и цвет как-то не вызывал доверия. А ведь таверна стоит на королевском тракте недалеко от столицы. Могли бы позволить себе напитки получше. Но, кажется, никто не жалуется. Он обвел взглядом немногочисленных посетителей.

— Я убью кого-то из них? — тихо спросил Ранкир.

— Нет. Зачем? Тут только торговцы, местные крестьяне, случайные путешественники. Они тебе что-то сделали, что ли?

— Нет, но испытание же…

— А, ты об этом. Сразу к делу, значит, — Салдай подался немного вперед, налегая на жалобно скрипнувший стол. — Сюда в последнее время частенько захаживает один парень, и он всех жутко раздражает. Тебе выпала честь избавить мир от очередной назойливой мухи.

— Убить человека просто за то, что он кого-то раздражает? А это не слишком?

— Во-первых, будь поосторожнее со словами, — шикнул на него Рик. — А во-вторых, что ты имеешь в виду?

— Нет, я понимаю, что убий… что люди подобной профессии не отличаются честью и высокой моралью, но все-таки спокойнее работать, если знать, что человек на самом деле плохой. Я понимаю, что со временем это пройдет, но…

— Да нет, не пройдет, — перебил его Салдай.

— То есть?

— То есть не пройдет это чувство. Хороших людей всегда жалко.

— Как тогда с ними… это… ну, работать?

Салдай одним махом допил остатки пива, довольно крякнул и в задумчивости уставился на стену.

— Я открою тебе небольшой секрет, — после небольшой паузы произнес он. — Хороших людей не так уж и много. Во всяком случае, я ни одного не встречал. В целом, я сомневаюсь, что они вообще существуют.

— Как это? — изумился Ранкир.

— А? Ну да, я иногда забываю, что тебе… около двадцати лет, верно? Может чуть больше. Не важно. Дело в том, что люди от природы злые, завистливые, жадные мрази. Особенно те, которые встречаются нам по долгу службы.

— То есть?

— Ты ужасный собеседник, — поморщился Салдай. — Хоть бы умное что-нибудь сказал, в гимназии отучился все-таки. А то все: "То есть?". Сам-то подумай. У нашей организации такая работа: одни плохие люди делают заказы на других плохих людей. А потом на тех плохих людей, что заказывали плохих людей, поступают заказы от третьих плохих людей. И так повторяется до бесконечности. Хороших людей мы не убиваем, потому что хороших людей никто не заказывает. Если они действительно хорошие, то зачем кому-то от них избавляться, верно?

— Верно, — немного подумав, согласился Ранкир. — Железная логика. А если кто-то хочет убить хорошего человека ради собственной выгоды?

— А какая может быть выгода от смерти хорошего человека?

"Действительно. Даже как-то спокойнее стало. Мы просто подчищаем мир. А быть убийцей — это даже благородно. Немножко. Иногда. Если посмотреть с определенной стороны", — подумал Ранкир. Он наконец отважился глотнуть местного пива. На вкус оно оказалось таким же, как и на вид. Отвратительное.

— Значит, и мой клиент — плохой человек, — подытожил Мит.

— В некотором смысле все люди плохие, безгрешных не бывает. Вопрос в другом — какова цена их жизни и заслуживают ли они смерти.

Ранкир сидел за столом, погруженный в свои мысли, когда за его спиной скрипнула входная дверь таверны.

— А вот и он, — кивнул в ту сторону Салдай, и его глаза как-то нехорошо сверкнули.

"Ну что. Осталось только собраться с духом и прихлопнуть назойливую муху. Вроде все просто, особенно после всего, что я увидел и услышал". Ранкир обернулся.

"Салдай, ты настоящий ублюдок".

— Ранкир Мит! — радостно закричал вошедший, высвобождая из-под капюшона копну рыжих волос. — Не ожидал тебя здесь встретить! Как сам, как там парни? Рассказывай давай, я угощаю. За твой счет, конечно!

Все люди плохие, безгрешных не бывает. Но некоторые из них — твои старые друзья. Салдай говорил, что Синдикат навел справки. Так вот оно какое, испытание убийцы. Речь идет не о скрытности, ловкости и даже не об убийстве как таковом. Это испытание преданности, силы духа, решительности. Жестокое испытание. Человек либо сломается, либо перешагнет границы дозволенного самому себе и пойдет до конца.

— Эй, ты там живой? Удивлен небось, — Тиуран Доп склонился над другом, а потом перевел взгляд на его спутника. — О, коллега с факультета? Давай уже познакомь нас, где твои приличия? И вообще, что за кислая рожа, ты мне не рад, что ли?

"Коллега с факультета? Верно, он же ничего не знает о моем