Будни нелепой войны - Олег Иралин Страница 33

– А с парнем что стало? – не выдержал Андрей, торопя рассказчика.

– Убили его сразу. На глазах сестры. – спокойно заметил чеченец – Тогда народ поднялся, под Гудермесом целые бои разворачивались.

Несмотря на разбитость дорог, ехали ходко, и к полудню уже были на подходе к Грозному. На чистом небе ярко светило солнце и настроение у всех приподнялось. Милиционерам радовались тому, что так удачно вырвались из опротивевшего за прошедшие месяцы отдела, отличной погоде и меняющемуся за стеклом машины пейзажу.

– Красотища какая! – восхищённо протянул Иван, оглядывая открывшийся берег реки с темнеющим поодаль лесом.

– Раньше здесь база отдыха была. – пояснил Тахир – А вон в том лесу обычно цыгане останавливались.

– И вас они доставали? – усмехнулся Глеб, вглядываясь в придвигающийся к изгибу дороги лес.

– Нет, они в сам Грозный боялись заходить. Если и приходилось табору через Чечню идти, то у нас не задерживались. Город стороной обойдут, переночуют в лесу и утром дальше вон из Чечни торопятся. У нас не любят их.

– Слыхал я о вашей нелюбви к ним! – весело заметил Гривенко, подавшись поближе к переднему сиденью – У нас в управлении Сашка Дзюба работает, лет десять назад из Грозного перевёлся. Так он рассказывал, как в первый день на центральный рынок наш зашёл. Он как раз в тот день на службу представляться в форме ходил, и на обратном пути решил себе чего-нибудь к обеду прикупить. Смотрит, цыганка к женщине пристала – погадать предлагает. Та отказывается, пытается своей дорогой дальше пройти, а эта цыганча не отстаёт: то дорогу перегородит, то за одежду ухватит, а потом и совсем уж вконец разошлась – матами на неё понесла. Саша смотрит – женщина интеллигентная, тем же ответить не может, да и сама по себе ничего так. В общем, решил помочь: схватил эту цыганку за шиворот и к себе развернул. Ты что, говорит, обезьяна эдакая, к белой женщине пристаёшь! А та, вместо того, чтобы присмиреть, на него попёрла. Да ещё как, чуть все пуговицы не повырывала! Саша ей руки заломил и к отделению потащил было, но тут толпа как накинулась на него, чуть самого в куски не порвали. «Как вы смеете с женщиной так, а ещё в форме!» – кричат. И садистом его заклеймили, и расистом! Словом, еле ноги Саша унёс. Я, говорит, тогда и не ожидал такого. У нас, мол, в Грозном, если только хотя бы мимоходом цыгане забредали, то каждый мужик своим долгом по башке им настучать считал. А чтобы кто на милиционера посмотрел косо – да такого вообще не видано было!

Андрей закончил на весёлой ноте, но смеяться никому не хотелось. Операм слишком часто приходилось иметь дело как с цыганами, так и с жертвами их настойчивых предложений, и развязанность их никому из милиционеров не импонировала. Некоторое время все молчали, но вскоре въехали в сам Грозный.

– Ленинский район. – каким-то тусклым голосом прокомментировал открывшуюся картину чеченец – Здесь везде раньше многоэтажки стояли.

Повсюду, насколько хватало взгляда, лежали огромные кучи щебня. Обозревая последствия авиаударов, Гривенко сочувствующе вздохнул:

– Это сколько же добра уничтожили…

«Зато сколько жизней солдатских сберегли!» – отметил про себя Велиев, но в угоду корректности по отношению к водителю озвучивать мысли не стал.

Через минуту район бомбандировок миновали, и взорам милиционеров открылась уже несколько иная картина. Возвышавшиеся по обеим сторонам дороги высотные здания хотя в большинстве своём и имели некоторые следы разрушений, но всё же смотрелись довольно целыми. На многих из них просматривались следы проживания, вокруг сновали редкие прохожие. Даже не предъявляя служебных удостоверений, опера с успехом преодолели два расположенных у перекрёстков блок – поста, и повернули на Ханкалу. Теперь вокруг наблюдались кварталы пооживлённее: вовсю работали магазины, развалин стало поменьше и на улицах было погуще народа. Ещё через десять минут «шестёрка» уже припарковывалась рядом с массой других гражданских машин у контрольно-пропускного пункта, развёрнутого у ведущих через бетонный забор ворот. Велиев с Бурлаковым вышли первыми. Коротко посовещавшись, они подошли к закрывающему двери водителю.

– Послушай, – обратился к нему Глеб – ты пока здесь подожди. Если мы на КПП договоримся, чтобы тебя с нами пропустили, то за тобой вернёмся. А нет – тогда здесь тебе дожидаться придётся.

Чеченец согласился, и опера направились к воротам без него. Уже на ходу Гривенко удивлённо заметил им:

– А чего бы его с собой не взять? Если дадут добро на него, то не придётся возвращаться за ним!

– На кой ляд он нам! – отрезал Иван – Ещё по нашим расположениям мы его не таскали.

Милиционеры, прорезав толпу ожидающих чеченцев, вскоре подошли к самым воротам.

– Удостоверения будем показывать? – снова задал вполне абсурдный на первый взгляд вопрос Андрей.

Велиев переглянулся с Бурлаковым и внезапно предложил то, чего Иван вовсе не ожидал:

– А давайте так пройти попробуем. Морды кирпичём и ксив не предъявляя. Посмотрим, как тут у них с пропускным режимом.

Как оказалось, с пропускным режимом дела в Ханкале обстояли ещё хуже, нежели в любом другом пункте дислокации. Даже не представляясь, три до зубов вооружённых мужика, один из которых был явно не славянской внешности, никем не остановленные, прошли мимо десятка охраняющих ворота милиционеров и военных, при этом не особенно утруждаясь в желании скрыть виднеющиеся из-под камуфляжа атрибуты гражданской одежды. Раскинувшаяся за забором территория для пешего передвижения была приспособлена ещё менее, нежели снаружи. Постоянное движение сотен ног, колёс и гусениц не давали грязи сколько-нибудь подсохнуть даже в ясную погоду, превращая её в сплошное месиво. Кое-как преодолевая затопленное густой жижей пространство, опера всё же продвигались к начинавшимся в нескольких сотнях метрах постройкам. Обутые в сапоги, Велиев с Гривенко далеко опередили поотставшего Бурлакова. Иван старательно выбирал дорогу и то и дело перепрыгивал с кочки на кочку, но прилагаемые им усилия помогали мало. Его лёгкие туфельки уже были полностью облеплены грязью, а нижняя часть штанов из камуфлированных зелёного и коричневого цветов приобрела ровный серый. Помог проезжавший на УРАЛе солдат. О милицейском штабе он ничего не слышал, но подвёз оперов с километр и по их просьбе высадил у раскинувшегося городка. Городок представлял из себя не что иное, как выстроенные вдоль довольно условных улиц ряды бараков, но попадались и настоящие двухэтажки. Все эти строения предназначались для служивого люда, коего на первый взгляд вокруг почти не замечалось. Милиционеры прошли несколько бараков, но на своём пути никого не повстречали. Наконец они поравнялись с двухэтажным строением, у входа в которое красовалась табличка с надписью «Госпиталь». Где-то за углом захлюпала грязь и пахнуло запахом хорошего перегара. Через считанные секунды запах усилился и плавно перешёл в трудно переносимую вонь, а вскоре показался и источающий её объект. Вернее, показалась, потому что облачённое в армейский бушлат создание принадлежало к женскому полу. Несмотря на обращённый к ней вопрос, остановилась она не сразу. Лишь осознав смысл услышанного, женщина обернулась к вопрошающим и, покачиваясь, подняла на них бессмысленный взгляд. Чтобы помочь даме вникнуть в смысл происходящего, Андрей повторил вопрос и та, попытавшись изобразить на челе подобие мысли, наконец ответила, что ни о каком МВД Чечни не слышала и вообще о проживающих в Ханкале милиционерах ничего не знает. Поняв, что дальнейшее общение с сей представительницей прекрасного пола смысла не имеет, опера двинулись дальше. Уже на окраине городка им повезло больше: навстречу вышли два полковника, к услугам которых