Всё становится на места - Олли Бонс Страница 38

— тогда они напали на Город. Когда я появился на этих берегах, часть домов лежала в руинах, а уцелевшие люди жили в тревоге и боялись выходить из укрытий. Нам с Леоном удалось навести порядок и поставить защитные барьеры над Островами и Городом. Благодаря этому здесь почти всегда хорошая погода, нет проблем с урожаем, а обитатели Города могут больше не бояться нападений клыкастых.

Марлин замолкает и, похоже, считает свою историю оконченной.

— Так какие они всё же, эти клыкастые? — спрашиваю я. — Знать бы, с чем столкнёмся. Мы ведь даже без оружия.

— На что оружие двум колдунам? — фыркает Марлин. — Хотя, конечно, я не знаю, на что способен твой друг…

— Я не знаю боевых заклинаний, — признаётся Гилберт.

— Что значит «не знаю»? — возмущается наш собеседник. — Так придумай! У тебя есть главное — сила, которая воплотит слова в жизнь.

— С заклинаниями нельзя обращаться так неосторожно, — упрямо говорит мой друг. — Можно причинить огромный вред…

— А-а, молчи, — машет на него рукой Марлин. — Расскажешь мне об этом, когда нам будет грозить смертельная опасность.

— Так что из себя всё-таки представляют клыкастые? — я не выдерживаю и повышаю голос. — Ответит мне кто-нибудь наконец? Люди говорят, что Теодор нередко ходит в лес, значит, не так всё плохо. А ты говоришь — смертельная опасность.

— Вспомни самых пугающих обитателей Города, — раздражённо говорит колдун. — Рогатых, зубастых, с шипами, с когтями. Представь, что они родили детей, а те дети — ещё детей, и в конце получились существа, обладающие всеми этими прекрасными особенностями. Да ещё и не очень умные, почти как вы. Их-то мы и найдём в лесу. Проклятый Теодор, во что он меня втравил.

Я гляжу на лес, который теперь кажется мне ещё ближе и страшнее. Если Теодор чувствует себя здесь как рыба в воде, то почему Марлин не взял его с нами?

— Гилберт, — шепчу я, — может быть, придумаем какие-то заклинания на всякий случай?

— Какие? — не понимает он.

— Ну вот, к примеру… «Два ночных кошмара, шкурка пирога — огненный мой шарик, ты убей врага». Неплохо для начала, да?

— Ох, Сильвер, — качает головой мой друг, — как хорошо, что у тебя нет колдовских способностей.

— Это значит, тебе не нравится моё заклинание?

— Это значит, мне не нравится сама идея. Я не собираюсь ничего выдумывать, ясно тебе?

— А если это будет вопрос жизни и смерти?

— От таких заклинаний можно умереть скорее, чем от чего-нибудь другого. Возьмём, к примеру, Неро…

— Возьми, к примеру, Марлина! У него-то всё получается.

— Это очень плохой пример, которому не стоит следовать. При таком неразумном использовании сил могут возникнуть осложнения, от которых…

— Так, всё! — обернувшись, рычит наш спутник. — Вы, парни, меня доконали. Голова от вас болит. Ещё одно слово, и я вас отправлю обратно к Дугальду. Ещё одно слово ПРО МЕНЯ — и я… не придумал, что, но я придумаю, и вы пожалеете. Ясно вам?

Во мне растёт гнев. Это хорошо, конечно, что он согласился отправиться на поиски Бартоломео и Брадана (хотя мне теперь кажется, что мы найдём в лучшем случае их кости), но с какой стати мы не имеем права даже слово сказать?

— Знаешь что? — говорю я, поднимая подбородок. — Может быть, нам и будет лучше у Дугальда. Мы идём в лес, полный смертельных опасностей, о которых ты нас даже не спешил предупреждать… Гилберт, отвяжись… не дал вооружиться, не взял больше никого для защиты… Да хватит меня дёргать! Я просто пытаюсь придумать хоть что-то, чтобы остаться в живых! Почему с нами вообще идёшь ты, а не Теодор? В отличие от тебя, он знает лес и эти люди ему дороги. И нам тоже нужен он, а не ты.

— Сильвер, успокойся, — уговаривает меня Гилберт. — В небезопасных местах стоит избегать ссор и паники, а мы уже не то чтобы в безопасном месте. Лес близко. Всё, что хочешь сказать, выскажешь потом.

— Это «потом» может и не наступить! Ты что, поддерживаешь не меня, а вот этого?

— Да хватит уже! — просит Гилберт.

— Нет уж, скажи, ты на его стороне? Вот так, значит? По-твоему, я неправ?

— О-о-о, моя голова! — ревёт Марлин. — Считаю до трёх…

— Ты не имеешь права мне приказывать!

— Три! — говорит колдун (и это было нечестно). — Будете молчать?

— Да, — соглашается мой друг.

— Нет, — протестую я.

Марлин бросает сумку в траву, поднимает руки до уровня лица и обращает ладонями к нам, а затем скороговоркой произносит:

— Был день весьма печальным, ведь кто-то здесь шумел,

но Сильвер впал в молчанье, а Гилберт онемел,

что было так чудесно и так по нраву мне,

и мы дошли до леса в блаженной тишине.

Затем Марлин ещё несколько мгновений глядит на нас, довольно улыбаясь (я пытаюсь сказать, что думаю, о, у меня сейчас так много слов для него, но не удаётся издать ни звука).

— Вот так-то, — удовлетворённо произносит он и вновь закидывает сумку на плечо. — Идёмте-ка дальше.

И шагает своими длинными ногами, даже не оглядываясь на нас. Похоже, ему не пришло в голову (а мне пришло), что, несмотря на отсутствие речи, мне ничего не мешает дать ему хорошего пинка.

Только Гилберт опять меня останавливает. Да что за трус, ему даже духа не хватает возразить этому наглецу. Я сержусь и толкаю Гилберта.

Он хмурится и тоже толкает меня плечом.

Я отхожу на пару шагов, разбегаюсь и толкаю его как следует! При этом мы не перестаём идти вперёд, потому что я собираюсь догнать Марлина и дать ему под зад.

Гилберт удерживается на ногах, хватает меня и пытается уронить на землю. Я вцепляюсь в него покрепче, поскольку не хочу падать в одиночку.

— Да что опять не так? — усталый голос Марлина останавливает нас. — Может, мне лучше превратить вас в ослов? Уравнять, так сказать, форму и содержание. На одном поеду сам, на втором повезу сумку. Хм, чем дальше, тем больше мне нравится эта идея…

Мы мотаем головами.

— Ну что ж, подумайте пока об этом, — советует колдун. — Вернёмся к обсуждению, когда вы вновь привлечёте моё внимание.

И он идёт дальше.

Мы отряхиваемся и следуем за ним. Не знаю, что сейчас в голове у Гилберта, а вот я обдумываю планы мести. К сожалению, заколдовать Марлина я не сумею, но зато по пути мне удаётся нащипать плодов репейника, которые я с наслаждением бросаю ему в спину. Гилберт осуждающе смотрит на меня, но ничего не говорит. Цепляю и ему парочку на плечо, когда он смотрит в другую сторону.