На осколках памяти (СИ) - Татьяна Анатольевна Катаева Страница 40

Наклонился к её губам, и захватил их в плен. Сладкие, сочные, невозможно оторваться. Но я смог.

Оторвался. Взял мочалку и налил на неё гель. Развернул свою крошку к себе спиной, и провел пенной мочалкой по её спине, запрокинул руку наперёд и провёл по груди, потом вернулся назад и провёл по упругой попке. Стал на колени, и начал водить по ногам, длинным и стройным.

Вздохи и лёгкие стоны вылетали с уст малышки. Она упёрлась руками в холодный кафель, но я не оставливался. Расставил ноги шире, и между ногами протянул мочалку с рукой. Водил нежно, плавно, неспеша. Но томление не выдерживал мой член, он дёргался при каждом касание до тела Софии.

Отбросил мочалку, и дотронулся до плоти пальцами, а губами прикоснулся к спине Софии. Нежно покусывая. Хотелось большего. Развернул лицом к себе, и хоть лица мне сейчас не было видно, смотрел я ненамение красивые части тела. Перед глазами был пупок и сладкий лобок который манил своими сосками.

Мышка казалось не дышит. Напряглась. Я это чувствовал, даже не видя её глаз и красных щёк.

— Малыш, только не бойся. Хорошо? Чтобы я не делал, это нормально. Слышишь?

Я поднял глаза вверх, и увидел дрожащую мышку, у которой казалось сейчас с глаз побегут слёзы.

— Я могу остановиться, только скажи.

— Я не хочу, чтобы ты останавливался. Просто я не знаю, что мне делать. Я боюсь, что ты во мне разочаруешся, и тебе не понравится.

— Малыш, ты нравишся мне любой, и ты не можешь меня разочаровать, особенно в ласках. Просто расслабся и получай удовольствие.

Не стал ждать её ответа, а приступил к тому, чего так хотелось давно. Нырнул пальцем в горячую плоть, скользнул несколько раз и высунул. Облизнул свои пальцы. Закрыл глаза. Я точно чертов маньяк, и передомной моя жертва. Я не смогу никогда её отпустить. Не смогу.

Поднялся на ноги и подхватил её на руки, мокрая она прилипла ко мне. Сладкая и беззащитная. Надо было остановиться, дать возможность ей вытереться, успокоиться. Но я не мог. И так, долго ждал. Иногда мне кажется, что ждал я её, целую вечность.

Легонько уложил на кровать, сам же лёг рядом.

— Малыш, давай договоримся, если ты захочешь остановиться, ты мне только скажи. Не бойся.

— Угу.

Снова начал целовать. Жадно. Губами целовал губы, одной рукой тонул в её волосах, а второй бродил по груди. Мял, щипал. Соски отзывчивые, бутоны раскрыты. Оторвался от губ, и укусил зёрнышко груди.

София пискнула, я зализал укус. Со второй грудью сделал тоже самое. Целовал сладко, сочно. А пальцами уже искал горошину. Мышка извивалась, стонала, но не просила.

Я опустился ещё ниже. Раздвинул ноги мышки по шире, и сам оказался лицом между ними. Не хотел вгонять малышку в краску, и давать возможность ей понять, что я всё таки хочу сделать, поэтому сразу же приступил к делу. Взял горошину в свой рот, облизнул, пальцем погладил. Эти соки, это тело, эта женщина, сводили с ума.

А София извивалась под моими ласками, стонала, руками хватала простынь и в конце не выдержав получила долгожданную разрядку. Я смотрел на неё приподнявшись на локти. Смаковал её красивым телом и глазами закрытыми от удовольствия.

И всё таки для любимой женщины, ласки делать приятней. Хотя она ещё не женщина. Но это я сейчас хочу исправить, если она меня не остановит.

Такими же нежными поцелуями, по всему телу я вернулся к её губам, и снова начал целовать, в этот раз требовательней и грубее. Терпеть не было больше сил. Или я войду в неё сейчас, или придеться идти под холодный душ. Болт больше не выдерживает напряжения, ему нужна мягкая плоть, для освобождения.

— София, мне остановиться?

— Нет.

— Ты уверена? В этот раз всё будет по-настоящему.

— А до этого, была шутка?

Она не говорила, а мурлыкала.

— До этого, это не было настолько серьезно. Ты понимаешь, что станешь моей, навсегда, если сейчас меня не остановишь?

— Смотри, Лисицкий, чтоб сам ещё не захотел от меня убежать.

— Мышка, я не могу уже ждать.

Ты точно этого хочешь, а не потому, что я на тебя наседаю?

— Точно, лис, точно.

Посмотрел на свою маленькую принцессу, на свою девочку. Сейчас она станет женщиной, рядом со мной.

Залез на неё, прижал своим телом, а она смотрела в глаза и я не видел в них страха. Вообще. Бесстрашная, моя девочка.

Ласки и поцелуи возобновились. Какое-то сумасшествие происходило в постели. Она снова стонала под моими пальцами и губами, и я приготовился к важному моменту. Сначало легонько подвёл головку к её промежности, торкнулся. Дал возможность ей приготовиться. Наклонился и начал целовать, не прекращая вхождение в неё.

Медленно, без резких толчков. Но она такая узкая, хоть и мокрая. Когда она начала кусать мои губы, я остановился. Открыл глаза и увидел капли слёз на её глазах. Ей больно. Чёрт. Хотелось немедленно остановить всё, и я уже хотел выйти с неё, но она касанием остановила меня.

— Продолжай, всё нормально.

Так хотелось много ей сказать. Поговорить. Поддержать. Но не сейчас. Я снова начал её целовать, и пришлось сделать толчок, чтоб ворваться в неё и разрушить наконец-то эту последнюю преграду.

Остановился, и дал возможность привыкнуть ко мне, принять. А потом снова начал двигаться. Медленно, но скаждым движением всё сильнее и сильнее.

София уже не кусала губы от боли, она уже стонала подомной, извивалась. А я как очумевший трахал её, так кайфово мне давно не было.

Каждая её клеточка тела покрыта мурашками, они и мне передаются. Я дрожу. По организму разливается горячая смесь адреналина, пламя, вулкана. Девочка моя стонет, поддается, вжимается в меня. А я как одуревший кайфую. Смотрю на неё, и ловлю каждый вдох, стон.

— Егоррр

Вырывается с груди моей мышки. Стон превращается в хрип. Моя мышка отправилась в мир экстаза.

Больше держатся не было сил. Ещё пару толчков и отправился вслед за ней.

Кончил. В неё. Содрагаюсь от бешеного экстаза. Настолько мощного, что я сам не ожидал, что такое возможно.

Придурок чертов. Не успел вытащить член, а про презерватив не подумал.

Я бы хоть завтра на ней женился, и детей от неё хочу. Но не так сразу. Она имеет право принять решение сама.

Хотя, таким способом я смогу привязать её к себе.

Эгоист я. Но об этом подумаю потом. Сейчас она только моя. Точнее, теперь только моя.