Инверсия - Адерин Бран Страница 4

Они были мужем и женой десять лет и стали чужими за один месяц.

Чайник давно остыл, пакетик с чаем был забыт. Света всхлипывала на полу, прижав колени к груди. И что теперь делать? И позвонить некому, ведь за десять лет брака Света растеряла всех подруг, которые успели обзавестись семьями и детьми. У неё не было и друзей-мужчин — она никогда не хотела давать Сашке повод для ревности. С коллегами она общалась только по работе, родители жили далеко…

За окном начало чернеть, и Москва стала пропадать в темноте, вытаращившись на Свету тысячей жёлтеньких огоньков-глазок. Света чувствовала себя подвешенной в вакууме. Всё, что было раньше — исчезло. То, что будет потом, казалось серым, неясным и туманным. Свете не за что было зацепиться, не на что было опереться, чтобы встать на ноги.

Она то смеялась, то плакала. Ведь она сама начала тот разговор и сама предложила разойтись, а теперь сидит и плачет третий час кряду. И ведь ей не было жалко ни потерянных платьев и украшений, ни мужа, так легко променявшего её на какой-то там статус.

Ей было мучительно жаль этих десяти лет. Тех лет, в течение которых она скрупулёзно строила то, что считала семьёй. Тех лет, когда она лелеяла надежды, рассыпавшиеся прахом от простого дуновения. Ей сейчас хотелось отмотать время назад и никогда не встречать Сашку.

Только к полуночи Света смогла доползти до кровати, забраться на неё прямо так, в одежде и забыться беспокойным, не приносящим облегчение сном.

Глава 2

Музыка грохотала просто оглушительно, вызывая боль в ушах и противный зуд в костях. Стробоскопы слепили. Вонь клуба, составленная из запахов пота, табачного дыма и алкоголя, забивала ноздри ватой и вызывала тягучую тошноту. И это было в приватной ложе! Что же творилось на танцполе? Это место ему категорически не нравилось.

Ферос[1] закрыл глаза и откинул голову на подголовник дивана, обшитого дешёвым дерматином, который хозяева клуба пытались выдать за натуральную кожу. Он поднес ко рту следующую сигарету, со вкусом затянулся и выдохнул облако густого дыма. Лёгкие привычно защекотало.

По стеклянному столику неприятно застучали. Ферос, приоткрыв один глаз, увидел, как один из его спутников формирует дорожку кокаина прямо на столике, залитом пойлом. Ферос едва сдержался от того, чтобы поморщится, и потянулся к высокому стакану мохито, в котором практически не было рома. Ему всегда нужна была ясная голова. Он немного глотнул из стакана и затянулся снова.

На танцполе перед ним извивались люди. Женщины в откровенных нарядах, полуголые мужчины. В мерцающем свете стробоскопа казалось, что они двигаются очень изящно, красиво. Но Ферос знал — если сейчас включить свет, то станет видно, что танцпол полон вяло дрыгающихся нескладных головастиков.

Это тьма. Тьма прикрывала все их недостатки. Вот тьме было не различить их отравленные алкоголем лица, крашеные волосы, напудренную кожу. Ничего настоящего. Всё в этом месте было пропитано фальшью и показухой. Пары, что так страстно целуются в темноте по углам, через несколько часов распадутся, чтобы сойтись с партнёрами, имён которых они не знают.

С приходом утра, когда танцпол опустеет, сюда придёт уборщица и сметёт остатки этой ночи в мусорную урну. Окурки, осколки стекла, использованные презервативы и упаковки от них. Она смоет чью-то рвоту и разлитый алкоголь. Люди в таких местах оставляли после себя только грязь и мусор. Мерзость. Ферос снова закрыл глаза, стараясь не видеть того, что происходит перед ним.

— Эй мужик, ты чего такой кислый? — прозвучал рядом голос Джона.

На самом деле парня звали Жан, но он очень хотел, чтобы его называли Джоном. Ферос заставил себя растянуть губы в приветственном оскале и пожал плечами. К его молчаливости привыкли, и обычно улыбки и пары ничего не значащих фраз хватало, чтобы от него отстали. Но не сегодня.

— Мес[2], это же твой праздник! — протянул Джон и пихнул Фероса кулаком в плечо.

К их столику подошли девочки и расселись по свободным местам на диванах. Ферос знал, что это — профессионалки. Не такие, конечно, как у боссов, но всё же не уличные девки. Их позы были заученными. Отточенными движениями они выставляли свои груди и задницы на его обозрение. Его «коллеги» веселились. Они обрадовались приходу проституток, Джон тут же полез к одной из них под юбку.

— Эй, классно сработал, mec, поздравляю! — сказал вновь подошедший к ним и хлопнул Фероса по плечу.

Ферос открыл глаза и вежливо кивнул. Совсем не реагировать на присутствующих было бы попросту невежливо, хотя, ему хотелось. Да. Весь этот мрак был организован для того, чтобы отпраздновать очередное удачное завершение дела. Ферос только сегодня утром приехал из Бретани[3]. Там он убил троих людей.

Ферос снова заставил себя оскалится, изображая радость, и глотнул еще алкоголя. Может быть, он заставит его хоть ненадолго забыться? Хотя Ферос сам в это не верил. Праздник будет продолжаться, и ему придётся изображать веселье. Он знал, чего от него ждут.

Сейчас он пойдёт на танцпол и будет двигаться в такт этой спинномозговой музыке, пока алкоголь не дойдёт до его мозга, притупляя чувство отвращения. Там, среди кишащей людской массы, он найдет себе девочку, от проституток его тошнило. Он отведет её в один из туалетов клуба, поимеет её, отвернув к стене, чтобы не видеть её лица и не дать ей возможности прикасаться к нему. После этого он сотрет с себя остатки секса салфеткой и выбросить её в мусорку.

Под утро Ферос выйдет из этого клуба и отправиться в свою квартирку в Булонь-Бийанкур[4]. И пусть расположена она была в дорогом районе, пусть у неё были огромные панорамные окна с потрясающим видом на Булонский лес, эта квартира была почти пуста. Ферос там почти не жил.

С его работой, если это можно было назвать работой, Ферос редко задерживался в ней надолго и уж точно никого и никогда сюда не приводил. Ферос догадывался, что его работодатель знает, где он спит по ночам, но больше — никто. Он не водил сюда даже шлюх, всегда встречался с ними на нейтральной территории.

В этой квартире не было кухни. Потому, что Ферос не готовил. У него даже не было холодильника. Но был огромный стол, где он чистил оружие, а посреди него стояла кофемашина. Вместо кровати в его квартире