Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1974 год Страница 4

Джесайа не старался понять, что говорил белый. Он и так знал, что тот убьет его. Поэтому нужно попутаться перехитрить этого человека. Иначе кто же предупредит бойцов свободы об облаве? Пожалуй, есть единственный выход: следить за его пальцем на спусковом крючке и, как только он начнет давить им на крючок, отпрыгнуть в сторону и метнуть в него пангу.

— Даю тебе пять минут сроку, если ты знаешь, что такое минута, — продолжал издеваться Уолш.

Захваченный волнующей игрой, так напоминавшей веселые денечки в Катанге, он не услышал едва уловимого шелеста у себя за спиной. Зато Джесайа заметил, как чуть колыхнулась листва на толстой ветви дерева футах в шести позади белого, хотя воздух был неподвижен. Последовал тихий скребущийся звук острых когтей по коре. Джесайа облизал внезапно пересохшие губы. Сейчас белый обернется, на какое-то время выпустив его из поля зрения, и тогда нужно бросаться в кусты.

Но Рой Уолш не обернулся. Ведь он не рос в саванне и не привык обращать внимания на всякие там шелесты и шорохи. Мысленно он прикидывал, как подольше растянуть удовольствие, чтобы этот ублюдок-террорист — а в этом не могло быть сомнений — слишком быстро не отдал душу своему дурацкому черному богу. В конце концов Уолш решил постараться попасть сначала в кисть, а затем в предплечье правой руки. Он даже было хмыкнул, предвкушая, как завертится и завопит этот черномазый, но смех застрял в горле: что-то огромное и тяжелое обрушилось ему на спину. Он еще попытался закричать, чувствуя, как в плечи и бедра вонзаются острые гвозди, но колкие травинки и сухая земля почему-то забили ему рот. В следующее мгновение безжалостные клыки сомкнулись у него на шее.

Когда метнувшийся с ветки леопард обрушился на белого и его винтовка от удара полетела в сторону, Джесайа в нечеловеческом прыжке успел подхватить ее прежде чем она коснулась земли. В следующую секунду он прицелился в пятнистую кошку, злобно рычавшую на спине своей мертвой, поверженной жертвы. Он уже хотел спустить курок, но внезапный порыв удержал его: зверь был стар и, судя по худобе, чуть не умирал от голода. Теперь, заполучив добычу, леопард явно не собирался нападать на Джесайа.

— Что ж, пожалуй, ты прав, старик, — пробормотал юноша, опуская винтовку и пятясь к кустам. — Ведь он охотился на тебя, у вас был честный поединок, ты выиграл его.

Рой Уолш вырос не в саванне, охотился только на людей и не знал, что преследуемый леопард всегда старается оказаться позади охотника.

Мапиза умолк. Повернувшись к окну, он задумчиво смотрел на белевшую за деревьями чашу Лужников.

— Скажите, а что стало потом с Джесайа? — спросил я.

— Когда он вернулся в деревню, то, как и его родственник Квача, тоже взял себе второе имя. Для бойцов свободы. Мюкайи. На чишоня это значит «пробудись».

Д. Лихарев

В стороне от фарватера

Встретились на вокзале у билетных касс.

— Как тебе сообщили? — спросил Заборщиков.

Анфертьев, не вынимая изо рта «Беломор», улыбнулся. На ней было длинное ратиновое пальто, отчего он казался еще выше, и черная кожаная шапка, отделанная серым каракулей. Рядом стоял большой чемодан в парусиновом чехле.

— Да я только собрался сыграть с соседом партию в шахматы — вошел милиционер. Принес записку. — Анфертьев протянул листок Заборщикову. В записке сказано: «...В двадцать два часа вы должны быть на Варшавском вокзале для выезда в Таллин (тонет судно)». Георгий Анфертьев, корабельный инженер и специалист по спасательным работам, ждал от Заборщикова подробностей. Но Михаил Никитич ничего не сказал. Его глубоко посаженные глаза под светлыми бровями были серьезны, словно он уже был там, на месте аварии. Рядом с улыбающимся Анфертьевым он выглядел человеком замкнутым, суровым; крепкое лицо его хранило отпечаток нелегкой профессии водолаза. Казалось, что в шерстяной куртке с капюшоном и в ондатровой шапке он чувствовал себя неуютно.

...В воскресенье 31 марта, в девять часов утра, французское судно «Мелюзин» водоизмещением около 20 тысяч тонн отошло от угольного причала таллинского морского торгового порта. Спокойное море, прекрасная видимость. Через час, когда «Мелюзин» вышла за створ таллинского маяка и лоцман покинул судно, капитан занял место в просторной ходовой рубке. В 10 часов 55 минут внезапный и мощный удар потряс корпус «Мелюзин». В каютах из коек выбросило спавших после ночной вахты моряков... Через секунду еще удар, скрежет металла, удар и вдруг затишье. Непонятно, почему французский транспорт отклонился от рекомендованного курса. Имея осадку более восьми метров, с грузом в четырнадцать тысяч тонн, он на полном ходу выскочил на камни банки Усмадал в 18 милях от таллинского порта.

Диспетчер ленинградского отряда аварийно-спасательных работ, получив радиограмму из Таллина, позвонил Михаилу Заборщикову и сообщил, что он назначен руководителем спасательной операции и должен немедленно выехать на объект. Георгия Анфертьева оповестить было труднее: он жил под Ленинградом, в городе Пушкино, и диспетчер соединился с отделением милиции, чтобы передали инженеру о срочном выезде.

Ледокольный спасатель «Юрий Лисянский» в этот же день возвращался домой, в Ленинград, после ледовой вахты. Но на подходе к Кронштадту была получена аварийная радиограмма — и спасатель лег на обратный курс. Леонид Онохин, начальник таллинской группы аварийно-спасательной службы, со своими водолазами был уже на месте аварии...

Кажется, ни Апфертьев, ни Заборщиков не заметили, как поезд тронулся. Лежа на своих полках, они думали о предстоящих каждому из них работах. Заборщиков, хоть и является заместителем начальника АСПТР (Аварийно-спасательные, судоподъемные и подводно-технические работы.) по водолазному делу, не раз сам погружался в воду, работал при необходимости на палубе, стоял на руле, заделывал пробоины.

— Михаил, какая потеря осадки? — спрашивает Анфертьев, заполняя свой блокнот расчетами.

— Утром было 75 сантиметров... Хорошо бы погода не подвела.

— Значит, при длине в 160 метров... — продолжает вслух рассуждать Анфертьев, — «Мелюзин»...

— ...«Лисянский» к шести утра будет на месте, — говорит Михаил Никитич, думая о своем.

— ...Так, сейчас посмотрим, какова потеря водоизмещения, — размышляет Анфертьев.

Михаил Никитич не слышит. Он снова думает о погоде. Потому что если бы не погода, то операция в марте 1972 года в Ирбенском проливе... Впрочем, дело было не только в погоде.

...Хотя Ирбенский пролив и широк — даже в самой узкой части его между островом Сарема и материком около двадцати миль, — судоводители могут вести свои корабли только в указанном на штурманских картах фарватере. Однако греческое судно «Миноан Чиф», следовавшее из Америки в Ригу с грузом сахара, отклонилось от курса и село на песчаную мель недалеко от маяка Овише. Когда к потерпевшему аварию подошел спасатель «Капитан Федотов», «грек» не принял швартовый трос. Видимо, капитан «Миноан Чифа» надеялся на приближающийся шторм, с тем чтобы при усилившемся ветре отработать винтами и сняться с песчаной мели самому. Однако капитан не учел, что судно в 24 тысячи тонн водоизмещением, полностью загруженное, всей своей массой лишь плотнее уйдет в песчаный грунт. Так и случилось. Но даже после этого греческое судно от помощи спасателя отказалось.

Через день на банке Березина, в двенадцати милях от «грека», село на рифы норвежское судно «Сага Сворд», следовавшее из Бразилии в Ригу. От помощи «Капитана Федотова» «норвежец» тоже отказался. Причина отказа оставалась неясной. «Капитан Федотов» мог развернуться и уйти, но на потерпевших аварию кораблях были люди — и наш спасатель, невзирая на шторм, трое суток ходил переменными галсами от одного судна к другому. К тому же в трюмах обоих кораблей был груз, предназначавшийся нам.

Капитан греческого судна предпринял еще одну попытку освободиться. Он решил оттянуться с помощью собственного якоря. Для этого необходимо было далеко завести многотонный якорь и, выбирая его, стянуться с мели. Но и из этой затеи ничего не вышло: поднявшийся шторм раскачал судно, и собственный якорь пробил корпус корабля. В довершение всего якорная цепь оборвалась, один якорь был потерян, а судно выброшено еще дальше на песчаную отмель.

Но наибольшей опасности подвергался «Сага Сворд». Он сидел на камнях, и поднявшаяся волна била корпус судна о валуны. Могли быть большие пробоины. К тому же в трюмах лежали тысячи тонн кукурузы. Если вода проникнет в трюмы, кукуруза разбухнет, и корпус судна расползется по швам.

Обо всем этом думали в штабе спасательной операции именно тогда, когда капитаны терпевших бедствие судов вели себя необъяснимым образом. Между тем Аварийно-спасательная служба Балтики в Ленинграде связалась со своими группами в Клайпеде, Таллине, Риге и Калининграде, связалась с судами-спасателями и выяснила, что отряд АСПТР Балтийского моря готов провести любые спасательные операции.