Десять дней октября - Алексей Поселенов Страница 41

— Да в чем сочувствовать-то?! — снова стал кипятиться Артем. — Сочувствовать, это, как я понимаю, чувствовать то же, что и другой чувствует. Но что чувствует тот, который меня в спину толкнул?! Или тот, кто с вилкой на меня кинулся? У них же, мне кажется, вообще никаких чувств нет, или гадость какая-нибудь — где бы денег на водку взять да развлечься с дружками. И что? Я им в этом сочувствовать должен?

— Согласен. Этому, конечно, сочувствовать не надо. Но вспомни, как говорил Иисус, когда его распинали на кресте? «Прости им, Отче, ибо не ведают, что творят». Ведь делать такое могут только люди слепые духовно, чьё сознание находится на уровне животного или даже хуже. Разве не заслуживают они жалости? Несчастные и заблудшие, губящие жизнь и душу свою, и при этом действительно не видящие этого. Но понимаешь, Иисус ведь просил прощения у Бога не для самих людей, которые окружали его там, которые издевались над ним, а для их душ. Ведь и в таких людях есть что-то человеческое, и у них есть та самая душа, но она забита, унижена, загнана в самый дальний угол. Так вот пожалеть нужно именно эту душу, бедную и несчастную. Увидеть эту душу там, в глубине, под слоями грязи и мерзости и пожалеть её, ей посочувствовать в её страдании!

Но проблема в том, что мы не привыкли видеть в людях их души. Мы видим только внешнюю оболочку, и, если она нам не нравится, мы считаем, что этот человек не достоин нашей любви. Мы просто привыкаем осуждать всех вокруг, критиковать, считать недостойными нашей симпатии и сочувствия. И проблема тут снова в том, как мы вообще понимаем это слово — любовь. А про это я тебе уже говорил.

И я убежден, что относиться к людям именно таким образом — это привычка. Мы переняли её от наших родителей, от друзей, от соседей, в конце концов — от всего общества, в котором живем, потому что все вокруг так живут, вот и мы начинаем делать то же самое. Человек так устроен, что если он не включает свои мозги, то просто копирует окружение. Поэтому и важно учиться думать самому. И если ты хочешь изменить себя, научиться любить, ты должен вырваться из этого замкнутого круга! Ты должен сказать себе «Стоп!», я не хочу так дальше жить, я хочу научиться любить по-настоящему, любить людей так, как любит их Бог, любить их так, как я люблю Бога, потому что все они созданы Им же по образу и подобию Его. А образ и подобие эти заключаются, в первую очередь, в наличии души, в способности творить, созидать через любовь, а не в наличии головы, двух рук да двух ног. Но заблудились мы все в понимании этого, заблудились в самих себе. Вот что страшно! И продолжаем ходить в духовной темноте, губить себя, по сей день не ведая, что творим… И так изо дня в день всю свою жизнь. Продолжаем распинать, только уже не Христа, а друг друга, саму любовь своей ненавистью да невежеством распинаем! А, впрочем, и Христа тоже распинаем, только уже в духовном плане, потому как отказываемся жить так, как он завещал… Поклоны бьем, а любви ни на грамм больше не стало…

Дядя Гена опять подошел к окну и замолчал. Молчал, задумавшись, и Артем. Он снова сел на диване и спросил:

— Ну и как вырваться из этого замкнутого круга?

— Что? А… как вырваться, говоришь? Начать видеть в каждом человеке человека. Стараться видеть в нем его душу, а не только оболочку из мяса и костей. Вот идет тебе на встречу человек, а ты смотри на него и думай: «Я люблю тебя», ну или «вас», это неважно, как удобнее, как воспитание позволяет. Просто думай так и всё. Больше ничего и не требуется. И так с каждым встречным. Зашел в автобус, посмотрел, кто рядом сидит, и скажи ему мысленно: «Я люблю тебя». Конечно, не надо говорить это вслух. Со временем заметишь, что просто перестал хотя бы коситься на незнакомых, осуждать тех, кто тебе чем-то не нравится. Я тебе серьезно говорю — на первом этапе это банальная привычка. Бывает, что смотришь на кого‑нибудь, а сказать эти три слова просто не получается, будто внутри что-то против восстает, а ты всё равно говори, пересиливай себя как бы ни было тебе трудно. И старайся говорить это, обращаясь именно к душе его. Не зацикливайся на внешности, нравится она тебе или нет, думай о том, что там, за ней. Так, со временем, глядишь, и научишься мыслить по-другому. Но при этом с самим человеком ты можешь вовсе и не общаться, поскольку действительно не приемлешь его манеру поведения, его образ жизни, привычки, характер и прочее. Про это вообще лучше не думать. Никто ведь тебя не заставляет соглашаться с ним во всём, обниматься при встрече, улыбаться ему.

— И всё? — удивился Артем. — Больше ничего не нужно?

Дядька рассмеялся:

— А ты сначала попробуй. Может, потом скажешь: «Ничего себе как трудно!» Но это лишь первая часть, так сказать — рефлекторная, поменять свою привычную реакцию на окружающих. А потом сложнее, когда ты сам становишься маленьким солнышком, когда внутри словно зажигается лампочка любви, которая просто светит всем вокруг независимо от того, есть ли кто рядом или нет. Вот так, как я тебе про солнце сказал. И ты, встречая человека, даже перестаешь думать «Я люблю тебя», это происходит само по себе, ты по‑другому уже не можешь. И обратного пути тоже нет. Впрочем, падения будут, наверное, всегда, но ты увидишь, что любая ненависть, появившаяся в твоей душе, злоба к кому-либо будут доставлять тебе же самому сильную душевную боль и страдание. Страдание от соприкосновения с нелюбовью. И это, на самом деле, тяжело, поэтому самому захочется снова вскочить на ноги как можно быстрее и стряхнуть эту грязь с себя. Иногда кажется, что рухнуло всё, что не получается ничего, погасла лампочка внутри. В такие моменты к Богу обращайся, Его о поддержке проси. И если будешь тверд в намерении, то обязательно снова лампочка загорится.

Артем улыбнулся.

— Надо будет попробовать.

— Попробуй… Ну как голова твоя, лучше стало после таблетки?

— Да, помогает. Слушай, я бы, наверное, немного поел уже.

— Давай, я сейчас чего-нибудь свеженького сварганю по‑быстрому. Только хлеба нет, я собирался с утра в магазин сходить, да вот с тобой разговорились.

— Давай я сбегаю, — предложил Артем. — Ты мне