Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1978 год Страница 31

Нельзя сказать, что взгляд краба убегает за горизонт, но все интересное, с его точки зрения, не пропустят фасеточные глаза, сидящие на выдвижных стебельках. Глаза поворачиваются в разные стороны и обеспечивают широкий кругозор. У краба тонкий слух, хотя механизм его неясен. Некоторые ученые полагают, что краб улавливает звук округлыми мембранами на внутренней стороне ног. Почему бы и нет? Когда столько ног, вовсе не обязательно заводить еще и уши.

Развитое обоняние позволяет крабу чуять потенциальную добычу на расстоянии. Но где помещается этот орган? На передних антеннах у него имеется по два-три жгута, богатых чувствительными щетинками и цилиндрами. Может быть, они выполняют эту роль?

У краба подмечен и вкус — иначе он бы ел что попало. А десятиногие при составлении меню проявляют довольно тонкое гурманство. Между тем до сих пор у этого гастрономе не обнаружены вкусовые со сочки.

Хитиновое покрытие панциря — карапакса, — в котором заключена немалая доза известняка, обладает осязанием. Достаточно слегка провести кисточкой по его поверхности, как глазные стебельки тут же прячутся под броню, а многочисленные ноги складываются в положение пассивной обороны.

Поймав добычу, краб разрывает ее на части, проглатывает и переваривает в желудке, размещенном в голове. Прямо в цефальной области надо ртом — не правда ли, удобно? Причем этот желудок линяет одновременно с панцирем — никаких проблем с язвой или гастритами. Тем более что задняя часть этого сменного желудка украшена набором трущихся «зубьев» в форме желтоватых щупалец — так называемая «желудочная мельница» — эффективное средство от торопливой еды всухомятку.

Коль скоро существо имеет желудок в голове, не вызывает удивления и тот факт, что его мыслительный центр помещается в животе. Правда, это скорее не мозг, а скопление кольцеобразных нервных узлов, откуда подаются команды во все концы причудливого тела.

Приземистый, собранный краб производит впечатление сильной личности. Он и является таковой. Когда краба запрягали в груз, то он тащил вес, пропорционально превышающий в 11 раз тот, который способен тащить конь. Неплохой результат, хотя в природе крабу редко когда доводится играть роль тягловой скотины. Зато он запросто демонстрирует мощь своих клешней, в 28 раз превышающих вес его тела!

На сем не кончаются достижения краба. Возьмите хотя бы его способность произвольно увечить себя, а затем отращивать потерянные конечности. Вот два краба сцепились в борьбе за прелести десятиногой красавицы. Клешня более ловкого схватила ногу соперника, и та тотчас обламывается, но не в месте захвата, а почти у основания. Побежденный, хромая, удаляется.

Можно по очереди обломать крабу все ноги, однако он пробудет калекой только до следующей линьки, затем вновь начнет бегать на своих десяти. В аквариум поместили трех оголодавших крабов. С общего согласия они накинулись на четвертого собрата, который немедля оставил ноги на поле боя. Беднягу изолировали в соседнем аквариуме. Краб выглядел не лучшим образом: из десяти конечностей у него осталось всего три — две клешни и одна ходильная нога. Походка, естественно, от этого страдала. Но на аппетите и настроении увечье не отразилось. При следующей линьке семь недостающих конечностей заняли вакантные места.

Это вовсе не значит, что конечности у краба хрупкие. Они выдерживают нагрузку, стократно превышающую вес существа. Разрыв же вызывается рефлекторным сокращением особой мышцы. Нога ломается почти без кровотечения, причем не в месте соединения сустава, что было бы логичным, а посредине второго сустава.

Можно подумать, что самоувечье — почти осознанный акт. Однако опыты показали, что членовредительство у краба — абсолютно автоматическое действие, не зависящее от центральной нервной системы.

Недостаточно схватить краба за ногу, чтобы он оставил ее вам на память. Краб станет трепыхаться, пытаясь освободиться. Но стоит ущипнуть его ногтями покрепче — и тотчас конечность обломится в строго определенном месте. А колченогий краб помчится в укрытие.

Привязанный за ногу тонкой проволочкой, краб часами будет изнемогать в усилиях обрести свободу, «забыв» о своем волшебном свойстве. Более того, когда в экспериментальном порыве отрезали ножницами кончик соседней ноги, он сбрасывал именно ее, а не ту, что схвачена проволокой...

Даже крабы, лишенные центральной нервной системы или находящиеся под глубоким эфирным наркозом, четко отбрасывают укушенные конечности. Программа, заложенная в основу этой локальной реакции, не предусматривает привязывания за веревочку. Программа срабатывает, только когда нога попадает в пасть рыбе или в клешню другому крабу, как это происходит в естественных условиях.

Впрочем, крабы живут не только в воде. Немалое их число покинуло родную стихию, дабы утвердиться на суше. Они окунаются периодически в воду — это случается в брачный месяц и при кладке яиц, а в остальное время обживают землю. Многоцелевые конечности при этом работают, как экскаваторы, вырывая глубокие норы и галереи.

Жители некоторых районов Индии и Японии земноводных крабов уничтожают, ибо они пробуравливают чеки рисовых полей. Герарцины на Антильских островах портят пляжи и оскверняют могилы. Краб кардисоме гаунхуми на острове Санто-Доминго поедает на плантациях абрикосы, а краб сесарме облюбовал манговые деревья.

Будет нечестным говорить, что человек терпит один лишь ущерб от такого соседства. Нет, крабы добросовестно выполняют роль санитаров прибрежных вод и портов. И потом, они так разнообразят наш стол... Впрочем, это уже не имеет отношения к портрету героев.

По логике вещей, переселившись на сушу, краб должен был бы обзавестись соответствующей дыхательной системой, то есть сменить жабры на легкие. Однако все осталось по-прежнему. Просто жаберная полость закрылась мембранной складкой, превратившись в непроницаемый мешок, в котором всегда сохраняется запас воды, достаточный для увлажнения жабр. Только у оциподов — крабов-привидений — развились гроздевидные складки кожи, некое подобие легких. Что же, эволюция идет полным ходом, и достаточно потерпеть еще один-два миллиона лет, чтобы увидеть окончательные результаты наметившегося процесса.

Крабы-привидения удостоились своего имени за волшебную скорость передвижения. Двигаются они боком, но при этом так быстро, что успевают ловить мелких птиц!

Среди тех, кто бесповоротно порвал с морем, особого упоминания заслуживает биргус, встречающийся в Полинезии и на Малайском архипелаге. Это уже, пожалуй, полукраб, ибо, сохранив дальнее родство с раком-отшельником, он прикипел душой и телом к кокосовым пальмам настолько, что отказался от всякой иной пищи. Отсюда и его вошедшее в науку наименование — пальмовый вор. В науке такое прозвище надо заслужить. Он достигает полуметра в диаметре, а клешни у него — величиной с кулак десятилетнего мальчугана. В общем, создание не из тех, кого бы хотелось иметь у себя под кроватью. Между тем находятся крабофилы, которые держат их в качестве комнатных животных. Правда, для вящего спокойствия им предварительно обламывают клешни, ибо пальмовому вору ничего не стоит шутя отхватить человеку палец.

Чтобы полакомиться кокосом, биргус, это создание величиной с коробку для доброго торта, шевеля целым арсеналом ног, лезет на 20-метровую пальму. Добравшись до цели, краб выбирает спелый орех и одним махом отрезает черенок. Плод летит на землю, а вор стремительно пятится за ним вниз. Если пальма невысока, они приземляются одновременно. Бывает также, что жадность губит лакомок — они срываются со ствола и разбиваются насмерть.

Но при благополучном исходе пальмовый вор принимается за дело. Надобно подчеркнуть, что этот краб — единственное в мире существо, умеющее открывать кокосовые орехи без инструментов. Его клешни-секаторы прорезают волнистую кожуру, а затем атакуют прочную скорлупу, и орех распадается надвое; биргус лакомится сочной копрой.

Обычно он поедает в среднем два десятка кокосов в месяц. 250 штук в год. Достаточно, таким образом, тысячи воров, чтобы извести урожай хорошей плантации. Поэтому крабов безжалостно изгоняют с островов южных морей. В брюшине у откормленного вора находится около полутора литров пальмового масла. Опытные кулинары, знатоки местной кухни, готовят из этих крабов изысканнейшие блюда.

И морские, и земляные крабы всех размеров проявляют чудеса сноровки при добывании пищи. Достаточно проследить за обычным зеленым крабом европейских прибрежных вод, тем самым, что носит звучное латинское имя карсинус маэнас.

Карсинус подбирается к стае креветок как кот — крадучись и застывая, приникнув ко дну. При малейшем сигнале тревоги со стороны будущих жертв он зарывается в песок, вовсе исчезая с глаз долой. Затем оттуда появляется двойной перископ, изучающий обстановку. Так, все спокойно, можно продолжать. Конец известен...