Ледокол - Ann Lee Страница 40

— Ну а ты? — вдруг спрашивает Кир. — Где нашла своего муженька, да ещё и замуж в восемнадцать выскочила! Неужели любовь? — сарказм режет уши.

— Представь себе, — язвлю в ответ, и хочу руки убрать, потому что бесит своими насмешками, но он крепко хватает меня, удерживает.

— Представляю, — хмыкает, — и всё же?

— Да я его любила, — сдаюсь, и, пытаясь высвободиться, трусь грудью о его спину, — и раз уж ты такой добрый сегодня, прошу, не убивай его, когда найдёшь!

Кир замирает, а потом руки мои отпускает и медленно поворачивается. В глазах хищный блеск.

— Чё это? Он же проиграл тебя, по сути, в карты? — ой как нехорошо звучит его голос.

Низкий, хриплый, словно рык льва раскатывается.

— Кир… — сглатываю ком в горле.

Ну, всё по ходу ты доигралась, Юля!

— Что? — голову склоняет, и точно хищник перед прыжком, я даже инстинктивно отползаю.

— Любишь его, красивая? — наклоняется и за лодыжку хватает к себе подтягивает, так что всё моё полотенце скатывается и задирается, валиком под лопатки… Он опирается на руки и зависает надо мной, взглядом тяжёлым припечатывает.

— Пойми, же, — шепчу сбивчиво, и не смело лица его касаюсь, — я жить не смогу потом, съем себя. Ведь буду чувствовать себя виноватой. Пойми.

— К нему ты не вернёшься! — рявкает Кир.

— Я и не собираюсь, — отзываюсь, и тянусь для поцелуя, но он уворачивается, стряхивает мои руки, нетерпеливым кивком.

— Уже хочешь от меня отделаться! — снова рычит.

Боже, этот мужчина вообще понимает русские слова.

— Нет, — верчу головой, — но рано или поздно это же, произойдёт!

— Не надейся, красивая!

— Кир… — удивил, ничего не скажешь.

— Ну, хорошо, — перебивает, — я его не убью, но если узнаю, что ты с ним, то убью тебя! — цедит сквозь зубы.

38

А после этого ультиматума, в губы впивается и наваливается так, что вздохнуть не могу. Язык яростно врывается в мой рот, шарит, сплетается с моим, рык улетает в моё горло. Я так стиснута его телом, что начинаю дёргаться в панике, потому что задыхаюсь. Смотрю ошалелыми глазами, в его тёмные, дикие, и читаю там только неотвратимость.

Неизбежность.

Как он сказал, у меня нет других вариантов. Всё решил сам.

Он, наконец, приподнимется, и я хватаю ртом воздух, настолько, насколько он мне позволяет. Одной рукой Кир, развязывает узел на полотенце, и отшвыривает его, вытянув из под моей спины. Потом накидывается на мою грудь, мнёт, сжимает. От горячей ладони по телу бегут мурашки, и я непроизвольно выгибаюсь, чем заслуживаю удовлетворительный, поощряющий рык.

— Кир, подожди, — сбивчиво бормочу, когда он переключается на мою шею, разукрашивая её болезненными засосами.

— Я по-другому хочу! — осмелилась озвучить свои желания.

Он поднимает голову, и заинтересованно смотрит.

— По-другому? — хрипит его голос.

— Да, позволь мне быть сверху, — совсем уже застеснявшись, пролепетала я.

Он хмыкает, и подтягивается на руках, отталкивается от кровати, ложиться на спину, тем самым, показывая мне, что не против моей затеи.

Я подтягиваю ноги, и сажусь, рассматривая его фигуру в сумерках комнаты.

Склоняюсь, и легко касаюсь пальцами широкого плеча, и разлёта ключиц, пробегаю по колючему подбородку. В темноте сверкает широкая серебряная цепь на шее. Облизываю пересохшие губы, и закусываю нижнюю, увлечённая волнующим занятием. Исследованием мужского тела. Ведь он всегда как ураган налетает, всё быстро, стремительно происходит. А сейчас лежит, закинув руку за голову, и наблюдает, за моими осторожными движениями.

И как это заводит! Неимоверно!

Я чувствую лёгкий озноб, бегущий по телу, от этого внимательного взгляда, и продолжаю, гладить его разрисованную кожу. Провожу по контуру губ, на его манер, и склоняюсь, кусаю за нижнюю. Втягиваю её в рот, сосу. Слышу его сбитое дыхание.

Неужели мои робкие движения, почти неумелые, нравятся ему?

Я поднимаю глаза и обжигаюсь о пламенеющий взгляд.

Вот и ответ.

Он обнимает меня за талию, и притягивает ближе, берёт инициативу в свои руки. Я стону, и отстраняюсь, убираю его руку, завожу ему за голову.

— Нет, не нарушай правила, — капризничаю я.

— У нас сесть правила? — усмехается Кир, тем не менее, не делает больше попыток установить свою власть.

— Да, — я возвращаю руки на его твёрдую грудь, — по ним ты позволяешь мне делать с собой, что мне захочется!

— Не помню, когда мы о таком договорились, — хмыкает Кир, а потом ощутимо вздрагивает, потому что я прикусываю его сосок, и тут же оглаживаю языком.

— Вот сейчас и договорились, — бормочу я, подбираясь к другой груди, и проделывая тоже самое.

— А ты полна сюрпризов, — рычит Кир, когда я зарываюсь в волоски на его груди, спешно развязываю на нём, каким-то чудом не сбившееся полотенце.

Его кожа горячая и ароматная. Гладкая. Её так приятно целовать. Скользить языком по жёстким перекатам напряжённых мышц. Впиваться ногтями, оставляя бороздки от ногтей. Тереться своим обнажённым телом, касаться разгорячённой кожей, и скользить вниз, не пропуская ни миллиметра, обрисовывая языком, все линии на груди, животе, руках.

Я тяну его руку, и сажусь сверху на его живот, прижимаясь, горячим влажным лоном. Распускаю волосы, которые скользят шелковым шлейфом по плечам, и спине. Сжимаю колени. Кир неотрывно смотрит за моими движениями, когда я слегка покачиваюсь, легко целую его длинные пальцы. Скольжу кончиком языка по шершавой коже, а потом вбираю большой палец в рот, и начинаю его сосать, потираясь промежностью, о крепкий живот. Он резко выдыхает, и кладёт вторую руку мне на колено, сжимает.

Его член позади, упирается всей своей длиной, в мои ягодицы. Тыкается, когда я покачиваюсь назад, скользя влагой, по горячей коже. Рука его движется по моему бедру, вниз вверх, а я продолжаю перекатывать во рту его палец, вожу сложенными губами, до основания, и постанываю, от волнительных ощущений, прикрывая глаза от удовольствия.

Потом вытаскиваю из рта влажный палец, и беру за ладони обе его руки и накрываю ими свои груди, выгибаясь всем телом навстречу, когда он пальцами сжимает соски. Крутит их, вырывая из меня всхлипы и стоны, и я сильнее сжимаю ноги, прижимаясь ближе горячими складочками. Кир продолжает перекатывать между пальцами твёрдые горошины сосков, доводя меня до исступления.

Потом резко садиться. Я успеваю только открыть глаза, когда он впечатывается в мой рот поцелуем, обхватывает ягодицы, и заставляет приподняться, и тут же опускает на свой член.

Я кричу в его губы, от острых ощущений. От болезненной переполненности. От волнительных чувств. От жёсткого распирания. И от крышесносного, убивающего на