Отцы и деды - Марина Владимировна Добрынина Страница 38

— А ты точно не абсент пил?

— Виски! Виски я пил! Ну, киса, скажи что-нибудь.

Я в ответ гневно, хотя и испуганно, шиплю.

— Киса-киса! — ласково приговаривает "столик", — а смотри, что я для тебя приготовил!

После чего он достает из сумки маленькую клеточку и выпускает оттуда мышь. Громадную белую мышь. Она смотрит на меня своими красными глазами, а потом идет ко мне. Дура какая-то! Она что, не знает, что я кошка?

Медленно пячусь. Мышь… альбинос еще к тому же… целеустремленно топает в мою сторону. Она что это… да я мышей… с детства боюсь.

С громким отчаянным воплем я подпрыгиваю, поворачиваюсь в воздухе, и уже сама не понимаю как, но вишу на шторе, вцепившись в нее всеми лапами и ору:

— Мяу! Мяу!

Хоть ума хватило на человеческую речь не перейти. Или не ума?

Попастый блондин глядит на меня задумчиво и произносит:

— Первый раз вижу кошку, которая мышей боится.

— Так я же говорил! — радуется "девятый столик", — что она волшебная!

— Не, — качает головой блондин, — просто придурковатая.

— Киса-киса, иди сюда, — воркует "столик".

Ага! Сейчас! Все бросила и спустилась. Да пока он гадость эту отсюда не уберет, я штору их не выпущу!

— Да убери ты эту мышь! — с досадой бросает блондин, — а то эта истеричная кошка все здесь подерет.

И подеру! А так, спасибо, конечно, потому что "столик" излавливает не особо сопротивляющегося грызуна и опять сажает его в клетку.

Я с облегчением втягиваю когти и приземляюсь на полу. И тут же оказываюсь в руках блондина, который берет меня за шкирку и поднимает в воздух.

— Как зовут-то тебя, красавица? — вопрошает он, а я закрываю глаза.

Нет, не сдамся. Не скажу я ему ничего. Вот пусть хоть пытают.

— Вииить, — протягивает блондин, — а принеси-ка сюда мышку.

Что? Я начинаю судорожно дергаться, но ничего, кроме боли в холке, сжимаемой пальцами блондина, не получаю.

— Ты, киса, работать будешь? — интересуется блондин.

Мне даже глаза открывать не нужно. Я чувствую запах этой белой гадости. Она совсем рядом.

Пытаюсь отвернуть голову в сторону. Не получается. Ну что же так жестоко-то?!

— Говори, — советует блондин.

Открываю один глаз. И точно. Это мерзкая усатая мышиная морда совсем рядом. О, нет!

— Мяу! — кричу я, — мяу!

— У тебя "мяу" как-то неестественно получается, — задумчиво произносит блондин, а Вииить обиженно бормочет на заднем плане:

— Это кто из нас еще абсента упился. А вообще Иоханна ее зовут. Это пацан так говорил, который выступал.

— Иоханна, — бормочет блондин, — странное имя для кошки.

И снова меня встряхивает, причем так, что клыки друг о друга ударяются. К вопросу о клыках…

Я обвисаю, блондин немного ослабляет хватку, и тут я разворачиваюсь и вцепляюсь зубами в его большой палец. Блондин кричит, я лечу, еще пара секунд, и я снова болтаюсь на шторах. Только теперь чуть повыше.

— Сволочь! — визжит блондин, а Вииить злорадствует:

— А я предупреждал, что кошечка не простая.

— Так! — орет блондин, — или эта скотина делает то, о чем мы с тобой договаривались, или выкидывай ее в мусоропровод! Понял?!

И уходит на кухню зализывать раны. Надеюсь, что в прямом смысле этих слов.

"Столик" остается стоять посреди комнаты. На физиономии его задумчивость.

— Ну что же, — угрожающим тоном произносит он, — кошка драная, по большому счету мне насрать, разговариваешь ты, или это глюк у меня приключился. Но то, как ты таскала у людей вещи, я видел. Будешь делать это для меня или я из тебя суп сварю. Поняла?

Я все еще вишу на шторе, но все равно очень хочется кивнуть. Не знаю, каков на вкус суп из кошек, бывших ранее принцессами, но понимаю, что вряд ли лучше, чем просто кошачий суп. В любом случае, становиться одним из ингредиентов этого своеобразного блюда я не намерена.

— Слезай, — почти ласково говорит Вииить, и я подчиняюсь.

— Жрать хочешь? — интересуется он.

Со вздохом киваю.

— А мышь?

Пячусь.

— А макароны?

Пячусь дальше.

— Ну ладно, — наконец сдается он, — сосиску-то ты будешь?

Э… не знаю, что такое сосиска, но на всякий случай киваю в знак согласия. И в результате получаю нечто, издалека смахивающее на мясо.

— Так вот, — заявляет Вииить, в то время как я пытаюсь впихнуть в себя это нечто, — дело такое. Нужно стырить одну штуку. У одного типа, на которого я тебе покажу. Сделаешь это, будешь хорошая киса. Не сделаешь — утоплю. Или пристрелю. Все поняла, Иоханна?

Поднимаю на него взгляд. Что-то глаза мне его не нравятся. Серьезные очень. Прямо как у папеньки моего, когда он со своим камергером в покер играет. Такие серьезные…

— Ну, — настаивает "девятый столик", — скажи что-нибудь.

— Да, согласна, — шиплю я, — можно подумать, у меня выбор есть.

"Столик" оглядывается, закономерно обнаруживает отсутствие блондина рядом и грустно произносит:

— Гадина ты все-таки, Иоханна.

Я небрежно пожимаю плечами.

— Что делать на…, - начинаю говорить я и тут мой взгляд упирается в блондина. Ах, зараза! Подслушивает!

— Хм… — значительно произносит он, — а вот теперь, Витя, я тебе верю. И откуда ж ты, ласточка, взялась?

— Мутация! — заявляю я, — моя маменька могла лишь с десяток слов говорить, бабушка — всего парочку. Ну и так далее. Мы эволюционировали!

Читала я как-то об одной такой мудреной теории. Вот. К слову пришлась. А они оба уши развесили, ресницами хлопают так, что еще пара взмахов и ветер поднимется. Красота, одним словом.

— Слышь, — наконец говорит блондин, — ты, кошка Дарвина. Странно, конечно, с животным разговаривать, но, тем не менее. Завтра ты пойдешь, куда мы скажем, и достанешь у одного товарища из кармана некие документы.

Ой, прелесть какая! Да только отпустите, и вы меня не увидите!

— А чтобы ты, киса, не сбежала, — с радостной ухмылкой заявляет "столик", — сейчас мы тебе одно достижение прогресса продемонстрируем. Специально для дрессировки непослушных животных изобретено.

И вытаскивает из кармана ошейник. А у меня тут же срабатывает в голове — ошейник покорности! Только для магических животных! И ума сообразить, что с магией в этом мире проблематично — уже не хватает.

Глаза мои округляются, а "девятый столик" еще добавляет ужаса:

— Вот только ты от плана отклоняешься, я на кнопочку жму, тебя током — шварк! Не смертельно, но болезненно! Давай, иди сюда, киса, все равно тебя поймаю.

А вот нет, дорогой мой, чтобы меня поймать, тебе очень даже сильно постараться придется.

А дальше начинается то, что, в принципе, можно назвать буйным весельем. Я с воплями ношусь по всей квартире,