Личный зомби-апокалипсис - Несущий Слово Страница 31

И Эль Кукуй или, как его еще называли, Эль Диабло был как раз одним из них.

Глава 24. Как ты сможешь напугать безумца?

Умар Албагаев в мельчайших деталях помнил тот момент, когда испугался, нет, впал в дикий, иррациональный животный ужас от одного взгляда в глаза "неверного" — немыслимое событие, с какой стороны не посмотри.

Прошло около двух-трех лет с момента, как он приехал в абсолютно чуждый мир иного народа.

Честно говоря, Умар ожидал чего-то совершенно иного.

Но ему понравилось.

Праведный сын выжидающего своего часа воинства Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаба ат-Тамими понял ровно две вещи.

Первая — тот кто чтит заветы Корана по определению стоит выше остальных.

И второе — эти "остальные" есть ничто иное, как безропотное стадо баранов, с которыми можно делать все что захочется, а они смогут в ответ лишь жалобно блеять.

Албагаеву нравилось чувствовать их страх. Страх неверных по отношению к истинному слуге Всевышнего. Свет Аллаха обжигает грязную мерзость, свившую себе гнезда в их душах. Умар мог избивать и калечить людей прямо в захлебывающемся навороченными басами и огнями светопредставления чреве ночного клуба. Достать нож и заставить извиняться того, кто по мнению его товарищей и братьев по вере, вел себя не так как следует. То, что это именно они являлись не сказать, что желанными гостями в чужой стране, а не наоборот, их мало волновало. Покорный скот не заступался за своих, предпочитая трусливо делать вид, что ничего не происходит и это вообще не их проблемы. Выдергивать их по-одному и толпой вершить безнаказанное правосудие — сладость власти ласкала его губы. Это мир лицемерных дураков и продажных шлюх. Связи решают, а у родственников Умара были эти связи.

Тот кто шел против них рано или поздно исчезал.

Но в один день Умар вдруг понял, что… смертен.

Странное заявление, но как-то иначе выразить роящийся в черепе хаос он просто не мог.

Стандартный вечер.

Они уже крепко набрались.

И кому-то из их шумной компании не понравился один человек, что сидел к ним спиной в гордом одиночестве за ближайшим столиком. Албагаев предложил паршивому ишаку развлечь их или они отрежут ему уши. Улыбка сползла с лица парня, а бурлящая в жилах кровь загустела, слипшись в вязкие комочки инея, когда "ишак" повернулся к ним.

Это не был какой-то авторитет.

Он не обладал высокими чинами.

Умар вообще видел его в первый раз.

Но глаза… его выдавали глаза.

Блекло-серые, обрамленные редкими паутинками ранних морщин.

Эти глаза принадлежали человеку, что готов в любую секунду умереть, забрав с собой тех кто окажется поблизости. Глаза не воина Джихада и не преисполнившегося шахида. Глаза живого мертвеца. Он убил бы всех, находящихся в клубе, не ради веры, не ради денег, садистического удовольствия, смакования власти над жизнью и смертью или чего-то еще. Он может убить их просто так. Потому что может.

Может убить.

И может умереть.

Албагаев храбрился. Он помнил о ссыкливой натуре всех народов, что отвернулись от слова пророка Муххамеда, веруя в своих лживых божков. Вдруг ему показалось, что этот человек может быть опасен? Тем более их больше и они вооружены, с ними Аллах.

Но человек послал их нахуй и повернулся к своему недопитому пиву.

Такого стерпеть выходец гор не смог. Как этот шелудивый шакал смеет оскорблять ЕГО? Да кто ему вообще разрешал открывать рот в присутствии правоверных?

Выхватить травмат и упереть в бок сыну шлюхи.

Но…

Человек не испугался, даже не вскрикнул. Он спокойно развернулся всем корпусом и внезапно в его руках оказалась граната. Старая добрая Ф-1. Не муляж, а настоящая, мать его, граната. Знаете, что осколочная граната может сделать с человеческим телом в замкнутом пространстве и на предельно близком расстоянии? Вот именно.

Вы наверное спросите, к чему это все велось?

Да, собственно говоря, к их следующей знаменательной встрече.

Молодой ваххабит, уже начинающий забывать о намазе, Мекке и Джихаде, поддавшись тлетворной порче алкогольных паров, наркотического дыма и упругих грудей, воспрянул духом, как и его родичи, едва свершилось знамение начала конца. Вся родня поднялась, дабы искоренить неверных и выблядков иных народов.

Слившись в единое целое их разбитые на районы бригады, до этого момента мало отличимые от стандартных криминальных элементов, основали грозную силу, с которой нужно было считаться всем. Они своевременно подмяли под себя наиболее перспективные и ценные точки. Рынки, склады, мастерские и прочее, провозгласив их освещенной Аллахом землей. Дальше последовали показательные казни еретиков. Те, кто молиться иному Богу, кроме Всевышнего или молиться Ему неправильно, будет убит или станет бесправным рабом праведных. Девочек, девушек и женщин забирали с собой в качестве обслуги Воинства Божьего. Да, пусть они не гурии, что ждут каждого шахида ТАМ, стоит отметить, что у них неплохо получалось ублажать своих хозяев. Тех кто противился закапывали живьем. Женщина должна знать свое место и плевать хочет она этого или нет, у нее в принципе не должно существовать никаких иных мыслей, кроме удовлетворения всех желаний мужа.

Банда закрепилась в университетском корпусе. Общежитие, еще советских времен бомбоубежище, коридоры, аудитории и прочее, что в паре мест было выкрашено в цвет крови студентов, отказавшихся признавать новый мировой порядок. В убегающих стреляли из окон, срезая их короткими очередями из трофейных калашей. Фонтанчики крови и раскуроченной плоти. Многие из бойцов Джихада кустарно переделывали боеприпасы в экспансивные пули, сводя выживание врагов Всевышнего к минимуму.

В их городе не были расквартированы военные подразделения. А мусоров, пытающихся основать условно-безопасную зону вокруг своего гадюшника в первые же дни положили обосновавшиеся неподалеку заезжие гастролеры. Обывателей резали по чем зря, с хохотом пиная отрубленные головы. И кто им за это что-то сделает?

Сложности возникали с особо закостеневшими в своей ереси людьми и конкурирующими бригадами.

Порой праведные открыто удивлялись — как же так, они пришли, чтобы убить отцов и сыновей, после чего пустить по кругу жен и дочерей неверных, а эти неверные, вместо того, чтобы покорно принять свою судьбу настолько осмелели, что начали огрызаться? Стреляют из охотничьих ружей и пистолетов по Воинам Всевышнего? Они запятнали себя еще большим бесчестием…

Но таких быстро ликвидировали. Наваливались толпой, прижимая перекрестным огнем и превращая их в окровавленное месиво. Если же мятежники попадали в руки правоверных живыми, то с них милостиво сдирали кожу и вопящими от боли кусками мяса развешивали на столбах. Стадо не смеет перечить пастуху, иначе он