Возвращение домой - Светлана Шахова Страница 42

– А к чему отпираться? Вам же мать и соседка всё уже рассказали. Свидетели…

– В таком случае, собирайтесь. И побыстрее, пожалуйста, а то у меня заявок ещё много.

– Конечно, конечно, – заверил Виталий и, подмигнув ничего не соображающему Михе, степенно прошёл в коридор мимо мента.

Через секунду он, чтобы прибавилось больше силы, намертво сцепив зубы, да не обращая внимания на оторопевшего друга, страшно рычал и что было силы душил барахтающегося мента сзади, а когда тот обмяк, Виталий осторожно опустил его на пол да, нащупав в кобуре пистолет, сноровисто вынул оружие. Привычно проверив магазин, сержант загнал патрон в патронник.

– Миха, ты покуда стой тут и не дёргайся, – направил Виталий ствол на хозяина квартиры, не включив предохранитель. – И этому полудурку помоги, как уйду. Я его не до конца додавил, жить будет. Объяснишь, пусть правила зачистки изучает, а то хватило же ума, запереться одному в хату, где убийца сидит…

Продолжая держать на мушке друга, Виталий сноровисто одной рукой накинул на плечи бушлат, напялил шапку, обулся и, спрятав концы не завязанных шнурков внутрь берцев, спокойно, не суетясь, выскользнул из квартиры.

– Прости, Миха! Так надо!

Изумлённый до крайности школьный друг ничего не ответил, а на выходе из подъезда Виталий увидел милицейский уазик и первым выстрелил в направившегося было к нему милиционера. Но промахнулся и следующий выстрел прогремел уже в него. Меткий, точно посередине распахнутого солдатского бушлата и лёжа в подтаявшем сугробе, чувствуя, как с каждой секундой становится невесомее, Виталий шептал и шептал лишь одно:

– Прощай, Чечня.

И окровавленным ртом, зная, что у него пробито лёгкое, улыбался тому, что наконец-то дома …

Алексей Грашин. Не стучи в дверь мою, ангел

 В волонтёры Киру подписала Ветка. Эта рыжая проныра в любую ммм… дверь пролезала, как говорится, без мыла – отвернёшься, а она уже в курсе всех новостей и, что гораздо важнее, знает все плюсы, минусы и бонусы спускаемых сверху общественно-полезных нагрузок.

– Ты чё, Кирюха, не тупи, – зудела Ветка ей в ухо на паре по сестринскому делу. – Областной онкологический! Ты видела хоть здание? В прошлом году только построили, с нуля всё! Хорошо себя покажем – возьмут после колледжа без вопросов. Там конкурс девять человек на место! Или ты хочешь в Заводской из-под бабок старых до пенсии утки выносить?

В Заводскую – старейшую городскую больницу – Кира не хотела. Старейшая она и есть старейшая: облезлая штукатурка, текущая крыша корпусов, оборудование времён царя Гороха и неопределённые сроки капремонта, в каждом наступившем году сдвигавшиеся на следующий.

– Вет, я не знаю, – прошептала она. – Там, говорят, тяжело, в онкологическом. Угнетает. Я, наверно, не выдержу. Я же впечатлительная.

– Тяжело ей! – поразилась Ветка. – Полы тебе мыть в Заводской будет легче, что ли?

Ветка всегда утрировала, когда злилась. Медсёстры не моют полы и не выносят утки. Это работа нянечек и санитарок. Хотя попадешь в Заводскую, будешь там и нянечкой, и санитаркой, и ещё фиг знает кем на полставки… Кира шикнула на подругу.

Замдекана Вениамин Аркадьевич, который вёл специальность в этом году, посмотрел в их сторону поверх толстых очков.

– А доктора? – Ветка понизила голос. – Ты знаешь, какие там врачи, Стёпка? Молодые все, из Москвы, из Питера! Там зарплаты за двести! Красавцы! И тачки на стоянке дешевле, чем за два ляма нет ни одной!

С козырей заходит, мрачно подумала Кира.

– Таак, кто это у нас там на шестом ряду? – протянул Вениамин Аркадьевич. – Степанова, Мухина! Ну-ка повторите, что я только что сказал!..

Оформляться волонтёркой (революционерка Ветка принципиально использовала только феминитивы – «докторка»,  «авторка», «космонавтка») оказалось довольно муторно. Если бы не Веткино неиссякаемое шило в одном месте, Кира бы бросила в самом начале. Анализы, процедуры, медкомиссии, согласования, собеседования, справки…

– Девочки, – строго говорила их куратор(ка), Илона Владьевна, – поймите: у пациентов иммунитет практически на нуле. Мало того, что вы должны быть абсолютно здоровы – при малейших признаках даже лёгкой простуды вы сами немедленно докладываете мне. Маски, перчатки – носите постоянно, это вообще не обсуждается. Гигиена рук и полости рта, никакого курения – понятно? Если заболел кто-то из близких, или даже в транспорте на вас чихнули – контроль,  контроль, контроль! Чуть что сразу на карантин! Ковидная эта зараза неизвестно сколько теперь будет ходить, а для онкологических больных это смерть! Всем ясно?!

Девчонки дружно кивали.

Кира задержалась в аудитории и, выходя из ворот колледжа, застукала курящую Ветку. Подруга, воровато оглядываясь, пряталась за пожелтевшим октябрьским дубом, скрывая модную сигарету «с кнопкой» в кулаке.

– Так, – сказала Кира, неслышно подкравшись по опавшей листве. Но какой-то жёлудь всё-таки предательски хрустнул. Ветка вздрогнула. – Про курение что говорили? Сама меня затащила в волонтёрские эти свои движения, а теперь вот, значит, как!

– Принципиальная ты наша, – прошипела Ветка, туша окурок. – Всё, Степанова, бросаю, бросаю!

Она заглянула в сумочку.

– Почти полная, блин, пачка! Неет, выбрасывать не буду! Дома спрячу.

В субботу утром девчонки переминались с ноги на ногу у служебного входа онкоцентра. Магнитный замок пялился на них красным глазком.

– Курить охота, – пробормотала Ветка. Кира показала ей кулак.

Дверь открылась.

– Волонтёрки? – спросила девушка в розовом медицинском халатике. – Заходите, чё стоим, кого ждём?

– Первый день – ознакомительный,  – Илона Владьевна придирчиво оглядела девчонок и застегнула пуговку на Веткиной кофточке. – Вы сюда сами вызвались, и значит – пришли работать, а не клеить докторов. Вот, используйте почаще, ковид кругом, – она протянула каждой по баллончику со спреем и маленькие бутылочки геля-антисептика. – Сняли верхнюю одежду и обувь, уличные маски-перчатки в урну, продезинфицировали руки, пшикнули в рот и в нос. Надели сменную обувь, бахилы, новые перчатки и маску. Только потом заходим.

Она провела их от служебной раздевалки сияющим белым коридором к лифту.

– На входе в стерильный бокс нас обработают ультрафиолетом. Закрывайте глаза и стойте спокойно.

– И солярия не нужно, – хихикнула Ветка. Кира хмыкнула.

Лифт, еле слышно гудя, поднял их на третий этаж.

– Детское отделение, – негромко сказала Илона Владьевна.

Салатового цвета покрытие пола скрадывало звук шагов и мягко пружинило под ногами. За прозрачными стёклами палат Кира видела похожих на маленьких инопланетян пациентов в пижамках. Безволосые головёнки с оттопыренными ушами, большие глаза, тонкие руки. Дети спали, кто-то читал книжку, кто-то водил пальцем по экрану планшета, кто-то смотрел мультики по телевизору, расположенному напротив кровати. У некоторых в палатах находились и взрослые – видимо,  родители или родственники.

– Поначалу смены – по четыре часа, раз в неделю. –