Наследие Черной Воды - Роман Г. Артемьев Страница 4

английский становится языком международного общения, заменяя латынь, но до окончательной победы ему далеко. Живущие столетиями маги не видят смысла менять привычки; образованные люди по-прежнему считают французский языком поэзии и учат его в обязательном порядке; бурное развитие имперской промышленности сделало немецкий языком инженеров и техников. Английский предпочтителен для жителей колоний и азиатских стран, вовлеченных в торговлю с Европой, вот там он популярен.

Поместье Священного Дома всегда состоит минимум из двух частей, главной и внешней. Внешней считается та, которая находится в обычном мире, из ценного в ней только склеп с пеплом покойников. Наших мертвецов нельзя держать на Изнанке — рано или поздно они неизбежно найдут способ вырваться, расшатав сдерживающие их заклинания. Зато материальный мир к колдовским методам воздействия менее чувствителен, свободной энергии меньше, и она почти всегда спокойно течет, а не буйствует яростным потоком. Поэтому здесь мертвые спят.

Если их не будить.

Основная жизнь поместья проходит в расположенной на Изнанке части. Там библиотека, тренировочные залы, храм, основные жилые комнаты членов Дома — словом, всё необходимое. Некоторые обитатели поместья отсюда веками не вылезают. Разве что птичник устроен наверху, потому что в главной части обычные животные дохнут, и стадо коз обычно пасется тоже в реальном мире.

У меня свободного времени почти нет, оно уходит либо на занятия с наставниками, либо на выполнение обязанностей представителя Дома. Тех самых обязанностей, которыми должен заниматься Лотарь и на которые он забил. Но так как я, во-первых, несовершеннолетний, во-вторых, маг начинающий, то сделать могу далеко не всё. Хремет ситуацию понимает, скрипит призрачными зубами и форсирует программу обучения, чтобы вывести меня на минимально допустимый уровень. Отсюда дикие напряги с тренировками. Иногда я сутками не вылезаю из ритуального зала, на практике осваивая то, что сверстникам начнут показывать лет через десять.

Даже с сестрой поиграть времени нет. Она, правда, ещё совсем маленькая, четырех лет нет, но болтает, вопросы задаёт, носится по поместью, сшибая вазы и пугая расквашенным носом приставленного к ней лара. После обеда у неё тихий час, чего это она в главном доме делает?

— Привет, — подхватил я Мерри на руки. — Куда бежишь?

— Ой! — завертела головой мелкая, уставившись на меня круглыми испуганными глазами. — Там бабушка! На папу кричит!

Для ребенка (да и для взрослого тоже) зрелище, должно быть, страшное. Безумие само по себе пугает, обезумевшая темная ведьма из Священного Дома ввергает в ужас. Неудивительно, что Мередит сбежала. Даже в период относительной нормальности общаться с Ксантиппой сложно, в разговоре с ней надо тщательно подбирать слова. Что она способна натворить во время приступа, вовсе предсказать нельзя.

— Из-за чего кричит?

— Я не знаю…

— Жаль. Интересно, как он опять накосячил, — и не придется ли исправлять его косяк мне. — Ну, пойдём к дедушке Хремету.

— Он же сказал так его не называть?

— А мы тихонечко, пока он не слышит.

Чем старше становлюсь, тем дальше отхожу от человеческого стандарта. Привычные органы чувств становятся острее, к ним добавляются новые, имеющие магическую природу. Меняется в сторону укрепления и усложнения физиология, развивается мозг, становится лучше память и четче мышление. Скоро на простых людей я буду походить только внешностью, и то при внимательном рассмотрении отличия кожи, волос и легкая неправильность в строении костей черепа станут видны. Вернее, мне-то в любом случае прикинуться смертным не грозит, а вот Мерри могла бы.

Призрак владыки ощущался в ритуальном зале. Это его «место для размышлений» — он приходит туда, когда ему требуется подумать над очередной проблемой. Надо полагать, гнев Ксантиппы, чьи крики доносятся аж с другого конца поместья, и думы Хремета как-то связаны.

— Да пребудет с вами благоволение Старейшей, владыка, — от входа приветствовал я старикана, спуская сестру с рук на пол и помогая ей поклониться алтарю.

— Возможно, тебе стоит отложить поездку в Норвегию, — развернувшись с хмурым лицом, заявил призрак. — Твоё присутствие может потребоваться здесь.

— С какой стати? — насторожился я.

Вместо ответа Хремет кивнул на письмо, лежавшее на низенькой тумбе у стены:

— Читай.

Бумага скользнула ко мне в руку, глаза заскользили по изящным, каллиграфически-выверенным строчкам. Что тут у нас? «Могущественному повелителю Священного Дома Черной Воды, отмеченному богами, несущему слово их….» Так, это опустим. Кто пишет-то? Сэр Вернон Камминг, констебль военного министерства. Впервые слышу, никаких ассоциаций в памяти не всплывает. Сэр Камминг напоминает о своей просьбе, на которую лорд Блэкуотер ответил согласием, и спрашивает, когда же начнётся работа по ней. Это уже второе письмо, первое осталось без ответа, поэтому он осмелился прибегнуть к необычному способу передачи, дабы быть уверенным, что оно дошло до адресата.

— Из письма не ясно, чего он хочет. Кто такой этот Камминг?

— Какой-то военный, — пожал плечами Хремет. — Что ему нужно, Лотарь не помнит. Он сидел в «Клевере» с подпевалами, к нему подсел незнакомый тип, выразил восхищение и что-то попросил. Лотарь забыл, что именно, но помнит, что, кажется, обещал помочь. Ничтожество! Как мог мой род породить такое!

— Удивляюсь вашей бурной реакции, владыка, — пожал я плечами. — Неужели у вас ещё оставались насчет Лотаря какие-то иллюзии?

— Нет, я давно знаю ему цену. Но всякий раз, когда наш беспутный глава, — слово «глава» он буквально выплюнул, — унижает своим поведением Дом, я горько сожалею, что лишен плоти и не могу покарать его, как должно!

— Ну, подозреваю, это не первое и не последнее обещание, нарушенное Лотарем, — поднял я письмо. — Советую привыкнуть.

Хремет скривил губы в сухой усмешке, что на его синевато-прозрачном лице смотрелось устрашающе.

— Есть разница между глупым словом, брошенным по пьяни, и нарушенным обещанием, данным членом Священного Дома при свидетелях. Конечно, все знают, что из себя представляет Лотарь. Но он не изгнан! Его слово — пока ещё слово Дома!

Лично меня «пока ещё» в устах Хремета порадовало. Очень оно многообещающе прозвучало.

— Репутация Черной Воды уже подпорчена, незачем втаптывать её в грязь сильнее, — поморщившись, внезапно успокоился старик. — Тебе придётся встретиться с этим Каммингом, хотя бы разузнать, что он из себя представляет. Письмо от него передал наш деревенский жрец. Может, просто помочь решил, а может, его начальство следит за происходящим. Кроме того, Ксантиппа получила язвительное письмо от одной из своих знакомых, в котором та спрашивала, как давно Черная Вода начала забывать собственные долги, и намекнула пообщаться с сыном. Надо полагать, речь идет об одном и том же.

— Раз надо, то пообщаюсь.

Неприятны и вызывают подозрения торчащие из кустов уши церкви. В Англии её влияние не особо сильно по сравнению с Испанией или Италией,