Свидетельница - София Брюгге Страница 4

что ненавидит. А потом весь день слушала на полной громкости Rammstein, потому что ей было плохо. И у меня к ней никаких претензий, — спешу дополнить я, — потому что в ее возрасте я сама была такой девочкой, которая по той же причине, на такой же громкости весь день слушала Evanescence. Я ее понимаю.

Бабушка смотрит на меня внимательнее. Я выдерживаю этот взгляд.

— Вашей внучке больно. Ваша дочь жестока с нею.

— У Кристины просто эмоция.

— Это, по-вашему, «просто эмоция»? — не выдерживаю я, тыча рукой в окно. Вопль продолжался, — Это эмоция? Это натуральная истерика у взрослого человека и неумение держать себя в руках. Она срывается на ребенке. Вы слышите? Вы слышите? Это другая квартира. У меня закрыты двери. Вы понимаете эту громкость? Сейчас полдвенадцатого ночи.

Бабушка молчит. Я молчу. В тишине несется только истошное «уауауауаааааааа» на весь дом.

— Понятно, — резюмирует дама, и, больше не говоря ни слова, выходит.

Я прислушалась к стене. Почему, ну почему всех всегда больше волнует шум, а не наносимые травмы?

Вопль прекратился спустя еще какое-то время. Я собрала чемодан. Я легла в постель. Не могла заснуть. «Давай же, ну давай же! — приговаривала я, — Тебе рано вставать. Засыпай, ну!»

Видимо, я заснула. Потому что проснулась посреди ночи от пронзительного, долгого, невыносимого дверного звонка.

***

«Похоже, она решила-таки со мной разобраться», — была моя первая мысль.

Не буду открывать. Потрещит и уйдет. Насколько ее хватит?

Но на дверь начали наседать. Молотить кулаками. Я достала из-под подушки мобильник. 3:30 на экране. Набрала телефон охраны.

— Здравствуйте. Ко мне в дверь кто-то ломится.

— Да, — согласился на том конце провода охранник, — Ваша соседка вызвала полицию.

О боги.

Едва успев застегнуть на все пуговицы кардиган, я открываю, чтобы увидеть двух молодых полицейских. Яркий свет из коридора бьет по глазам, приходится щуриться.

— Доброй ночи, — они представляются, — Ваша соседка написала заявление, что вы напали на нее с электрошокером. Рассказывайте, что произошло.

Зараза.

Я пересказываю случившееся еще раз, особо упомянув, что вызывала накануне полицию.

— Можно посмотреть электрошокер? — уточняет полицейский слева, — И документы на него принесите.

Документы? Вот черт. А документов-то никаких у меня и нет, только инструкция. Должны быть? Я что, владею незаконным оружием, или как оно называется?

Будь что будет. Сходила, принесла шокер, который стоял на подзарядке, принесла картонный чехол и одинокую бумажку.

— И это все? — спрашивает левый полицейский.

— Все, — каюсь я.

— А как вы его покупали?

— Через интернет, московский магазин. Он на них специализируется. И на перцовых баллончиках. Я у них и баллончик заказала.

Полицейские переглядываются.

— Пойду проверю, — бормочет левый, — Продолжай пока сам, — и он выходит на балкон к пожарной лестнице. Сквозь дверь доносится, как включается и выключается шокер. Зззз. Зззз.

— Куда и сколько раз вы ударили соседку? — спрашивает правый.

— Один раз. Вот сюда, — показываю на себе. Не верю в приметы.

— Долго?

— Нет, одна секунда. Может, полторы.

Мне кажется, что это слишком важные вопросы, чтобы задавать их без напарника. Но тот быстро возвращается.

— Китайское фуфло, — ставит диагноз, — Конечно, не наши шокеры.

«Китайское фуфло, которое спасает меня тем, что я не влипаю во что-то серьезнее», — думаю я.

— Она говорит, что использовала всего один раз, секунду, — сообщает правый.

— Куда?

— В живот.

— Я так и думал, что про руку та наплела.

— За руку я ее держала, — вставляю я, не очень понимая, о чем они.

— А, ну понятно, — кивает левый, — А ваша соседка сказала, что вы и в живот, и в руку ее ударили. Я ж посмотрел и сразу говорю — на руке непохоже. На животе — да, есть точка. А на руке, видать, сама расцарапала.

— Да она вообще пьяная в стельку.

— Вы в ее квартире были? — обращается ко мне полицейский.

— Она меня усиленно… звала, но я не заходила.

— Она нас в комнату провела, — откровенничает левый, — У нее весь воздух алкоголем пропитан. Вдохнуть боишься — уже опьянеешь.

— Ладно, собирайтесь, — неожиданно объявляют они мне, — Проедем в отделение, зафиксируем, показания подпишите.

— В… отделение?

— Да. Заявление же есть на вас.

— А мне утром… уезжать. Я успею на автобус? Или мне лучше взять вещи — сразу на вокзал из отделения поеду?

Они смотрят на меня как на слабоумную.

— Вы успеете вернуться.

— А, — выдыхаю, — Хорошо. Эээ… на улице как вообще? Во что одеться?

— На улице жарко и влажно.

Я усиленно киваю, припоминая, что осталось после сборов в моем шкафу, в чем прилично проехать в полицию.

Когда мы уже направляемся к лифтам, распахивается дверь моей соседки. Меня она не видит — я по другую сторону.

— Ну как? — взволнованно спрашивает она нетвердым голосом.

— Показания сняли, отвезем в отделение, — отчитываются полицейские.

— Ну вы же понимаете, человек с оружием, — навешивает та. Я стою, скрестив руки и сжав челюсти, — Мне страшно ходить. Мне страшно за дочку. Она ненормальная.

— Все в порядке, вам не о чем беспокоиться, — заверяют ее оба, хотя я вижу, как им наскучил этот спектакль, который та думает, что играет с блеском.

Мы спускаемся по ступенькам, выходим со двора. Нас поджидают не одна, а две огромные машины с мигалками, целые мини-фургоны. Мне распахивают заднюю дверь, там длинное сиденье и даже стол поместился. Из другой машины подскакивают еще два парня, и вчетвером они затягиваются на свежем воздухе сигаретами. Мы никуда не торопимся.

— А, это? — демонстрирует трофей левый, — Да вообще не шокер, а игрушка. Хочешь, я тебя шугану? — шутливо набрасывается он на соседа, — А тебя шугану, хочешь?

— Да я сам себя таким бил. И даже мощнее, — гогочет коллега.

— Баба наплела в три короба. Мол, чуть не пытали ее. Пьяная.

— Да все понятно с ней.

Мы все еще никуда не едем. Я достаю из рюкзака шоколадку, которую заготовила для автобуса. Есть хочется.

— Паспорт взяла? — спрашивают полицейские.

— Да.

— Баллончик дома оставила?

— Оставила. Шоколадку хотите?

— Нет, — мотают головой они, — Спасибо.

Наконец, мы грузимся и трогаем. По радио наигрывает музыка. Мои сопровождающие настроены миролюбиво. Я иногда представляла себе, как бы это было, арестуй меня полиция, но как-то не думала, что расслабленно и даже весело.

— Сейчас приедем — заберут паспорт, чтобы оформить протокол, и электрошокер. Готовьтесь к тому, что могут не вернуть — возьмут как улику.

— Эх, я его только на прошлой неделе купила… — сокрушенно вздыхаю я.

— Зачем купили-то?

— Да новостей много про наемников.

— Оно верно, лучше так, — соглашаются ребята, — Но вы должны были использовать только в случае нападения. И после позвонить в участок и проинформировать,