Министерство Апокалипсиса - Proval'niy Страница 37

Вряд ли отец хотя бы посмотрел мне в след. А если и посмотрел – то это уже не имеет значения.

Я ведь переживал, думая, что невольно, по тупости лишил родителей каких-либо эмоций, а оказалось всё в точности наоборот. Даже плакать не сильно-то хотелось, хотя раньше меня бы разрывало от потока эмоций. Я смотрел то на дом, то на ключ от общаги. Были очень странные ощущения, физически похожие на покалывания по всему телу, внутренне – смесь разных эмоций, там всё сложнее. Невзначай пришло полноценное осознание того, что я рос сиротой, и лишь какие-то взрослые соседи ходили вокруг меня; иногда, для галочки, спрашивали о моём самочувствии и трахались по ночам. А так, родителей у меня и не было. Даже само это слово, «родитель», стало для меня чем-то противным и непонятным.

***

Я сунул ключ в скважину и надавил на дверь, и тогда, когда одиноко развалившийся Люцифер бодро вскочил с кровати, слезинка упала, разбившись о мою руку. Я отбил тянущиеся ко мне руки, перевалив инициативу на себя, и обнял его сам. Его худые ладони, лежащие на моей спине, согревали сильнее плаща.

– Поговорил с родителями? – спросил Люцифер, в ответ услышав молчание. – Проходи…

Знакомство с Блинд. 211 год, до Новой эры

Голод оклемался, когда кулак хулигана по кличке Помидор прилетел ему в харю. Помидором его звали из-за крашеного в зелёный чуба, торчащего из его красной толстой башки. Когда Голод раскрывал опухшие глаза – если такая возможность вообще была, – то успевал увидеть тот же чешуйчатый кулак и вновь влетал внутрь живого круга, собравшегося в спортзале. Смерть стоял в кругу и грыз фаланги, наблюдая за происходящим. Вскоре Голод замертво упал у его ног, пытаясь что-то сказать. Он затыкался через каждый пророненный слог.

«И вот это мечтает стать учителем?» – мысленно спросил себя Голод, умиротворённо положив голову на пол так, будто весь этот ужас позади.

– Всё равно не буду ботинки целовать, – прохрипел Голод.

– Ну, нет, так просто ты за «каблука» не отмажешься! – Быку хватило одной подачи голоса, чтобы толпа расступилась перед ним. – Ща ответишь за свои слова!

Бык, подойдя вплотную к Голоду, плюнул ему на рубашку и потянул за галстук. Голод неуважительно завалил голову назад, не дав ни единого намёка на страх.

– Бык, не трогай его! – крикнула в толпе девушка, перед которой тут же покраснел Смерть.

– Ну, давай, подсос, – Голод выпрямил голову и улыбнулся, – послушайся её.

Разозлившись, Бык пнул Голода несколько раз, даже не чувствуя, как Смерть пытается остановить его, а после, прекратив избиение, фыркнул и отправился к ней.

– Что ты опять устроил? – возмутилась она, убирая огромную руку Быка со своих хрупких плеч.

– Завались, Блинд! – забасил хулиган.

Так Смерть хотя бы узнал имя девушки – Блинд.

Все разошлись быстро, а Смерть остался с Голодом, валяющимся на деревянном полу спортзала и, словно подавившаяся кошка, сплёвывавшим кровь. Звонок на урок, тем временем, давно прозвенел, спортзал сегодня не работал, двух друзей насильно заставили войти в боевой круг, называемый Колизеем. Смерть подложил свой портфель Голоду под висок, затем, растянув рукава, протёр кровь с его рта.

– Голод-Голод… – сказал Смерть. – Смелый ты, но глупый.

– Какой есть, – усмехнувшись, признался Голод, понимая, что Смерть говорит это не со зла. – Слушай, а достань-ка сигаретку.

– Ты дурак? – а вот это уже звучало довольно грубо.

– Я всегда мечтал пафосно закурить после тяжёлого боя, – раздутые глаза Голода, вываливающие слёзы, выглядели счастливыми.

«Нашёл, чему радоваться…» – подумал Смерть и потянулся к портфелю. Сигареты Голода он специально держал у себя, чтобы позлить отца. Вскоре он откопал пачку, с недоверием посмотрев на неё.

– Но она же смятая, – сказал Смерть.

– Так даже круче, – Голод взял долгожданную пачку и открыл её. – Будешь?

– Да не курю я!

– Ещё начнёшь, святоша, – он сунул между зубов скомканную сигарету, из которой едва не вываливался табак. – Твою мать! Зажигалки-то нет! А хотя… так даже круче, – и положил голову на пол, прогнув под собой хлипкую деревяшку.

Голод недолго вдыхал смешанный с запахом пота воздух, симулируя курение.

«Хм, а таким способом и бросить можно, – подумал он, перебив мысль желанием почувствовать горький табачный вкус. – А хотя зачем оно надо?»

Смерть заботливо положил под голову друга портфель.

– О-о-о-ой! Я польщён! – игриво вскрикнул Голод, а его очередную шутку прервал негромкий стук. Никто бы его не услышал, если бы дверь, ударяясь о косяки, не тряслась так громко. Наверное, можно было подумать, что по двери бьёт сквозняк, но знакомый женский голос за дверью разрушил романтическую атмосферу:

– Вы ещё там?

Смерть громко задышал. То ли яростно, то ли неловко – не понятно.

– Чем ты там дышишь вообще? – спросил Голод, продавив пальцем сквозь школьную форму Смерти и попав в щель между рёбрами.

– Заткнись, – Смерть ударил Голода по руке и прокашлялся. Он скорчил что-то отдалённо напоминающее безразличие, а попытавшись глубоко вдохнуть – немелодично просвистел костями. – Чего тебе? – спросил он ту, что за дверью.

– Я помочь пришла.

– Не нужна нам твоя помощь.

– Нужна, и ещё как. Бык вас просто так не оставит.