Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1984 год Страница 36

Страдания, страшная нервная перегрузка довели Пиеру до изнеможения, сломили его. И он закричал:

— Боже ты мой, неужели все это твоя воля, твое желание?!

Ведь пастор в кирке говорил, что во всем, что происходит, перст божий. Он перекатывается с боку на бок и беспрерывно кричит, начисто позабыв нового бога, в муке призывая верных богов своих предков:

— Юмала, Юмала, это не может быть твоей волей... За что? За что? Я никогда ведь не крал оленей! — кричит он.— Никогда не знал ненависти к отцу. Я всегда любил Мари. Она моя надежда, моя опора, она единственная, кто у меня есть...

Он катается по снегу, воет...

Мысли беспорядочно роятся в голове. Он напрягает память, пытаясь вспомнить, за что на него обрушилась кара.. Наконец слышит гневные слова отца и зловещие предсказания бабки. Он женился на Мари без благословения родителей, знал, что ему придется трудно, но не страшился недобрых предсказаний. Теперь же былое возникает из забытья...

Но, боже, у него ведь есть Мари. Чудесная Мари, его помощь и опора в трудные минуты.

Он оборачивается к ней. Но... ее нет. Она исчезла!

Он вскакивает. Оглядывается кругом. Зовет. Но не видит Мари и не получает ответа.

Лыжи ее тоже исчезли.

Внутри Пиеры все сжимается, словно невидимая сила сдавливает сердце и легкие. Ему трудно дышать. Такое ощущение, словно острый нож медленно вонзается в сердце.

На какое-то время он теряет сознание, ничего не знает, не помнит.

Когда же мысли возвращаются к нему, а боль в сердце немного ослабевает, Пиера пускает собаку по следу Мари. Та с лаем исчезает в направлении реки.

Пиера надевает лыжи и устремляется следом. Собачий лай замирает вдали, но светит полная луна, и идти по следу Мари и собаки нетрудно.

Пиера мчится как только может, выжимает из себя последние силы. Наконец он слышит собаку. Та скулит.

Следы подводят к тому месту, где Ньяллайокка впадает в реку Рейсаэльв. Там, пониже бурной стремнины, полынья, которая никогда не замерзает.

Морозная дымка густо окутывает полынью и лед вокруг нее, а поднявшись вверх, превращается в густой, холодный и влажный туман.

Собака стоит у полыньи и жалобно скулит. Следы от лыж Мари ведут прямо к полынье, в воду...

Пиера обходит полынью кругом, заглядывает внутрь, но видит лишь белую пену и черные засасывающие воронки, слышит только шум стремнины.

Глаза его мокры, но слезы больше не текут — в нем не осталось горя, лишь парализующее одиночество. И сновидение — воспоминание без слез.

Он идет обратно, сам того не замечая.

Внезапно снова оказывается у пепелища. Не в состоянии что-либо чувствовать, делает все машинально: собирает детские игрушки, складывает у камня, торчащего из снега, прикрывает камнями из очага, чтобы оградить от волков. Но, собравшись покинуть место, на котором стоял его дом, он отчетливо и ясно слышит голос Мари:

— Пиера, Пиера...

Может быть, эти слова произнесены час тому назад, а он не смог их тогда воспринять, и это лишь отзвук — эхо.

Ханс Лидман, шведский писатель