То, что мы оставили позади - Люси Скоур Страница 36

Чувствуя себя мелочно стервозной, я схватила кончик его галстука и дерзко перекинула ему через плечо.

— Увидимся, Люцифер.

Глава 10. Раздражённый и голодный

Люсьен

— Ты кажешься напряжённым, — заметил Эмри.

— Напряжённым? С чего бы мне быть напряжённым? Мне всего-то приходится иметь дело с клиентами, ФБР продвигается черепашьими темпами, надоедливая женщина нарушает мой график, а за мной тянется хвост, который так и воняет преступной организацией Хьюго. Нет причин для беспокойства, — огрызнулся я.

Улицы города всегда кишели чёрными роскошными внедорожниками. Но я всё равно сбросил след, когда меня предупредили о прибытии Слоан.

Я не смог решить проблему безопасности, потому что мне нужно было её увидеть. Я был вынужден игнорировать ситуацию, с которой мог бы легко справиться, потому что хотел застать её в моём офисе. Я хотел быть там, когда она увидит, что я построил.

А потом я растерял все остатки дисциплины. Я забыл самые элементарные уроки. Близость Слоан ко мне привела её слишком близко к опасности. Так было всегда.

Мой друг сложил пальцы домиком на своём округлившемся животе и выжидательно уставился на меня.

Я понял, что даже не успел присесть. Я расхаживал перед камином в доме этого мужчины с той минуты, как пришёл. Сегодня вечером мы должны были поужинать. Но стоило ему взглянуть на меня после открытия двери, как он снял фартук и жестом пригласил меня в свой домашний кабинет.

Я поднёс кончики пальцев ко лбу.

— Прости, Эмри. Я испортил наши планы на ужин.

Прошло много времени с тех пор, как я в последний раз чувствовал себя настолько неуправляемым. Мне нужно обуздать свои чувства, чтобы остановить образы, которые постоянно прокручивались у меня в голове. Эти зелёные глаза, полуопущенные веки. Приоткрытые алые губы.

Он отмахнулся от моих извинений.

— Это запеканка. Ей ничего не будет.

— Ты её сжёг, не так ли?

Он печально улыбнулся.

— Я удивлен, что ты не заметил запаха угля.

Я ничего не заметил. Мне реально нужно успокоиться, чёрт возьми.

— Она приводит меня в бешенство, — сказал я, продолжая расхаживать по комнате.

— Агент ФБР?

— Нет! Слоан.

Посмеиваясь, Эмри поднялся со своего кожаного кресла и подошёл к латунной барной стойке. Она стояла у него под картиной, изображавшей штормящее море, которое бросало вызов деревянному кораблю.

Я прислонился к каминной полке и заставил себя перестать думать о том, каково было чувствовать Слоан зажатой между мной и письменным столом.

Эмри налил два бокала вина из изящного графина. На нём был чёрный шерстяной свитер, украшенный неоновыми рыбками и надетый поверх клетчатой рубашки на пуговицах.

— Этот свитер заслуживает того, чтобы его сожгли, — заметил я, когда он протянул мне один из бокалов. Он был похож на чьего-то доброго, незадачливого дедушку.

На мгновение мне стало интересно, о чём он думает, когда смотрит на меня. Похож ли я на генерального директора многомиллионной компании? Похож ли я на того, кто мог бы стать чьим-то мужем, чьим-то отцом? Или я похож на злодея, каким и был на самом деле?

— Давай отложим тему несносной Слоан — временно — и вернёмся к той части, где говорится о том, что за тобой следит организованный преступный синдикат, — предложил он, указывая на второе кресло.

— Я не привёл их сюда, если ты об этом беспокоишься, — сказал я, неохотно садясь.

— Хммм, — последовал выразительный ответ.

Я выдохнул. Как сказал бы Эмри во время нашей психотерапии, я «окрашивал чужие слова определениями своего эго». Теперь ему достаточно было промурлыкать, чтобы я понял, о чём речь.

— Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понимать — ты принимаешь все меры предосторожности, чтобы защитить тех, кто тебе дорог. Я беспокоюсь о тебе. Заботишься ли ты так же о себе самом?

— Ты можешь просто сказать мне, как перестать испытывать все эти чувства, чтобы я мог сосредоточиться на том, что должно быть достигнуто? — спросил я, уставившись в стакан.

— Если бы мы были на сеансе, я бы сказал что-нибудь заставляющее задуматься. Например, что иногда чувства, которым мы сопротивляемся больше всего, могут многому нас научить. Затем мы могли бы обсудить, почему в подробном списке ситуаций, которые любой счёл бы сложными, тебя больше всего волнует женщина из твоего прошлого. К которой, как ты утверждаешь, ты не испытываешь ничего, кроме неприязни. Но мы всего лишь два друга, которые собираются заказать пиццу, чтобы нам не пришлось есть дымящийся «метеор» у меня на кухне. Я спрошу тебя как друга. Почему визит библиотекаря приводит тебя в большее замешательство, чем тот факт, что босс мафии может знать, что ты помогаешь ФБР возбудить против него дело?

Потому что я контролировал ситуацию, когда дело касалось Энтони Хьюго.

Потому что я знал, как вести себя с такими людьми.

Потому что я наслаждался их гибелью.

— Потому что она напоминает мне о прошлом, которое я предпочёл бы забыть, — сказал я вслух. — Она предала меня, когда я был уязвим.

А сегодня она раздвинула для меня бёдра, усевшись на мой стол, как будто ей там самое место. Как будто она хотела быть там. Как будто она хотела, чтобы я был там.

Я выбросил эти образы из головы и заменил их другими, более старыми и мрачными воспоминаниями.

Слоан, выглядящая убитой горем и храброй, её рука на перевязи, в изумрудных глазах блестят вызывающие слёзы.

«Что ты наделала?» — кричал я на неё. Что я имел в виду, но не сказал, так это «Что он наделал?»

— Люсьен, ты умный мужчина, — заявил Эмри, глядя на меня поверх своего бокала.

Мне уже не нравилось, к чему всё шло.

— К чему ты клонишь? — спросил я.

— Предполагаю, что ты как достаточно умный мужчина понимаешь, что не можешь просто забыть прошлое или притвориться, что его не существует. И поскольку ты провёл значительное время на терапии у блестящего психотерапевта, я напомню тебе, что единственный выход — это пройти через это. Ты не можешь просто держать свои эмоции в коробке с закрытой крышкой и ожидать, что они там и останутся. Чувства так не делают.

— Тогда я напомню тебе, что мы оба знаем, почему опасно выпускать эти эмоции из коробки.

— У тебя гораздо больше самоконтроля, чем ты думаешь, — отметил он.

— Этот контроль основан на том, чтобы не позволять своим эмоциям