Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1971 год Страница 32

Когда ходишь по Хусуни Кубва или стоишь рядом, не ощущаешь ее грандиозности. Но потом, отойдя от берега и глядя на крепость издалека, с развалин города, который она некогда стерегла, осознаешь размеры этого сооружения. Ибн-Баттута, хоть и много ездил по миру, не мог смотреть на Африку глазами наших современников, не мог мыслить масштабами всего континента. Живущие сегодня африканисты могут сделать это. Они воздали должное Хусуни Кубва, признав ее самым большим зданием, построенным в Тропической Африке в доевропейский период.

Мусульманские мечети, вязь арабских надписей над дверьми. Но, как и на всем восточно-африканском побережье, совершенно особый, свой стиль, налет неповторимой самобытности. Это, пожалуй, особенно явственно проступает в архитектуре Великой мечети Килвы.

Сорок коралловых колонн поддерживают висячие стрельчатые арки, перегородившие огромный зал мечети на квадратные отсеки. Потолок каждого из таких отсеков представляет собой идеальную полусферу, где местами можно угадать вязь тонкого орнамента. Полусферы не думают разрушаться. Подштукатурь кое-где стены, истреби лезущую из щелей траву, заделай пару выбоин, которые образовались не из-за неопытности строителей, а из-за варварства человеческого — и Великая мечеть Килвы вновь будет дивом. Таким, каким она предстала первым португальцам, сравнившим ее со знаменитой мечетью Кордовы.

Известняк, из которого выстроена Килва, по природе своей бел. Со временем на нем селятся коричневые и красные лишайники, и тогда говорят, что известняк «загорел». Кое-где мхи делают его зеленоватым. Эти краски преобладают в Великой мечети. Но воздух в ней — отчетливо-голубой, красные и зеленые тона проступают в мечеть через синеву, белесые колонны иногда вдруг тоже делаются небесного цвета. Я долго искал источник этого удивительного эффекта, но так и не нашел. Что самое удивительное — голубизну уловила и фотопленка, обычно не поддающаяся цветовым обманам. Почти все кадры, что я делал в мечети, пронизаны голубым воздухом.

На перепутье золотой дороги

Крикливая курица, внезапно выскочившая из-под моих ног и с кудахтаньем скрывшаяся в проеме окна, вернула меня в сегодняшний день. В окне, среди истрепанных листьев бананов, виднелось несколько глинобитных хижин. Хромая старуха, закутанная в иссиня-черное буибуи, гнала перед собой ишака. Один из гидов, окликнув ее, спросил, не готова ли еда. Оказалось, это его мать.

На обед подавали вареный рис с сырыми, нарезанными кружочками бананами. В нарушение мусульманских понятий и мать и жены сидели тут же, на полу, из общего горшка доставая руками щепотки пищи. Дряхлый, но благообразный старик с окладистой седой бородой, дождавшись, пока я поем, обратился ко мне на суахили:

— Гость первый раз в Килве?

— На острове — первый.

— Большой город был. Великий город. Больше полусотни правителей долгие века жили в Хусуни Кубва.

— Да, мзее (1 Мзее (суахили) — обращение к старому, уважаемому человеку (Прим. авт.).), великий город.

Я бывал во всех древних суахилийских городах, но такого еще не видел. Наверное, у такого города большое прошлое. Что сохранилось о нем в памяти? Когда он был создан?

— Есть такая легенда. От своего деда слышал я рассказ. Тысячу лет назад сюда из Шираза прибыл персидский принц Хусейн — один из семи принцев, создателей многих городов на побережье. Но здесь, где стоит Килва, город уже был. Им правил Мурири ва Бари, вождь африканцев. Хусейн мирно договорился с Бари, женился на его дочери, купил у местных людей остров и основал на нем город, Килва-Кисивани. Его сын сделался султаном и послал доу воевать с островом Мафия. Но поскольку он разговаривал с ними не добром, подобно своему отцу, а силой, народ Мафии сверг султана. Вот и все, что я знаю.

Слова старика вполне согласуются с данными древних хроник Килвы. Основание Кисивани относят к 957 году, а нижние археологические слои на материке ученые датируют IX веком. Кроме того, по соседству с Килвой, на небольших островах Санье-Я-Кати и Сонго-Манара, ученым недавно удалось найти каменные строения еще более древних поселений африканцев, очевидно первенцев суахилийских городов.

Не исключено, конечно, что ширазцы и арабы во многом способствовали росту африканских городов, вдохнули в их быт и культуру новую струю. Интересно, что по времени появление большинства прибрежных поселений Восточной Африки совпадает с зарождением ислама, когда арабский мир охватывают религиозные и династические войны, спасаясь от которых многие устремлялись в соседнюю Африку. Одновременно на Аравийском полуострове, в непосредственной близости от суахилийского побережья, возникают первые сильные халифаты. Их владыкам нужны драгоценности и благовония, казне — деньги, купцам — рынки, армии — оружие. Именно в это время, как можно судить по обнаруженным недавно хроникам, Восточная Африка начинает продавать черный металл. Все купцы стремятся покинуть гавани островов Килвы, Ламу и Малинди с грузом железа. Из него ковали лучшую в то время сталь, из нее потом закаляли знаменитые дамасские клинки. Огромные доу из Адена, Омана, Персии, Хиджаза, Сирафа устремляются к африканскому побережью. Так суахилийские города делаются составной частью огромного и богатого средневекового торгового восточного мира.

Приезжие купцы, моряки, ремесленники селились на африканском побережье, обращали местных жителей в ислам, приобщали к мореходному искусству и знакомили с навыками торговли, брали в жены африканок. Но их было слишком мало, чтобы завоевать, поработить местное население, своим влиянием и культурой свести на нет их обычаи и традиции. Наоборот. Пришельцы-арабы быстро ассимилировались в массе африканского населения. А те, в свою очередь, не чураясь, перенимали у арабов их опыт и знания. Так появился народ васуахили, что значит «люди побережья». Так возник кисвахили — коренной африканский язык, родня всем языкам группы банту, но со значительными заимствованиями из арабской лексики. Влияние ислама до сих пор сильно в архитектуре, культуре, традициях жителей островов.

По этим внешним признакам культура Килвы, как и культура других суахилийских островных городов-государств: Пате, Ламу, Манде, Момбасы, Занзибара, — долго рассматривалась историками всего лишь как эпигон арабской цивилизации. И только за последнее десятилетие, благодаря усилиям ученых независимых африканских стран — Танзании и Кении — наследниц суахилийской культуры, благодаря сенсационным находкам археологов на восточно-африканском побережье, взгляды изменились. Самобытность, африканские корни суахилийской цивилизации доказаны. «Начав археологические исследования на восточно-африканском побережье, — пишет крупнейший знаток суахилийского средневековья, английский историк Мэтью, — я предполагал, что развалины в осмотренных мною районах — не что иное, как остатки арабских или персидских колоний на побережье. Но с течением времени я начал думать, что история побережья в средние века становится гораздо понятней, если считать ее историей африканской культуры, которая всего лишь подверглась влиянию ислама».

Суахилийская цивилизация Килвы была мусульманской, но африканской, не арабской. Она возникла в непосредственной близости от африканского побережья и была создана руками африканцев — наследников культуры зинджей. Залогом богатства Великой Килвы была торговля с внутренними районами материка, куда арабы тогда еще не проникли. В основе этой торговли лежало золото.

Море соединяло Килву с внешним миром. Присмотревшись к судам, заходившим в гавань Килвы, ее султаны обнаружили, что владыки северных городов — Могадишо и Маоката, плавают на юг, в Софалу, за золотом. Софала — портовый город в полутора тысячах километров к югу, в нынешнем Мозамбике. Так кому же, как не им, султанам Килвы, находящейся как раз на полпути между этими крайними пунктами «золотой торговли», контролировать столь выгодное дело! Сделать это было не очень трудно, потому что ни одно судно, участвовавшее в этой торговле, не могло пройти мимо Килвы, не запасшись там водой и припасами. А если не заходили, султаны Килвы посылали свои доу перехватить беглецов. Дальше — больше. Древние хроники говорят, что Килва прибрала к рукам рынок Софалы и сделалась монополисткой в торговле золотом в Восточной Африке. Это случилось в XIII веке.

Расцвет и падение великого суахилийского острова

Для обеспечения этой торговли султаны Килвы начали чеканить собственные монеты. Это самые первые африканские монеты, найденные до сих пор к югу от Сахары. Их начеканили очень много: на следующий день, когда я снова поехал в Килву в сопровождении Чунгуфу, тот показал мне целый ящик медных и серебряных денег, которые время от времени выбрасывает на берег море или случайно подбирают в траве жители острова. Но все монеты в очень плохом состоянии, разобрать на них надпись невозможно.