Обещание - EvgenyaTrofims Страница 35

Вот и пришло время удивлять и вершить свою судьбу в прямом смысле. Он приземлял этот каскад раньше. Но за последние пару лет никогда. Значит нужно это исправить.

«Тогда, если я сейчас его делаю, в каскаде из трех прыжков первым будет сальхов».

Он подумал это просто на ходу, а в следующую секунду уже закрутился в прыжке.

Четверной флип.

Все идет по плану.

Четверной риттбергер.

ЕСТЬ!

СДЕЛАЛ! Он это сделал!

— Идиот, — качнул головой Денис Русланович, но тем не менее аплодируя. Приземлил, молодец, но он повышает риск срыва следующих каскадов. У него уже уставшие ноги, а он будет прыгать каскад из трех прыжков.

— Зато талантливый, — ухмыльнулся Роман.

Не поспоришь.

— Четыре-четыре?.. — Ева зачарованно перевела взгляд на техническую панель. Да. 4–4.

— А он ещё может, — это Артём, явно одобряющий действия друга. Если есть возможность — надо брать всё.

Теперь нужно настроиться на каскад, который ты никогда не прыгал. Ну что, техника же та же, значит надо исполнить. Тимур вобрал в себя воздух, находясь во вращении. Время отдохнуть, насколько это было возможно по ходу программы.

Почти половина сделана, достаточно чисто сделана. Надежда на хорошие баллы горит огнем внутри груди. Ему не снятся сны о первом месте. Он не видит в мечтах Олимпийскую золотую. Он чувствует, что все зависит от него. И если баллы занижают, надо сделать так, чтобы они даже с этим не смогли опустить его вниз.

Нельзя надеяться на падение других. Надо надеяться лишь на себя и красивый прокат.

Поехали!

Четверной сальхов.

Черт, не так выехал. Значит, играем до конца.

Ойлер.

Четверной сальхов.

— Это что еще сейчас было? — брови Дениса Руслановича улетели в стратосферу. КАК ОН ЭТО ВЫЕХАЛ?!

— Сам в шоке, — брови Романа были где-то рядом.

Уже шесть четверных прыжков… Это невероятно.

— Снова 4–4?! — Ева и Артём сказали это в унисон, наклоняясь вперёд, чтобы лучше рассмотреть.

Девочки на трибунах не говорили ничего. Просто ничего. Не было слов, чтобы описать все те эмоции, которые доставляет прокат Тимура Панкратова. Если можно было прокомментировать только тем, что Катя тряслась, то, пожалуй, они бы сделали это. Их сметало эмоциями и драйвом, актерской игрой на льду.

Теперь Тимур сам получал невероятный кайф от проката. Остались одиночные прыжки, которые он не имеет права завалить, но в душе он уже отпустил все. Кайфовал, отдаваясь полностью. Нельзя вечно думать о наградах, если можно получить наслаждение от своего дела.

И эту истину он понял только сейчас.

Четверной лутц.

— Все, я не могу, — Ева откинулась на спинку сиденья, размазывая вмиг выступившие слёзы на щеках. Эта песня, Тимур на льду, его исторический рекорд по четверным, если оставшиеся два он приземлит… Все это слишком давит. И она настолько искренне восхищается человеком на льду, что просто не могла бы иначе.

Артём не стал её останавливать. На их глазах вершилась история. Если он не займет первое место, значит судьи очень продажные. Этого просто не могло быть.

Четверной флип.

Приземлил!

Остался один четверной риттбергер и всё, прыжковые элементы закончились. Тимур отчетливо чувствовал, что приземлит его. И никак иначе. Значит нужно отдаться в хореографию. В дорожку шагов, которая следует после прыжка. Показать всю свою историю. Рассказать её всем через прокат. История о мальчике, который сделал мировой рекорд со сломанной ногой в жалкие девятнадцать. О мальчике, который не сломался и вернулся.

О мальчике, который вырос и стал мужчиной.

Четверной риттбергер.

Всё!

— Да! — Денис Русланович откинул голову назад, улыбаясь как сумасшедший. Его воспитанник все сделал. Какое же счастье внутри, и не важно, что будет дальше. Они уже обсуждали это. Судьи могут думать что хотят, но зрителям все видно. Кто настоящий Чемпион, кто не сделал ни одной грубой ошибки. И кто должен стоять на пьедестале.

Отрыв. Тимур вливается в музыку, показывая так, как никогда раньше. Доводя зал до слёз, доводя до слёз сокомандниц и заставляя Диму развернуться и уйти, так и не дождавшись баллов. Зря он смотрел. Очень зря.

Девять! ДЕВЯТЬ ЧЕТВЕРНЫХ!

Эта мысль пульсирует в головах обоих Панкратовых. У одного бешенным ритмом радости, у другого с примесью ненависти. Особенный, физически сложенный, но в то же время худой. Чертов Тимур.

— Невероятный парень, — Денис Русланович сам едва сдерживал слёзы, — Помнишь, я говорил, что никогда не возьму маленького ребенка?

— Да, — Роман не совсем понял, к чему это было сказано.

— Его ребенка я возьму хоть в три года, — и с такой любовью и взглядом это было сказано… На льду его всё. Его отдушина, лучший спортсмен. Несмотря на его характер. Несмотря на всё. Он любил и будет любить его всем сердцем.

Он любит всех спортсменов одинаково. Но не его. Они прошли через все. Через победы, падения, истерики, травмы… У каждого тренера есть такой спортсмен. Он никогда не признается. Но во взгляде на него будет такая невероятная любовь, какой не видят многие от своих партнеров. Такая, какой не видят в семьях.

Он заменил Тимуру отца. Великолепного и неповторимого спортсмена, но не фигуриста. Научил быть мужчиной. Научил всему тому, что парень сейчас умеет.

Он заканчивал свою программу на Олимпиаде. Следующей уже не будет. Оставил всего себя на льду. И последний взгляд в воздух будут ещё долго крутить журналисты. Взгляд человека, который прожил жизнь на льду.

Музыка заканчивается.

Тимур не может сдержать эмоций, опуская руки и садясь на колени вниз. Он упирается в холодный лёд, перед глазами все плывет. Парень оставляет поцелуй на льду, а слезы катятся из глаз.

Что уж о истерике Евы…

Зал стоит, люди плачут. Это тот прокат, о котором он мечтал. Прокат всей его жизни.

Это был тот момент, когда он чувствовал себя по-настоящему счастливым.

Кланялся, как в последний раз. В каждую сторону зала. Улыбаясь сквозь слёзы, слёзы настоящего счастья. Он потерял смысл в оценках. Если бы он никогда не почувствовал этого чувства — жизнь была бы пустой. Медаль ничего не будет значить по сравнению с этим.

— Я тебя поздравляю, — Денис Русланович крепко обнял Тимура при выходе со льда. Так крепко, как еще никогда не обнимал, — Ты написал историю.

Тимур кивнул, едва сдерживая новый приступ слёз. Ему не помешала температура. Не помешало то, что судьи его принизили.

Роман обнял следующим, но не так крепко.

Аплодисменты и крики не успокаивались, а когда на экране высветилась съемка с КиК… Наверное, крики были слышны на территории всей Олимпийской деревни. Тимур