Охота на Чупакабру - Татьяна Рябинина Страница 40

Через год ему предложили контракт в Канаде, еще не в «Ванкувер Кэнакс», в клубе помельче. Алекс пережил этот момент непросто, со слезами и бесконечным нытьем: «когда придет папа?». Он привык к модели встреч раз в неделю и даже не задавал вопросов, почему у других папы живут дома, а у нас нет. Но теперь все свелось к визитам несколько раз в год и разговорам по Скайпу.

Алексу исполнялось четыре, и Мишка приехал ко дню рождения. Мы отметили втроем, долго играли в железную дорогу с «всамделишными» паровозиками, а когда именинник наконец уснул, по обыкновению устроились на кухне поболтать за бутылочкой кьянти. Ну и... кончилось все в постели.

По правде, я сама не поняла, как это получилось. То ли выпила лишнего, то ли свою роль сыграла обидная женская болезнь «недотрах»: я уже несколько месяцев пребывала в стерильной аскезе, и природа бунтовала. Как бы там ни было, это произошло.

О самом первом разе в Инсбруке воспоминания у меня остались не лучшие. Мишка хоть и притормозил слегка, когда понял, с кем имеет дело, но было уже поздно. «Могла бы и предупредить», - буркнул он потом. Ну да, конечно, подумала я, кусая губы от боли, одного уже предупредила.

Второй раз получился не в пример приятнее. Но…

Утром, пока Мишка еще спал, я смотрела на него и пыталась справиться с каким-то мутным непонятным чувством. После секса с Владом чувствовала себя королевой мира и мурлыкала по-кошачьи. А тут доказывала себе, что все не так уж и плохо. Вполне привлекательный мужчина, вполне зачетный оргазм. Хороший друг, прекрасный отец. А страсти-мордасти с насекомыми во всех местах… можно и без них обойтись.

Открыв глаза, Мишка посмотрел на меня так мрачно, что стало не по себе. Закинув руки за голову, он долго изучал потолок, а потом выдал:

- Яна, прости. Это все было классно, спасибо тебе, но… давай забудем об этом. Ладно?

- Ладно, - кивнула я, почти с облегчением. Как будто он сделал мне предложение, а я пыталась убедить себя, что надо согласиться, но никак не получалось. – Только чисто из любопытства – почему? Ну, если было классно?

- Потому что я собираюсь жениться.

- Интересно… - это немного задело, но больше потому, что об этом он не говорил. – Ты ее любишь?

Мишка покраснел так, что захотелось принести огнетушитель.

- А ты акула, Яна, - усмехнулся он. – Тебе палец в рот не клади. И что я должен ответить? Если люблю, то какого черта трахался с тобой? Если нет, то какого черта женюсь? В общем, так. Я ее люблю, но да, трахнул тебя – и этим вовсе не горжусь. Есть в тебе что-то такое, что притягивает. Как магнит. Да, не удержался – и тогда, и сейчас. Надеюсь, третьего раза не будет. Потому что не нужно ни мне, ни тебе. Останемся друзьями и родителями Алекса. Согласись, это у нас получается лучше.

В его следующий приезд, уже после свадьбы, мне сначала было немного неловко, но Мишка вел себя так, словно ничего не произошло. Эту тему мы сдали в архив и никогда больше не открывали. Даже если у него и проскакивал какой-то невольный мужской интерес ко мне, он ни разу больше не показал этого явно.

Подремав немного под утро, я встала с постели с такой тяжелой головой, как будто на ней всю ночь дрых Борис. Презрев буржуинскую кофеварку, заварила черный, как деготь, большой двойной и встала с кружкой у зеркала. Полюбовалась на злобную сорокалетнюю – как минимум! – ведьму и... махнула рукой.

А-а-а, ядрена макарона, еднова живем. И вообще – одним махом семерых убивахом. Гулять – так гулять.

Прополоскала физию в ледяной воде, похлопала себя ладонями по щекам – сойдет. А до вечера и вовсе расправится. Встала перед шкафом. Прогноз внезапно посулил жару. Это же Питер: в мае может быть и плюс пять, и плюс двадцать пять. Достала из шкафа белый костюм: узкую юбку по колено и жакет с коротким рукавом. И волшебный шелковый топ цвета морской волны – он ярко оттенял волосы и включал в глазах кошачью прозелень. Совершенно не эфирно, но в шкафу в кабинете висело дежурное серо-голубое платье, как раз для таких случаев, когда после работы надо куда-то пойти, а времени заехать домой и переодеться нет.

День прошел на автопилоте. Запись, монтаж, подготовка к следующему интервью, очередные громкие разборки между Алей и Мурзиком. Все это было словно за пределами мелового круга моих мыслей. Я понимала, что этому дню предстоит стать одним из ключевых в моей жизни. Как развилка. Либо все останется по-прежнему, по-накатанному, либо свернет в самую непредсказуемую сторону.

Я ушла пораньше, забрала перевод согласия с апостилем, написала сообщение Мишке. Позвонила в справочное ВМА и узнала, в каком отделении лежит Вадим. Приехала, поставила машину на стоянку, немного посидела, собираясь с духом.

Сестричка на посту ахнула изумленно:

- Ой, здравствуйте! Это вы?

Иногда известность помогала, но чаще раздражала.

- Добрый день, - дежурно улыбнулась я. – Да, я. Скажите, Чупин в какой палате?

Что-то такое странное промелькнуло на ее лице, но мне было не до того.

- Налево, последняя.

В маленьком тамбуре я остановилась, словно перед решающим рывком, и огляделась. Слева душ, справа туалет, одна дверь палаты нараспашку, там пусто. Вторая была прикрыта неплотно, и оттуда доносился разговор. Я узнала голос Вадима и второй – женский. Точнее, девчачий, тоненький.

Наверно, надо было развернуться и уйти, но ноги приросли к полу. Кто это сказал, что, подслушивая, можно узнать немало интересного?

А разговор действительно был… любопытный. И я поняла загадочное выражение на лице медсестры. К началу опоздала, и было непонятно, от чего же такого ужасного Чупакабра спас эту свистушку, но та явно приходила к нему уже не раз… выразить свою глубокую благодарность. И не только.

- Послушай, Яна, я знаю, как бывает больно и обидно, когда на твои чувства не отвечают, - прилетело из-за двери, и я дернулась, но тут же поняла, что ослышалась. Не Яна, а Лана или Ляна, как-то так.

Да-а-а, Чупин, если бы четырнадцать лет назад ты разговаривал со мной вот так же, моя жизнь сложилась бы совсем иначе. Но что толку об этом думать. Как сложилось, так и сложилось. Могло быть намного хуже.

С глубоко сострадательными интонациями он