Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1972 год Страница 31

Я думаю, ему понятно стало, какие чувства владели мной, и, может быть, в качестве оправдания, он вдруг неловко заметил, как бы отвечая на мой вопрос:

— Видишь ли, парень, поймать такого кита, особенно такого большого кита, — очень много значит для нас. Он сможет прокормить много людей у нас на родине...

Я наблюдал, как кита пришвартовывали к борту судна. Круглая репица его хвоста как раз в том месте, где она плавно переходила в два совершеннейших, как будто изваянных скульптором, хвостовых плавника, разлетавшихся в стороны, подобно птичьим кры-лам, была крепко захвачена петлей троса и надежно принайтовлена тяжелой сдвоенной цепью из продетых в металлические трубки перлиней к фальшборту. Судно было оборудовано захватывающими приспособлениями, рассчитанными на двух китов. Я видел, как матросы затыкали чем-то похожим на хлопковый угар (1 Угар — в текстильной промышленности отходы, образующиеся при прядении.) дыры в теле кита, образовавшиеся от взрыва боеголовки гарпуна. Затем длинным острым ланцетом, называемым фленшерной лопатой, они проткнули брюхо мертвого кита, в образовавшуюся новую дыру вставили наконечник шланга от воздушного компрессора и стали накачивать кита, как футбольный мяч, — чтобы он держался на плаву. Закончив эту операцию, они тщательно законопатили дыру.

Тут я вспомнил о двух меньших китах, фонтанировавших следом за нашей жертвой, о которых мы в ажиотаже забыли Я быстро огляделся вокруг и обнаружил фонтан в полумиле от нас, под прямым углом справа от «Курта Хансена». Фонтан этот был меньше, чем у нашей китихи, но все же довольно внушительный.

К этому моменту я уже мнил себя опытным китобоем и, не дожидаясь Свенда, заорал вниз:

— Опять фонтаны!

Свенд обернулся ко мне и тоже заметил два, последовавших за моим первым, фонтана перед тем, как кит нырнул. Мы ждали признаков жизни от второго замеченного ранее кита, но больше фонтанов не было. Или он сфонтанировал до того, как я заметил его напарника, или же попросту удрал.

Свенд считал, что скорее всего случилось последнее. Когда второй наш кит погружался, он сказал мне:

— Молодой самец ныряет, удивляется, куда подевалась самка, и остается, чтобы найти ее. А другой, более трусливый, смывается...

Тем временем мой крик снова привел всю команду в движение. Тор Ларсен впервые с того времени, как мы начали охоту за первой нашей жертвой, стал выкрикивать команды. Он метнулся на палубу, проверил, хорошо ли принайтовлен к борту мертвый кит, и, удостоверившись, кивнул на мостик — возобновить охоту. Удача нам сопутствовала и в оставшуюся часть дня. Это была, на мой взгляд, даже сверхудача. Молодому и неопытному, бестолковому и наивному, обескураженному исчезновением большой и красивой самки, за которой он, по всей очевидности, «ухаживал», самцу этому, конечно, было не под силу соперничать с «Куртом Хансеном» и его непонятным, одержимым капитаном. Тор Ларсен загарпунил этого кита за четверть часа до захода солнца, и выстрел капитана был настолько точен, что спинной хребет незадачливого самца оказался сломанным начисто. Агония была короткой — и никакой «паники», как в первый раз. С последним отсветом вечерней зари он тоже был пришвартован к нашему борту.

Сокращенный перевод с английского Г. Головнева

Долой путешествия!

Данный заголовок вряд ли можно назвать радостным. Не блещет он и оригинальностью. Однако если принять его за цитату, он сразу займет свое надлежащее место в сокровищнице современной мысли. Именно это обстоятельство заставляет меня, прежде чем приступить к основной теме, поделиться некоторыми соображениями о пользе самоцитирования.

Когда мы с женой уходим вечером из дому, с детьми приходит посидеть моя теща. Каждый раз перед уходом жена останавливается в дверях и дает своей матери ряд советов (которые повторяются в неизменной последовательности): «Пожалуйста, ничего не делай, отдыхай. Если захочешь погулять, выйди на улицу. Если проголодаешься — ты знаешь, где что лежит. Если устанешь — присядь».

Восхищаясь заботливостью жены, я тем не менее спрашивал себя, действительно ли нужно повторять столько раз взрослой женщине (а моя теща давно уже принадлежит к этой категории), что, почувствовав голод, целесообразно принять пищу, а притомившись, следует сесть в кресло? Мне представлялось в высшей степени невероятным, чтобы женщина с умом моей тещи отправилась бы гулять, будучи усталой и голодной...

Можете поэтому представить себе мое удивление, когда в недавнем номере «Энкаунтера» я прочел статью, где цитировалась основная догма буддизма — цзен. Звучало это так: «Гуляя, гуляй; сидя, сиди, а не, шатайся по сторонам; когда голоден, ешь; когда устал, отдыхай». Боже, подумал я, выходит, моя жена повторяла священные заповеди. Я, грешный, считал это глупостью, а она фактически изрекала (хотя и слишком часто, на мой взгляд) премудрости Востока!

Несколько дней спустя в книге, посвященной британскому судопроизводству XIX века, я натолкнулся на следующую фразу: «Вот так обстоят дела!» — как говорил доктор Джонсон». Порывшись в памяти, я обнаружил (почти с полной уверенностью), что и мне доводилось произносить эту фразу. Однако ни разу ни в одной книге, посвященной юриспруденции или другой теме, я не прочел: «Вот так обстоят дела!» — как сказал Джордж Микеш».

Сведя воедино доктора Джонсона, Будду и мою тещу, я понял, что само по себе высказывание не имеет значения. Главное — кто его изрек в свое время.

Когда жена говорит в воскресенье мужу, уходящему на встречу однополчан: «Джо, пожалуйста, не налегай на виски», у него есть все основания обидеться. Совсем другое дело, если она процитирует ему высказывание Хью Родса, датированное 1530 годом: «Пей, но не пьяней!» А если подобный афоризм передать в старой орфографии, ему цены не будет.

Лично я взял себе за правило всегда после вырвавшейся глупости немедленно добавлять имена знаменитостей. Мои замечания приобретают после этого удивительное глубокомыслие. Это не очень трудно. Например:

«То, что я нашел в Гомере, заслуга его, а не моя» (это я приписал Паскалю). «Закон должен быть несправедлив, иначе это не закон» (так мог бы сказать Бернард Шоу).

Эту игру выдумал не я, в нее играют уже целые столетия. Я, например, охотно прибегаю к выдуманным пословицам. Меня приучили к этому государственные деятели, обрушивающие на головы слушателей несуществующие народные изречения. Приведу несколько экземпляров из моей коллекции:

«Лучше блин во вторник, чем шиш с маслом в среду» (древнеславянская); «И богатому и бедному случается потерять кошелек» (китайская); «Лучше один томагавк в руке, чем два в кустах» (пословица индейцев сиу, обитавших возле устья Миссисиппи); «Как ни надрывайся, солнце всегда будет заходить на. западе» (бирманская, XIV век).

Однако в этом деле следует быть настороже (как, кажется, говорил Дизраэли). Поэтому мне хотелось бы дать себе напутствие: «Постарайся быть не глупей великих». И в оправдание: «Мертвые это переживут» (как никогда не говорил Ибсен).

Вот почему я не буду в претензии, если кто-нибудь воскликнет вслед за мной: «Долой путешествия!»

Бойтесь эпидемии

«Туристит» — вот название эпидемии, охватившей Европу в середине 50-х годов нашего века и продолжающей успешно свирепствовать до сих пор. Болезнь (ее еще называют «Мания передвижения») легко распознается по симптомам. Ранней весной бациллоноситель становится беспокойным и начинает метаться из одного агентства путешествий в другое, собирая бесполезную информацию о местах, куда он не собирается ехать. Затем больной (чаще — больная) обходит прилавки распродажи летних вещей, тратя на это все время, которое у нее есть, и особенно то, которого нет. Наконец, в августе он садится в самолет (поезд, автомобиль или автобус) вместе с тысячами своих спутников-страдальцев. Больной поступает так не потому, что его заинтересовало или привлекло данное место или маршрут, не потому, что он может себе это позволить, а потому, что «так делают все». Следует знать, что данное заболевание исключительно заразно и подхватить его так же легко, как в 20-х годах — инфлюэнцу.

В результате в определенное время года все приходит лихорадочное движение. В Пизе вы уже не услышите итальянского, а только немецкий; в некоторых швейцарских кантонах вы беспомощны, если вы не американец; я вовсе не удивлюсь, если в Испании в этом или следующем году на какой-нибудь заброшенной лавчонке появится объявление: «Здесь еще говорят по-испански».

Какова цель путешествующих? Мне уже доводилось писать (не откажу себе в удовольствии процитировать), что у представителей каждой нации своя цель. Американец хочет получить фотографии с собственным изображением на: а). Трафальгарской площади в Лондоне, с голубями; б) на площади св. Марка в Венеции, с голубями; в) перед Триумфальной аркой в Париже, без голубей. Таким образом документально подтверждается, что он там был.