Всё летит в бездну - Олли Бонс Страница 42

— А-а-а, — бормочет стремительно бледнеющий Андраник. — Вот что называется «ничего страшного, сынок», я понял. А п-п-почему даже королевский советник не знает о колдуне? Ах, наверное, его попросили избегать этой темы в разговоре со мной.

— Какой советник? — тревожно спрашивает Гилберт.

— Ну Р-р-рудольф, — лепечет Андраник, пугаясь моментально изменившегося лица Гилберта.

— Так он и есть тот самый колдун, — говорю я. И Андраник прямо-таки взаправду берёт и падает к нашим ногам, лишаясь чувств, словно какая-нибудь девица.

Глава 19. Все затеи прахом, планы терпят крах

Пимми приходится ещё раз сбегать за водой, и мы довольно щедро поливаем Андраника, прежде чем он приходит в себя.

— Скажите, что вы просто надо мной пошутили, — умоляет он, отводя мокрые пряди волос, облепившие выпуклый лоб.

Но мы, конечно, не можем этого сказать.

— Так я же ведь с ним разговаривал! — с ужасом шепчет Андраник и весь при этом трясётся. — Почему меня не предупредили? Он же мог меня убить!

— О чём вы говорили? — спрашивает Гилберт.

— Ой, о многом. Пожалуй, кроме него, на меня мало кто обращал внимание при дворе короля Фергуса, да и мамочка с папочкой следили, чтобы я находился или при них, или в отведённых мне покоях. Он так по-доброму со мной говорил, с таким уважением. И о моей коллекции стрекоз, и о любимых книгах, — припоминает Андраник. — Обсуждали блюда, поданные на ужин. Так, ничего особо важного. Ещё он не очень хорошо отзывался о королеве Неле. Не то чтобы говорил плохие слова, но как-то само собой выходило… Как будто из-за неё Сильвер мог пропасть, и что короля Бернарда она оставила, хотя со свадьбы всего ничего времени прошло, и что ей важна лишь власть, и у неё какие-то свои замыслы. Вы когда говорили о злом колдуне, я даже на мгновение подумал, не про королеву ли Нелу это.

— Кроме стрекоз и книг, ты Рудольфу — то есть Рэналфу, так его зовут на самом деле — ничего не сообщал? — ещё раз уточняет Гилберт. — Что-то о нас, о других королях, о Неле, о колдунах?

— Что колдунов не боюсь, говорил, — с гордостью заявляет Андраник. — И что даже королеву Нелу не боюсь, хоть она и страшно могучая колдунья. Я считаю, что глупые предубеждения…

— Так и сказал — «могучая колдунья»? — рявкает Гилберт, встряхивая беднягу за плечи, и тот заметно начинает бояться одного определённого колдуна.

— Д-да, а что? — запинается он. — Хоть о способностях колдунов ничего толком не известно, но королям ведь положено всё знать, и я слышал, как отец говорил, что она знает много заклинаний, а ещё у неё сила огромная…

— И всё это ты выложил Рэналфу? — рычит Гилберт, затем отталкивает несчастного Андраника и большими прыжками бежит к выходу. Я спешу за ним, а до вновь начавшего реветь Андраника мне и дела нет.

Нелу и отца мы находим не сразу. Точнее, нам довольно быстро указывают на дом, в котором они уединились для беседы, но дозваться их удаётся с трудом.

— Что ещё такое? — недовольно спрашивает отец, поправляя камзол с оторванной почему-то пуговицей. За его спиной Нела спешно заплетает косы, которые местами распустились.

— Вы чего, подготовку к сражению устроили? — ехидно спрашиваю я, но Гилберт меня перебивает.

— Не время, Сильвер! Послушайте, Рэналф теперь знает всё про Нелу.

— Ну, совсем всё он знать не может, — довольно ухмыляется отец и вдруг серьёзнеет. — Что значит — знает всё? Как это вышло, кто и что ему сказал?

— Я, — убито произносит Андраник, который, оказывается, пошёл за нами. — Я не знал, что он злой, и рассказал ему всё, о чём мне было известно. О том, что королева Нела обладает большой силой, знает много заклинаний — правда, я не говорил, каких именно, потому что и сам не знаю. Пожалуйста, простите меня! Папочка и мамочка не рассказывали мне о происходящем, потому что не хотели меня зря волновать, и мне и в голову не могло прийти, что ваш же советник чего-то о вас не знает! Простите, я не хотел!

— Ах, Эвклас, вот же дур-рак! — сердито говорит отец и дёргает себя за едва наметившуюся бороду. — Я что, зря всех королей предупреждал? Какого рожна он не сказал тебе о таких важных вещах? Как можно вообще так носиться с сыном, будто он младенец, а не будущий правитель! Нела, я вот что хотел сказать — в последние дни наш колдун зачастил под землю, причём ходит один, а что делает, не раскрывает. Говорит, ход пробует проложить, да только я не первый год в королях и отличать, когда мне врут, умею. Следить мы с Лансом пробовали, но мало толку. Может, он уже и сюда путь отыскал!

— А что плохого в том, — робко спрашивает Андраник, — что Рэналф узнал о способностях королевы Нелы? Даже если она умеет колдовать, что с того?

— А то, что мы от него эти способности утаивали, — мрачно произносит отец. — Чтобы он верил, что рядом нет никого достаточно умного, кто мог бы его раскусить, и достаточно сильного, чтобы ему противостоять. Думаешь, Рэналф поверит, что какой-то посторонний мальчишка знает о способностях королевы больше, чем её собственный муж? Ну уж нет, он наверняка сообразил, что я от него эти сведения скрывал намеренно. А раз так, очевидно, что мы ведём свою игру, в которой он нам не союзник. А значит… милая, ты это куда?

Нела протискивается между нами, на ходу всё ещё поправляя причёску, и так быстро бежит в сторону дворца, что мы за ней не поспеваем. Когда мы добегаем до дворца (Андраник безнадёжно отстаёт), Нела уже выкатывает наружу тележку с сонным зельем, в которую свалены горой миски, черпаки, кастрюльки и прочая утварь, где хранится студень. За Нелой изо всех сил семенит Скарри, за ним виднеется растерянный Пимми, сжимающий в руке какую-то обломанную палку. Чуть позже я догадываюсь, что это всё, что осталось от пики, и мне любопытно, что произошло, но расспрашивать, к сожалению, не время.

— Что мы делаем? — спрашивает отец, ловко подхватывая одну из падающих кастрюлек.

— Усыпляем Грызельду, — коротко отвечает Нела и поворачивает направо.

— А почему сейчас? — интересуюсь я.

— Зови норятелей, — только и отвечает она мне. Но звать не приходится: кто-то из них заметил нашу суету, позвал второго, третьего, так что быстро набегает целая толпа.

— В чём дело? Что случилось? — беспокоятся они.

— Всем нам конец, — раздаётся откуда-то из толпы мрачный голос