Мерикратор - Юрий Никитин Страница 37

Стараясь не показывать виду, что с облегчением перевел дух, я картинно обернулся, вскинул брови.

– Что, я уже арестован?.. Вы поспешили, господин диктатор. Я ещё ни одного приказа не успел отдать, так что придется поискать, за что меня повязать и на дыбу. Или придумаете?

Он смотрел на меня всё тем же злобным и немигающим взглядом.

– Сядьте, Константин Васильевич. Не заставляйте сомневаться в вашем ай-кью.

Я вернулся к столу, но не сел, оперся одной рукой на спинку кресла.

– Объяснитесь, господин военный министр.

Он сделал отметающий жест.

– Да всё вы понимаете. Садитесь, давайте поговорим. Нечего меряться, страна в опасности.

Я медленно сел, старательно показывая, что сажусь лишь потому, что сам это изволю, хотя мне этого не хочется, интеллигенция не терпит давления, поднял на него спокойный взгляд интеллигента на человека с ружьем.

– Говорить с субъектом права, в руках которого, как в песне, винтовка?

Он поморщился.

– Политик должен уметь разговаривать со всеми. А вы уже политик.

– А вы?

Он вздохнул, сказал зло:

– Министр обороны не может не быть политиком. Вы же понимаете, отказываясь работать с нами, вы наносите вред стране!

– Напротив, – возразил я. – Отказываясь работать с вами, я наношу и причиняю пользу стране.

В его взгляде всё больше нарастает злость, даже крылья носа начали подрагивать, сказал с нажимом:

– Полагаете, военные не могут навести порядок в этом хаосе?

– Полагаю, – ответил я ровно, – время силовых захватов власти прошло. Они и раньше ничем хорошим не заканчивалось, это знают даже грузчики. Сейчас это виселица для захватывателей и большой урон стране, где такое случилось. Ну, виселица вам не страшна, вы же герои, но вред стране… как на это?

Он рассматривал меня пристально, словно выбирал в какой глаз всадить пулю.

– Вы о том, что простого народа вымерло процентов восемьдесят, а высоколобых только пятнадцать?

– И это тоже, – согласился я. – Но как добавочный фактор. Подумайте, хоть одна страна в мире признает ваше правительство?.. Разве что Саудовская Аравия… но и та вряд ли. Силовой захват власти не понравится даже султанам… Россия мгновенно окажется в кольце санкций! И не тех картонных, что прежде, а настоящих.

Он сказал с нажимом:

– Я же сказал, вы остаётесь президентом…

– Который исполняет ваши приказы? –уточнил я. – Господин Верховный Диктатор, давайте не ломать комедию. Либо арестовывайте меня и президиум партии трансгуманистов, предлог найдёте, либо я пошел домой кормить рыбок и выращивать капусту, а вы тут покажите всю мощь вашего армейского интеллекта.

Я начал приподниматься, он рыкнул:

– Сядьте!.. Страна на краю пропасти, а вы ломаете комедию!

Часть 2 Глава 4

Глава 4

Я добавил в голос высокомерия интеллигента, что умрет, но от убеждений не отступится:

– Генерал, командовать будете своими солдатами.

Он поморщился.

– Да не цепляйтесь к словам! Повторяю, страна в опасности!.. Вам не кажется, что пора вводить военное положение… а не это, ну, трансгуманистические танцы?

Я с подчеркнутой неохотой опустился в кресло, на лице всё ещё «Платон мне друг, но истина дороже», что умно и красиво, но в жизни политика наивно и глуповато, сказал миролюбиво:

– Комедию разыгрываете вы, генерал, я вынужденно участвую. Ну, как участвую, отказываясь в ней играть предназначенную мне роль.

Он чуть подался вперед, вперил в меня пронизывающий взгляд.

– А какую хотите играть?

– Никакую, – ответил я так же мирно. – В вашем спектакле – никакую. Из вас режиссер, уж простите за мой французский, хуже, чем пилот на пианино Шостаковича!

Он буркнул:

– Тоже мне интеллигент! Шостакович играл на рояле.

– А рояль, – уточнил я, – лучше летает?

Он сердито сдвинул плечами.

– Не уверен. Зато в кустах прячется лучше.

– Ну да, – согласился я, – он же пониже… Хорошо, генерал, армия у вас не выбила чувство юмора, но гипоталамус точно повредила, если вот так решили с наскока…

Он вздохнул, откинулся на спинку кресла, взгляд оставался пытливым и изучающим.

– Но вы же понимаете, Константин Васильевич, в такое время гражданская власть не справится с хаосом.

– Константин Васильевич, – напомнил я с холодком, – это для друзей и хороших знакомых.

Он хмыкнул, снова окинул меня оценивающим взглядом.

– Но называть вас господином президентом у меня что-то язык не поворачивается.

– Но вы называли, – напомнил я.

Он поморщился.

– Мы разные значения вкладываем в этот титул.

Я посмотрел на него с холодным интересом зоолога, специалиста по варанам.

– Господин министр обороны, вы как будто не знаете, даже во время войны с Гитлером военными действиями руководили сугубо гражданские люди: Рузвельт, Сталин, Черчилль… а с той стороны Гитлер, Муссолини. Или хотите сказать, армия запрется на своих базах и не будет высовывать носа? Ну что ж, у нас остаётся ещё МВД, ФСБ, Национальная Гвардия… Постараемся обойтись.

Он поморщился.

– Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. В таком хаосе нужны жесткие и быстрые меры. МВД и ФСБ достаточно быстрые, но армия сильнее.

– А гражданские власти на это не способны? Вспомните, как разбомбили Дрезден по указу гражданских властей, хотя военные возражали против такого варварства!

Я мог бы напомнить, что атомные мины хотел расположить вдоль берегов США гуманист академик Сахаров, чтобы вызвать волну высотой в пятьсот метров и уничтожить все города на побережье, но командующий флотом контр-адмирал Петр Фомин был шокирован "людоедским" характером проекта, дескать, военные моряки привыкли бороться с вооружённым противником в открытом бою, резко заявил, что для него отвратительна сама мысль о таком массовом убийстве, именно Фомин и добился отмены этого проекта.

Но Палаш и без меня всё это знает, такое даже в военной академии проходят, сказал с недовольством:

– Ну зачем эти школьные примеры? Или вы готовы ввести военное положение?

Я сдвинул плечами.

– И военное, и даже чрезвычайное, если понадобится.

Он посмотрел на меня исподлобья.

– Серьёзно?

– Вы забыли, – сказал я. – Или намеренно игнорируете, армия всегда была