Охота на Чупакабру - Татьяна Рябинина Страница 4

- Конкретно у нас в академии – нет, - Макс вытащил из принтера заключение, расписался, поставил печать и отдал мне вместе с компьютерным диском. – У вас в Москве – да. Но я с этими вашими клиниками не знаком. В Швейцарии, в Германии. В общем, давай я тебе пока гиалуронку вколю в сустав, недели на три хватит, потом повторишь. Только постарайся хотя бы полдня не носиться электровеником. И подумай, как жить дальше.

Дальше? А дальше было как в «Ералаше»: «вот такенная игла» и глаза на лоб.

- Ты когда уезжаешь? – спросил Макс, подождав, пока я перестану матерно шипеть себе под нос и натяну брюки поверх ортеза.

- Завтра вечером.

- Жаль, - вздохнул он, протянув руку. – Я на сутках сегодня. Ладно, увидимся еще. Держи в курсе.

Хромая и морщась от боли, я выполз из кабинета и побрел по коридору к выходу. Похоже, темная полоса и не думала заканчиваться. Колено ныло давно, но после неудачного похода в спортклуб вступило уже основательно. Прямо из аэропорта я рванул в Военно-медицинскую академию, надеясь, что Макс успокоит, назначит какие-нибудь мази, таблетки или процедуры. Но он сначала долго расспрашивал, мял колено, потом потащил на томографию. И вот пожалуйста, результат. И ведь не отмахнешься: пройдет, рассосется.

Макс шесть лет назад собрал мне ногу по кусочкам. Если кому-то я и доверял в плане здоровья, так это ему. Поэтому действительно надо было серьезно думать. На костылях уже скакал полгода. Не понравилось.

- На Чапыгина, и побыстрее, - приказал я, кое-как вскарабкавшись в черный арендный паркетник. – Черт, надо было пузотерку брать.

- Что, фигово, Саныч? – сочувственно спросил мой зам Володя. – Может, забить на все это дело? Нужно тебе это интервью?

Тимур, водитель и охранник в одном лице, закивал, соглашаясь с ним.

Интервью мне было никаким боком ни к чему, я понятия не имел, зачем Лиля на него согласилась, не спросив моего мнения. А еще больше вызывало недоумение, кому вообще понадобился бывший чемпион, о котором даже фанаты тыщу лет как забыли. А производство стройматериалов и вовсе совершенно неинтересная для массовой публики тема. И ведь узнали как-то, что я приезжаю в Питер, связались с моей помощницей, убедили. Я ей, конечно, высказал все, что думал об этом, были слезы, обиды, «я хотела как лучше». И только еще сильнее укрепило в том, что пора с ней уже распрощаться. Во всех смыслах.

А что до интервью… Соблазн позвонить и отказаться был ой как велик. Но я терпеть не мог, когда подводили меня, и сам старался не подводить других.

- Не нужно, Володь. Но… поехали.

Поехали – и тут же встали в пробке. Намертво. Я рассчитывал, что вполне успею побывать у Макса и добраться до студии, но осмотр занял намного больше времени, чем предполагалось. И вот теперь мы катастрофически опаздывали.

Взвыл телефон – незнакомый номер, незнакомый женский голос:

- Вадим Александрович, это ассистент с телевидения. Мы вас ждем…

«А вас где-то черти носят», - мысленно заполнил я вопросительную паузу.

- В пробке. Скоро буду.

- Хорошо. Вас на входе встретят.

Колено ныло и дергало дико, как десяток гнилых зубов. Настроение закопалось под плинтус. В последнее время все шло просто через задницу, от плохого к худшему. Матери за прошлый месяц трижды вызывали скорую, но ставить кардиостимулятор она наотрез отказывалась. Лиля задрала своими истериками, и вообще-то я был сам виноват. Если уж пошло трахаешь секретаршу, так не позволяй ей садиться себе на голову. А тут еще и с бизнесом начались проблемы, пришлось самому ехать в питерский филиал разбираться.

Тесть, вдовец, с детства разбаловавший свою доченьку до безобразия, без конца твердил, что вот-вот умрет и все оставит нам. Ну логично, учитывая, что других наследников, кроме Динки, у него не было. Когда стало ясно, что восстановиться после аварии до прежнего уровня я уже не смогу, во весь рост встал вопрос, что делать дальше. Тренерская работа не привлекала, да и образования специального не было: когда все нормальные спортсмены поступали в академию физкультуры, меня унесло в Бауманку. Денег на лечение ушла прорва, но и оставалось еще прилично.

Зарабатывал я в последние лыжные годы очень неплохо, даже не столько призовыми, сколько на рекламных контрактах. Когда Петр Леонидович позвал к себе, большую часть вложил в расширение и стал полноправным партнером. Это потом позволило отбить при разводе все Динкины претензии: мол, бизнес отца ее наследство, а я вообще никто и звать никак. Пришлось, конечно, подужаться и выплатить ее долю, но сильно внакладе я не остался. Сейчас наши филиалы работали в шести городах, производили и продавали металлопрофиль по всей стране и за рубеж.

Пробка наконец тронулась, и вскоре мы добрались до телецентра, опоздав всего на две минуты. Володя хотел пойти со мной, но я фыркнул, что пока в состоянии передвигаться самостоятельно, лучше пусть еще раз просмотрит документы к предстоящей встрече с дирекцией филиала.

Войдя внутрь, я остановился оглядеться и тут же услышал раздраженно-нетерпеливый голос:

- Вадим Александрович? Я уж думала, придется отменять запись.

*Слова из песни А.Хворостяна "Падали, но поднимались"

**Максим Фокин - герой книги "Краш-тест"

3

Яна

Чтобы произошел ядерный взрыв, нужна критическая масса. Соединяются два безобидных куска урана – и пошла цепная реакция. Я могла сколько угодно вспоминать, психовать, злиться на весь белый свет, но все это был такой карманный перформанс для одного зрителя-актера. А вот когда увидела его… тогда два куска урана и столкнулись.

Чупакабра изменился. Вроде бы ничего не осталось от того безбашенного парня, который с таким жаром целовал меня четырнадцать лет назад, а потом пинком выставил в коридор. Взрослый солидный мужчина в брендовом костюме, короткая ухоженная борода, волосы на висках, чуть тронутые ранней сединой.  Жесткий, уверенный в себе. Но я бы узнала его, наверно, и в темноте.

Сердце выдало габбер*. Дело было не в том, что всколыхнуло чувства, которые считала давно пережитыми и забытыми. И даже не в том, что он меня не узнал: я предполагала, что так и будет, хотя все равно было обидно. Нет, подорвал ничем не прикрытый мужской интерес, вспыхнувший, едва он взглянул на меня.

Я давно не была той наивной романтичной простушкой,