Время еще не пришло - Николай Александрович Воронков Страница 34

— Тромб? — удивилась женщина — С каких это пор тромб может стать причиной смерти мага?

— По заключению целителей, всё произошло ночью. Тантон ничего не почувствовал и не проснулся. Просто умер во сне.

— Как-то это всё… мне не нравится — протянула женщина — Тебе, наверное, тоже. Что-то ещё выяснили? Чем Тантон занимался последнее время?

— Ничего особенного, обычная текучка. Вчера днём к нему приехали трое мужчин. Двое почти сразу уехали, а с третьим у него был недолгий разговор. После этого и этот мужчина ушёл в сторону выхода из академии, а Тантон до конца дня был очень задумчивым. Вот, собственно и всё.

— Подозреваешь третьего? Кто это был?

— Пока неизвестно. Молодой мужчина лет двадцати пяти. Выше среднего роста, волосы тёмные, одет прилично. Да и предъявить ему, собственно нечего. Пришёл и ушёл без спешки, разговор проходил без криков и скандала, Тантон после разговора был жив и здоров, так что мы можем лишь спросить о теме разговора. Возможно, там и были сказаны неприятные слова, после которых Тантон стал задумчивым, но смерть выглядит совершенно естественной, и предъявить обвинение некому.

— И всё же тебе что-то не нравится?

— Не нравится, — вздохнул мужчина — хотя сам себе не могу объяснить что именно.

— Ладно, делай что считаешь нужным и держи меня в курсе.

Мужчина кивнул.

— Как прикажете, госпожа ректор.

Оставшись одна, женщина посидела в задумчивости. Похоже, рановато она обрадовалась появлению молодого сильного универсала. Почему-то появилась уверенность, что именно Ленард был тем самым молодым мужчиной, разговаривавшим с безопасником. Как раз выше среднего роста, волосы тёмные, одет прилично. И к ней он пришёл примерно к обеду. Но что и как он сделал? И что могло стало причиной такого поступка? Молодой маг приезжает в другое королевство и зачем-то убивает офицера безопасности. Ликвидатор? Глупость откровенная — для этого всегда можно найти гораздо более подготовленных людей. Хотя… смерть мага от естественных причин — это тоже надо суметь. Но зачем? У Тантона появился компромат на Ленарда? Но где и когда он мог его собрать? Даже если и так, разговоры об этом ведутся в укромных местах, подальше от посторонних глаз, а не в кабинетах службы безопасности академии. Здесь что-то другое.

Ладно, пусть с этим разбираются сами безопасники, может что и накопают. А для неё гораздо важнее другое — вернётся ли Ленард в академию? И как его привлечь к работе? У неё есть с десяток интересных тем, до которых не доходят руки. Может, и Ленарду они будут интересны?

Мрачный вид вошедшего Бовина явно говорил о неприятностях, но всё же Тарлет спросил.

— Что случилось? Что сказал Тантон?

Бовин тяжело опустился на стул, помолчал.

— Ничего не сказал. Сегодня ночью умер у себя дома.

Тарлет в недоумении смотрел на старого друга.

— Что значит умер? Ты же с ним два дня назад разговаривал.

— Разговаривал. Всё, что успел узнать — пришёл домой, поужинал. Потом лёг спать, а утром не проснулся. Целители сказали, что оторвался тромб, перекрыл артерию, ведущую в мозг. Смерть была тихой и незаметной.

Тарлет в недоумении смотрел на друга.

— И ты в это веришь? Маг, который следит за здоровьем, умирает от оторвавшегося тромба? Достаточно пары простых целительских заклинаний, и ничего бы этого не случилось!

— Смерть наступила во сне, он просто ничего не почувствовал — и тут Бовин взорвался — Я тоже в это не верю, но Тантон был офицером безопасности, и его смерть проверили очень тщательно лучшие целители академии. Вывод однозначный — неожиданно оторвавшийся тромб.

Посидели, помолчали, думая о своём.

— Что по нашему делу?

— Ничего. Ленарда привезли в академию, Тантон поговорил с ним, но что он узнал — неизвестно. Записей он не делал. Может, и к лучшему — никто не сможет связать нас и Тантона.

— А Тантона и Ленарда?

— Был просто разговор, не допрос. О чем говорили — неизвестно. Всегда можно сказать, что была профилактическая беседа, вербовка или что угодно.

— А если прямо спросят Ленарда?

— Думаю, он тоже не заинтересован честно говорить о нас, компасе и прочем. Что-нибудь наврёт.

Снова посидели, помолчали, занятые своими мыслями.

— Думаешь это постарался Ленард?

Бовин пожал плечами.

— Маги просто так ночами не умирают. Во всяком случае, не такие молодые. Что будем делать?

— Думать — откликнулся Тарлет — Обычный воришка или даже убийца путников вдруг начинает проявлять себя как серьёзный маг. Он что-то знает и готов померяться силами даже с нами. Надо хорошо подумать как его уничтожить, а может, придётся договариваться.

— Пускать чужого в наше дело?

— А если компас оказался у него не просто так, а где-нибудь в землях?

— Хочешь сказать, что тайна начинает расползаться?

— Сначала надо поговорить, а если не получится, то уничтожить. Но чтобы сдох он, а не мы.

Мечты и реальность

После разговора с ректором я возвращался к себе в состоянии лёгкой эйфории. Неужели мои проблемы можно решить так легко и просто? Всего-то модифицировать четыре заклинания и сразу получить дворянство? Листки с заданиями я уже просмотрел, и теперь в голове мелькали куски заклинаний, которые я где-то когда-то видел. Целые блоки из книги Терцера, крупные куски из высших заклинаний, которые я подсмотрел при работе магов, пытавших как-то воздействовать на пятна земель. Непонятные кусочки, которые удивили меня в кольцах, найденных во время моих путешествий по землям. Всё это мелькало, пытаясь сложиться в нечто целое. В гостевой дом я приехал уже в каком-то трансе, не совсем понимая где я нахожусь. Посидел, передохнул, даже умылся, и решил, что подсказки подсознания — это хорошо, но так работать нельзя. Может я и создам нечто великое, и даже во сне (как Менделеев свою таблицу), но сейчас мне нужно решить четыре конкретных задачи по четырём конкретным заклинаниям, и мешать всё это в кучу совершенно не стоит.

Постарался очистить мозги, сходил в таверну через две улицы, плотно пообедал, и мысли немного успокоились (считается, что после еды кровь сильнее приливает к желудку, а мозги немножко тупеют).

Вернувшись к себе, лёг на кровать, чтобы передохнуть и даже поспать, если получится. Лежал на кровати, пялился в потолок, и вдруг резануло — а ведь