Иволга и вольный Ветер - Галина Валентиновна Чередий Страница 34

— В смысле? — я слишком опешила, чтобы тормознуть там, где передо мной так резко, но однозначно выставили стоп-сигнал. — Ты еще не решил, где хотел бы осесть и каким он должен быть?

— Нет, Валя. Я не собираюсь оседать никогда, как и обзаводиться именно той недвижимостью, какую принято называть своим домом. — хмурясь, Ветров завел движок и резко тронулся с места, меня аж в сиденье вжало слегка.

— Никогда? Совсем? — у меня в голове такое не желало укладываться. Как можно не хотеть иметь свой дом?

— Так и есть. Дом, семья, потомство, накопления и наследство — все мимо и не про меня. — категорически подтвердил Ветров.

— А если спрошу почему, то ты не ответишь, так?

— Верно. Это уже исключительно мое личное дело. А как ты помнишь, я сам ничем таким чужим не интересуюсь и в свое никого допускать не намерен. Надеюсь у нас с этим ясность.

— Хм… А если я буду как-то случайно нарушать эти твои границы, ты опять станешь психовать? — внезапно мне моё импульсивное решение сорваться с ним в это приключение стало казаться ещё более глупым, чем изначально. Как бы чего опять не вышло… — Спрошу как-нибудь что-то не то и ты мне…

— Валь, я уже извинился за то свое поведение и больше оно не повториться. Я понимаю, что сейчас тебе твое положение может показаться слишком уязвимым от моих возможных закидонов, но поверь — я вменяем и адекватен. Ты можешь меня спрашивать обо всем, но если у меня не будет желания отвечать на какие-то вопросы я тебе прямо и скажу, а ты не станешь настаивать. Лады?

— Лады. А уточнить какие вопросы нежелательны могу?

— Без проблем. Допустимы любые биографическо-географические, типа где-когда родился-учился-призвался, а также с кем-что-как-сколько раз. Нежелательные: почему-зачем-как так вышло. В общем и целом понятно?

— Да. Но есть ещё парочка уточняющих.

— М?

— О том как-что-сколько раз со мной ты тоже кому-то потом станешь так же легко рассказывать? И если тебя категорически не волнует ничего личное твоих партнёрш, кроме предпочтений в сексе, то какого черта ты спасать меня полез от Яшки с дружками, а потом и с моим батяней разрулил все?

— Валя, я не трепло, что на каждом углу орет о своих постельных победах, снабжая всех желающих послушать полными анкетными данными и интимными подробностями о своих партнершах. Рассказать могу исключительно о себе, а с кем — в общих чертах, ибо не в одиночку же все было. А насчёт второго одна просьба: никакой романтизации, прошу.

— То есть, тебе была нужна я, целая-невредимая и с головой не забитой семейными проблемами, потому все?

А ведь если подумать, то он действительно ни разу меня ни о чем не стал расспрашивать, не интересовался какого черта меня из дому утащить хотели. И насчёт отца не вызнавал ничего. Была ситуация — среагировал, отбил от урок, отца спровадил, но и все на этом. Никаких задушевных разговоров.

— Валюш, ты у меня не только сногсшибательно красивая, головокружительно отзывчивая на ласку, но и очень умная девушка. — ухмыльнулся Ветров окончательно скрываясь за своей изначальной маской паломника по миру удовольствий и адепта свободного бл*дства. — Эти три качества наверняка сделают наше время вместе потрясающим.

Ну и ладно. Наверное мне тоже пора учиться не интересоваться жизнью окружающих. Выводить из себя деревню, так сказать, где все про всех и каждому надо знать. В городе же надо просто уметь поддерживать беседу приятную светскую, а не реально интересоваться делами и чувствами. А приятнее всего людям говорить о себе, как говорил Корнилов. Не молчать же всю дорогу.

Мелькнула мыслишка расспросить его о детстве и юности, ведь с чего-то и в какой-то момент он решил стать вот таким. Но вопросы как и почему у нас под запретом, а точные даты в его личной истории мне нафига? Узнать когда и с кем у него впервые было? Нет, не надо оно мне. Разве что…

— Ну раз биографические вопросы не под запретом… Лет тебе сколько, Ветров?

— Тридцать два года. Знаком Зодиака интересуешься?

— Нет, в такое не верю. Расскажи лучше где и когда ты научился так круто обходиться с вооруженными нападающими?

— В армии, в десантуре. Там обучали как и ножевому бою, так и как противостоять атакам безоружным. Полезная, как оказалось и в обычной жизни наука. Сейчас форму поддерживаю посещая спортзал. Нерегулярно, к сожалению.

Форма у него будь здоров, для нерегулярно посещающего, я-то теперь толк в этом знаю, насмотрелась в “Орионе”.

— То есть, мои угрозы при твоём эпичном явлении нисколько не напугали?

Как он еще ржать надо мной, такой грозной с ножом наперевес не стал.

— Ещё как напугали! В десантуре вообще не учат сражаться с кем-либо при наличии состояния жесточайшего стояка. — фыркнул Егор и искоса лукаво сверкнул карими глазами.

Жаром смущения плеснуло на щеки и в голову, но язык будто жил своей жизнью.

— Так уж и жесточайшего. — пробормотала, сама от себя не ожидая.

— А то! Он стал моим неизменным спутником с первой нашей незабвенной встречи и каждый раз, когда думал о тебе. Могу предъявить неопровержимое и несгибаемое доказательство этого, если у тебя имеются сомнения. Или тебе достаточно руку протянуть, чтобы нащупать это доказательство самостоятельно.

— Ещё чего! — выдохнула, окончательно сваливаясь в горячее смущение.

— Тебе не понравилось самой прикасаться ко мне?

— Да я и не… — трогала, ещё как! Обнимала, цеплялась, царапалась даже кажется. — Но не там же! И не прямо на дороге!

— Хм… Я тебя трогал ТАМ, выражаясь твоим языком. Тебе было это приятно? Думаешь мне будет менее приятно, если ты решишь в любой момент тоже потрогать меня ТАМ?

— Мы не можем вернуться опять к биографическим вопросам? — трусливо попыталась я срулить с такой скользкой темы. В прямом смысле, между прочим, потому что сразу в животе сладко потянуло-разогрелось, еще чуть и я вся промокну.

— А сведения о моей службе в десанте возбуждали тебя так же, как информация о том, что у меня на тебя дико стоит с первого взгляда и даже прямо сейчас?

— Нет. И я не… — опять! Как пластинка заевшая. — Зачем ты спрашиваешь меня о том, о чем прекрасно знаешь сам? Тем более в столь неподходящей обстановке.

— Затем, что хочу тебе открыть ещё одну восхитительную сторону наслаждения — говорить о нем. Вспоминать, переживая отзвуки того, что было. Предвкушать, как это будет совсем скоро. Фантазировать, как это могло бы быть даже в