Мои турецкие ночи - Диана Ярук Страница 37

Не знаю, какой реакции он от меня ждёт, поэтому я снова выключаю телефон и молча еду домой.

Мама бросается меня целовать со слезами на глазах.

— Снежочек, я так по тебе скучала!

Я падаю в её руки, позволяя себе, хоть ненадолго, снова почувствовать ребёнком. Мама приговаривает какие-то нежные словечки, усаживает на скамеечку возле двери, помогает раздеться и разуться, подаёт домашние тапочки, как больной. Ощущаю жуткий стыд за эту слабость, за то, что она, такая маленькая и хрупкая, — на целую голову ниже меня, — сейчас ведёт меня за руку в ванную и уговаривает умыться и привести себя в порядок.

Потом мы проходим на кухню, где меня ждёт гречневая каша и бутерброды с салями на бородинском хлебе. Пусть в меня сейчас не полезет никакая еда, но продукты, по которым я так тосковала в Турции, вызывают новый поток слёз.

— Откуда ты узнала, как я скучала по чёрному хлебу? — икая, спрашиваю маму.

— Ну милая, я ведь умею пользоваться интернетом. Посмотрела, что наши на формах пишут. В холодильнике ещё селёдка есть, вечером будешь? — Мама глядит на меня с таким сочувствием, что я валюсь на табурет и, опершись локтями на стол, закрываю лицо руками.

Она обхватывает мои плечи сзади и прижимается подбородком к моей макушке.

— Полно, полно хорошая моя. Ты дома, здесь и стены помогают. Что поделать, не все мечты исполняются. Пусть пройдёт время, станет легче. Может, встретишь кого-то.

— Не станет! — завываю я. — Для меня теперь нет других мужчин, кроме Алихана! А он, вот увидишь, ещё влюбится в эту свою девку-готку!

— Снежочек, уж кто будет хранить верность по гроб жизни, так только Малахитовые глазки, — увещевает меня мама. — У них там в Турции так и происходит!

— Пожалуйста не говори, что это ты по своим сериалам выяснила, — глухо уточняю я, вытирая слёзы и сопли тыльной стороной руки, так что мама спохватывается и суёт мне бумажную салфетку.

— Ну как же, в фильмах показывают, а ещё мы с девочками книжный клуб собрали.

— Мам, — меня начинает пробирать смех. — Я вот на любовных романах выросла, и то понимаю, что там не так, как в жизни.

— Да я на тебя как раз глядя и поняла, что в реальности, порой, поинтереснее, чем в кино! — мама убеждается, что рыдать я перестала и занимает свой стул напротив. — Съешь хоть ложечку каши, а то вон совсем ты худенькая и бледненькая.

Гречка с молоком и крупинками сахара все-таки пересиливает мою скорбь, и я берусь за ложку.

— Ты уже думала, что делать будешь? — спрашивает мама, наливая чай в мою любимую кружку. — Долго дома не сиди, а то закиснешь в своей печали.

— Да куда уж, мамуль. Волшебный пендель на ближайшие семь лет: ипотека.

— Ой, про ипотеку-то родимую… — Мама задумчиво разглядывает бутерброд на тарелке. — Только ты не злись, хорошо?

Я молча смотрю на неё исподлобья.

— Месяц назад ко мне позвонил человек, сказал, что от Алихана, насчёт нашего кредита. Я, конечно, подумала, что мошенник, бросила трубку. Потом он ещё несколько раз звонил, а я не отвечала уже. Через пару дней из банка нашего меня набрали, сказали, срочно явиться по поводу платежей. Я уж испугалась, вдруг взносы не прошли, побежала. А там у главного сидит мужчина, турок, говорит, с поручением от Алихана Кая. Хочет погасить наш ипотечный кредит, но сам сделать это не может, нужно моё заявление.

— Мам, ты же не поверила этим мошенникам? — с упавшим сердцем спрашиваю я.

— Конечно, нет, за кого ты меня принимаешь! — Возмущается мама. — Я через Мариночку её сына, Толика позвала. Помнишь Толика, юриста?

— Юрисконсульта из собеса, ага.

— Какая разница, главное, чтобы юридические термины понимал, не правда ли?! — начинает сердиться мама. — Он всё досконально проверил, помог написать заявление.

— Мамуль? — я даже не продолжаю, она всё и так понимает.

— Ох милая, твой Алиханчик сам мне позвонил тогда же, в банке, через этого своего доверенного. Уговаривал, что для него это ничего не стоит, а тебе даст свободу и возможность развиваться дальше. Сказал, что ты хочешь учиться, поехать куда-то в Голливуд, но боишься из-за денег.

Выронив ложку из пальцев, я снова закрываю лицо.

— А ты правда в Голливуд поехать хочешь, доченька?

— Да не в Голливуд, а в город Остин, штат Техас!

Глава сорок четвертая

— Он знал, что ты будешь спорить и просил тебе не говорить, — вздыхает мама.

Я совершенно выдохлась. Мысль о том, что я свободна от финансового бремени, окрыляет и одновременно загружает новыми тревогами. Как мне относиться к такому подарку? Кто я после этого? Мне противна даже мысль, будто это плата за проведённое вместе время. Я привыкла всю жизнь тяжело пахать, и к таким щедрым жестам не приучена.

— Он очень просил не принимать этот подарок как оскорбление, Снежочек, а как просьбу осуществить свою мечту. Какой же милый мальчик, и так хорошо тебя изучил! Наверняка у него нашлись бы разные способы заставить тебя остаться с ним, но он очень трепетно к тебе относится.

— Относился лучше любого мужчины на всём свете, да только я оказалась слишком гордой, чтобы остаться с ним его второй женой, и слишком трусливой, чтобы попытаться изменить ситуацию.

— Вот уж кого я бы не назвала трусливой! — снова вздыхает мама. — Ты мой отважный маленький львёнок. С детства была как взрослая! Моя опора! Всегда так ясно мыслила! Это я трусиха, — каждый раз убеждала себя, что вот-вот всё изменится, вот-вот твой отец возьмётся за ум… А надо было просто встать и уйти. Это же только сейчас мы такие мудрые стали. Подписались на психологов всяких, узнали про созависимые отношения, про «двенадцать шагов»…

— Мам, — предостерегающе произношу я. Но она не хочет останавливаться.

— Ты уж прости меня, доченька. Сколько тебе пришлось испытать всякого. Не должны дети быть старше своих родителей, нельзя было делить с тобой наши взрослые беды. Где была моя голова, когда я взваливала на тебя свои проблемы? Когда скандалы перед тобой мы устраивали. — Мама качает головой и трёт лоб своей крошечной ручкой.

— Мам, я не могу сейчас об этом.

— Милая, просто знай, что ты самый смелый человек, которого я когда-то видела. — Она протягивает руку и похлопывает меня по ладони.

Сдаюсь и откладываю ложку. У меня совершенно нет сил. Пытаюсь помочь маме убрать со стола, но она гонит меня из кухни, взмахивая полотенцем, как на цыплёнка. Я прохожу в свой зал и валюсь на заботливо разложенный и застеленный диван. Снова