Мост Невинных - Александра Торн Страница 33

— Нас интересует архив, — сказал Солерн, — ренольского архитектора Теодоро дель Фьоре.

— Архив? — вяло удивился комендант. — Сейчас, в такое-то время… на что он вам?

— Дело короны, — ответил Солерн. Начальник крепости явно хотел задать еще вопросы, но жизненных сил ему хватило только на второй тяжкий вздох. Пробормотав “Архив так архив”, он повел их в башню, окна которой выходили в сторону лесов и полей.

— Здесь, как говорят, архитектор провел последние годы, — сказал комендант, скрипя ключом в замке. — Тут хранится все, что после него осталось. Позвать смотрителя?

— Будьте добры, — сказал дознаватель, весьма удивленный тем, что у этого барахла есть еще и смотритель. За чем он тут смотрит, хотелось бы знать?

Едва переступив порог, Николетти с радостным возгласом бросился к стеллажам, набитым книгами, свитками и коробками, словно дорвался до несметных сокровищ. Ги осмотрелся. Комната была довольно велика, но всю ее обстановку составляли высокие, в потолок, стеллажи, пара лесенок и стол со креслом, стоящие около одного из окон. Архив дель Фьоре оказался довольно обширен и упорядочен, а не похож на груду пыльных клочков бумаги, как представлялось Солерну.

«А ведь если тут есть смотритель, — подумал Ги, — то он мог встретиться с диким мастером, а тот заставил его рассказать о тайных ходах, принести карту и забыть обо всем. Черт!»

За дверью послышались тяжелые шаркающие шаги, и в библиотеку вошел смотритель — глубокий старик, не меньше восьмидесяти лет с виду. Он еле брел, опираясь на руку молодого помощника. Николетти впился в них вспыхнувшим, как у филина, взглядом, и мимо дознавателя будто пронеслись тысячи иголок. Старец и юноша одновременно вздрогнули, юнец побледнел и съежился, смотритель поднял руку, закрывая лицо — но никто из них не был мастером, судя по разочарованию, которое отразилось на физиономии ренольца.

— Вы хотели меня видеть? — спросил старичок; его голос был тихим, как шорох пергамента. — Я Луи Дюфур, смотритель архива и библиотеки. Это мой помощник и племянник, Жан Дюфур.

— Солерн, Королевский дознаватель, — представился Ги. — Это мастер Николетти.

Дюфур опустился в кресло и с кротким любопытством посмотрел на них. Его помощник, все еще дрожа, занял место за спинкой, стараясь не встречаться взглядом с мастером и исподтишка разглядывая Солерна.

— Сколько вас здесь?

— Всего двое, — со смешком ответил смотритель. — А когда я умру, останется один.

Солерн краем глаза заметил, что Николетти опять припал к шкафам, восторженно и неразборчиво бормоча себе под нос на ренольском, и спросил:

— У кого, кроме вас, есть доступ к архиву?

— Ключ есть у коменданта — отозвался Дюфур. — Мессир дель Фьоре сменил все замки на те, что собрал сам. Без ключей нельзя проникнуть ни в одну комнату. Разве что разбить окно. А к чему ваши вопросы?

— Есть подозрение, что один из мятежников пробрался в архив и украл из него кое-какие бумаги.

— И вас, королевского дознавателя, волнует кража никому не интересных бумаг в такое-то время?

— Нам нужен тот, кто сумеет опознать вора, — сказал Солерн.

— Но здесь нечего красть. Этот архив бесценен — однако только для тех, кто понимает…

— Сто шестьдесят лет! — прошептал Николетти. — И такая поразительная сохранность!

Мастер вытащил с полки книгу, и Дюфур напряженно выпрямился в кресле:

— Мессир! Осторожнее! Это ценнейшие рукописи, подобных которым в мире нет!

— У вас бывают посетители? Кто-нибудь проявлял интерес к чертежам или другим бумагам?

Дюфур отрицательно покачал головой:

— Кто и зачем? К нам иногда заглядывает наш комендант, он любит читать, но не выносит отсюда книги. Милостью ее величества Екатерины, упокой ее Боже, мы не бедствуем, но посетители после ее кончины к нам не заходят.

— Разве тут совсем никого не бывает? Кто-то же должен хотя бы пыль вытирать.

— Я, — сказал Дюфр-младший. — Я сам все убираю и мою. И чиню по мелочи.

Солерн задумался. То ли они имеют дело с людьми, которым велено все забыть, то ли весь этот опасный вояж вообще не имеет никакого смысла. Николетти меж тем убрел куда-то в недра архива, и оттуда раздался его восторженный возглас:

— Какая прекрасная эскрита!

“Прекрасная что?” — озадачился Ги и пошел на звук. Служители архива встревоженно переглянулись. Старик Дюфур выкарабкался из кресла с помощью племянника и зашаркал следом.

Николетти обнаружился в эркере, где с восхищением созерцал нечто среднее между кофром, сундуком и комодом.

— Что это за штука? — недоумевающе спросил Солерн и обошел ее по кругу. — Для чего она? Она вообще открывается?

— Эскриты — это шкатулочки с множеством ящичков для безделушек, бумаг и духов. Ящички расположены со всех сторон вокруг одной или двух осей, поворачиваются и открываются нажатием на тайные пружинки, — Николетти нежно пробежал пальцами по гладкой полированной панели, — Это тоже эскрита, только очень большая. Изумительной тонкости работа!

Первое, что бросались в глаза дознавателю, помимо утонченной резьбы и перламутровой инкрустации — насколько новой выглядела эта вещь по сравнению с прочими стеллажами, шкафами и креслами.

— Вы недавно ее приобрели?

— О нет! — воскликнул Дюфур-старший. — Ее собрал еще сам Теодоро дель Фьоре. Взгляните, вот его печать.

— Мы скопили деньги за полгода, — добавил его племянник, — и заказали реставрацию в одной из лучших мастерских Байолы.

Сердце Солерна екнуло. Господи, неужели наконец-то?!

— В какой?

— Кажется, ее держит семья Рено. Принеси письма от главы мастерской, Жан, — попросил Дюфур и обеспокоенно уточнил: — Вы же не намерены забрать эту вещь у нас?

— Нет, но мне хотелось бы узнать, как вы ухитрились ее вывезти в город. Она же довольно большая и даже с виду очень тяжелая.

— Что вы! О вывозе эскриты и речи не было! Мы пригласили хозяина мастерской и его работников сюда, и они работали тут несколько месяцев.

«Боже!» — подумал Солерн. Неужто судьба вместо пинков решила преподнести ему подарок?!

— Вы помните, кто именно тут работал?

— Гммм, — Дюфур-старший