Журнал «Если» - «Если», 2005 № 07 Страница 33

Она считала, что предает подругу, и лицо у нее было виноватым. По характеру Улисс Грин была очень похожа на Дикси, только здравого смысла у нее побольше.

Дикси Мей упрямо тряхнула головой. Она чувствовала, что если промедлит хотя бы пятнадцать минут, ее собственный здравый смысл возьмет верх над желанием найти придурка, приславшего ей эту оскорбительную записку.

— Я тоже пойду с тобой, Дикси Мей, — неожиданно сказал Виктор. — Чую, здесь наклевывается материал для отличной статьи.

Дикси улыбнулась Улисс и протянула ей руку.

— Знаешь, лучше иди на обед и ни о чем таком не думай. Ладно?

Но Улисс все еще колебалась, и Дикси Мей поспешно добавила:

— …А если мистер Джонсон спросит, где я, ты расскажешь ему, какой я уравновешенный и надежный работник.

— О'кей, Дикси, я сделаю все, что будет в моих силах. — Предложение не обмануло Улисс, однако в такой формулировке оно не ущемляло ее достоинства.

Когда Улисс ушла, Дикси Мей повернулась к Виктору.

— Так… — сказала она. — Если хочешь, чтобы от тебя тоже была польза, распечатай-ка мне этот долбаный мейл.

Они вышли на улицу через боковую дверь. У крыльца стоял торговый автомат с газировкой и сластями, и Виктор набил карманы «провизией в дорогу», после чего оба зашагали по холму вниз.

— Жарко сегодня, — заметил он, жуя шоколадный батончик.

— Да, — согласилась Дикси. Начало недели, как часто бывало в июне, выдалось пасмурным, но сегодня облака разошлись. Солнце палило вовсю, и Дикси невольно подумала о том, каким приятным и свежим был хорошо кондиционированный воздух в кабинках «ЛотсаТеха». Здравый смысл в ее душе еще не возобладал, но дело к тому шло.

Виктор запил шоколад «Доктором Фризом» и забросил жестянку в подступавшие вплотную к дорожке заросли олеандров.

— Как ты думаешь, кто все-таки прислал тебе этот мейл? — спросил он.

— Говорят тебе: не знаю! Почему же еще я рискую работой?

Виктор рассмеялся.

— Насчет работы можешь не беспокоиться. Да-да, детка, я абсолютно уверен, что все это благолепие просуществует не слишком долго: по моим расчетам, к осени все должно вернуться на круги своя. — Он снова ухмыльнулся своей надменной, всезнающей улыбкой, которая так раздражала Дикси.

— Ты дурак, Виктор, — досадливо ответила она. — Ведь правильная организация работы с клиентами в конечном счете способна принести огромную прибыль.

— Но не всем, дорогая моя, а только избранным. — Он немного помолчал, словно прикидывая, как растолковать ей проблему, чтобы она сумела понять ее своим ограниченным умишком. — Видишь ли, Дикси, организация «горячей линии» стоит денег, и руководство компании уже давным-давно определило, сколько оно готово на это потратить. Даже если ты права… — Виктор сделал еще одну паузу, словно подбирая самые понятные слова и сравнения, — даже если по большому счету ты права, твое видение проекта в целом страдает ограниченностью и однобокостью. А знаешь, почему?

Дикси Мей не ответила. Она была уверена: сейчас Виктор начнет распространяться о том, что большинство нанятых «ЛотсаТехом» людей не в состоянии исполнять на достаточно высоком уровне даже такую примитивную работу. Впрочем, в любом случае Виктор не нуждался в том, чтобы его подталкивали — язык у него так и чесался.

Как она и ожидала, Виктор не выдержал ее молчания и продолжил почти без паузы:

— Я объясню тебе — почему. Это, кстати, мое открытие; благодаря ему мои статьи в «Брюн» засверкают, словно настоящие бриллианты. Так вот, быть может, у «ЛотсаТеха» и есть какие-то высокие принципы, которыми корпорация руководствуется при принятии тех или иных решений — что, впрочем, весьма сомнительно, если учесть, как она обошлась с «Майкрософтом». Но, допустим, что-то все же есть, какой-то идеализм или иррациональный альтруизм… Однако должен сказать прямо: для любой долгосрочной программы «ЛотсаТех» выбрал не самых идеальных исполнителей.

Дикси Мей сделала над собой усилие и осталась спокойной. Почти.

— Почему же мы не годимся для этой работы? — спросила она. — В конце концов, в службу технической поддержки взяли только тех, кто успешно прошел психологическое тестирование. Или ты думаешь, профессор Рейх не знает, что делает?

— Он-то хорошо знает, что делает. Другой вопрос, в какой мере «ЛотсаТех» использует его разработки? Ты посмотри: среди нас есть отдельные личности… твой покорный слуга, к примеру, уровень образования которых слишком высок для этой работы. Я скоро стану магистром гуманитарных наук, поэтому профессору — да и любому другому человеку — должно быть совершенно ясно, что долго я в «ЛотсаТехе» не задержусь. Есть среди нас и люди, подобные Улисс и Дону. Их образование вполне соответствует работе в службе технической поддержки, но они слишком умны. Улисс, в частности, намерена работать так, чтобы ее заметили и оценили, и я уверен: она своего добьется — мисс Грин чрезвычайно старательна. Но готов биться об заклад, что и Улисс продержится в «ЛотсаТехе» максимум до конца лета. А остальные… Могу я говорить откровенно, Дикси Мей?

От немедленного увечья Виктора спасло только то, что Дикси Мей никогда не умела сердиться на двух людей одновременно.

— Пожалуйста, говори, — сказала она вежливо.

— На словах ты готова придерживаться того же плана действий, что и Улисс, но на деле… Я готов поспорить: согласно многопрофильным психологическим тестам твоя стабильность сравнима со стабильностью гремучей ртути. Если бы не мейл от твоего сексуально озабоченного Олимпийца, ты продержалась бы неделю, может — две, но рано или поздно ты непременно столкнулась бы с чем-то, что разозлило тебя и потребовало решительных действий. И в результате тебя элементарно вышвырнули бы на улицу.

Дикси Мей притворилась, будто обдумывает услышанное.

— Ну, допустим, — сказала она наконец. — А сам-то ты еще будешь с нами на следующей неделе? Или уже нет?

Виктор рассмеялся.

— Пока я не спешу, детка. Ну а если серьезно… Понимаешь, сегодня в этом зале собралась большая группа умных, образованных людей, и каждым движут свои мотивы. Беда в том, что эти мотивы зачастую противоположны. Что касается энтузиазма, который на начальном этапе естествен, то я не представляю, как он может сохраняться сколько-нибудь продолжительное время. Нет, я уверен: существует только одно рациональное объяснение происходящему. Правда, я убежден, что из этой затеи все равно не выйдет ничего путного, и все же… Вероятно, руководство «ЛотсаТеха» считает…

И он принялся долго и путано излагать Дикси Мей свою теорию, согласно которой создание службы технической поддержки было со стороны компании всего лишь рекламной акцией, рассчитанной на завоевание популярности. По мнению Виктора, «ЛотсаТех» стремится показать всем, что наличие оперативной и качественной службы технической поддержки способно привлечь значительное количество клиентов. (Кто бы сомневался! — подумала Дикси Мей.) Добившись своего, корпорация, скорее всего, втихаря уволила бы всех новых сотрудников, а сама вернулась к чему-то более дешевому.

В рассуждениях Виктора прослеживалась логика, но Дикси Мей слушала его в полуха. Слева от нее расстилалась знакомая панорама Лос-Анджелеса. Справа — всего в нескольких сотнях ярдов — вздымался к голубому небу иззубренный гребень горной цепи. Оттуда, думала она, наверняка видна вся долина. Быть может, ей удалось бы даже различить улицы в ее родном поселке. Когда-нибудь ей будет приятно вернуться домой, чтобы отец увидел: она научилась обуздывать собственный темперамент и даже сумела кое-чего добиться.

«Всю свою жизнь, — размышляла Дикси, — я только и занималась тем, что совершала ошибки. Как, например, сегодня…» Но ничего с собой поделать она не могла: мейл от Олимпийца вывел ее из себя. Получить его было расносильно тому, чтобы обнаружить грабителя в собственной спальне. Этот тип — кем бы он ни был — знал слишком много подробностей, которых ему знать не полагалось, к тому же он позволил себе насмехаться над ее прошлым и ее семьей. И хотя Дикси Мей росла в Калифорнии, но родилась-то она на Юге, в Джорджии, что давало ей основания считать себя коренной южанкой. И своим происхождением, своими корнями Дикси гордилась. Правда, заметить это было трудно, поскольку большую часть времени она протестовала, сопротивлялась, спорила и ссорилась. Ее отец и мать надеялись, что пройдет время, и она успокоится, остепенится, но когда их единственная дочь влюбилась «не в того» мужчину, родители встали на дыбы. Были сказаны Слова. И хотя из ее большой любви так и не вышло ничего путного, дороги назад не было. Потом мать умерла, но вместо того, чтобы воспользоваться случаем и примириться с отцом, Дикси поклялась, что не вернется домой, пока не сумеет добиться очевидных и недвусмысленных успехов.