Демон на свободе - Харитон Байконурович Мамбурин Страница 46

Забрать вещи, патроны, небольшой запас провизии и сигарет дело было плевым. Всё это, включая аптечку, хранилось в каютах и на мини-складе в собранном состоянии, так что похватать вещи можно было минут за 15. Другим делом было то, что я не собирался игнорировать такой нужный и важный материал, как гладий.

Снять контрольный шлем, оборвав провода, избавить его от внутренних датчиков, вложить запасные прокладки. Пять минут и готова непробиваемая, пусть и слегка великоватая каска для любимой супруги (одной из). Пока крайне недовольная обновкой японка пыхтит, пытаясь разобраться, как носить эту поделку, я быстро рву из стальных гнезд гладийные струны искусственных мышц, попутно пытаясь разобраться в бронировании днища. Наконец, обнаружив несколько относительно тонких и небольших пластин гладия, я ногой вышиб их из креплений. Пригодятся.

В итоге, спустя сорок минут, у нас были две полные сумки, полупустой рюкзак, ружье и меч. Подхватив удивленно пискнувшую жену, я тут же побежал куда глаза глядят, кое-как ухватив всё это барахло. Глаза глядели в сторону густого подлеска, в котором мы оказались спустя пять минут.

- Ариста, ты чего?! – уставилась на меня Рейко, глядя, как раздеваюсь догола. Уши у японки начали предательски краснеть, что я быстро нашёл удивительным. Сколько раз мы друг друга голыми видели?

- Нам нужно добраться до «Крысобоя» и автоматронов, - пояснил я жене, - Как можно быстрее.

- А штаны зачем снял?!!

- Чтобы не растрепались.

- Что?!

Как бы не обстояли дела, я все равно оставался в большей степени английским аристократом самой высокой пробы. Это было вбито в подкорку, выжжено лекциями инструкторов и тренеров. Мысль о том, что я предстану даже перед хабитатцами в лохмотьях была просто невыносима, а костюм был последним, его нужно было беречь и хранить. Бежать же голым, таща в руках и на спине всё, включая укрытую в рюкзаке жену, было довольно приятно, несмотря на постоянные жалобы Рейко о том, что гладийные пластины ей мешают. И шлем. И трясёт её.

- Мы не на прогулке! – наконец, рыкнул я, врываясь в лес, - А ты не пуленепробиваемая!

- Да кто тут может бы…, - попыталась возразить бывшая Иеками, но тут же испуганно спряталась в рюкзак. Позади нас раздались выстрелы.

В лес забегать было не самой умной идеей. Так как находились мы приблизительно в Восточной Европе, то тут уже было достаточно умных людей, в том числе и в хабитатах, понявших, что сидеть сиднями может быть чрезвычайно опасно. С одной стороны боги, с другой военные, с третьей, что хуже и опаснее всего, дезертиры, не желающие подыхать от высших сил. Такие беженцы с семьями прятались по лесам и, как можно было судить по звукам, доносящимся сзади, стреляли во все, что движется. Не могу их за это осуждать.

Впрочем, бежать скрытно не было никакой необходимости, наоборот, как можно более открытые места вроде степей и полей, предоставляли возможность быстрее найти рельсы. Железная дорога могла вести куда угодно, но любая из них вела в хабитат. Моей целью было выйти на любой из них, сориентироваться, а затем направляться к спрятанному «Раттенвенрихтеру». Как можно быстрее.

- Я не знала, что ты умеешь так быстро бегать! – спустя некоторое время проорала мне на ухо засидевшаяся в рюкзаке Рейко.

- А я не знал, что ты умеешь так хорошо летать! – не остался в долгу я, выполняя длинный прыжок, чтобы получить возможность ответить.

- Ты представляешь, как скучно в Мирреде?! – тут же ожила супруга, наваливаясь грудью мне на плечо, - Коул-сама весело, её дочерям, включая Миранду, тоже! Камилле и Эдне всё равно!

И понеслось. Пользуясь своим положением, хитрая девушка плотно обняла меня за шею, начав рассказывать о своем житье-бытье в Черном Замке. Слушая с немалым интересом, я узнал многое из того, что проходило мимо внимания ранее.

Первым, что особенно порадовало, никаких подковерных склок между самой Рейко и Мирандой не было, как и с её родней. Здесь сработали три фактора: радость каждой из семейства Коул, оказавшихся в родной реальности и получивших возможность общаться с кем-то помимо семьи, незлобивый и веселый характер самой японки, вполне легко относящейся к полигамии, и, как не странно, мощь бывшей Иеками. Она не была Древней, да, но по сравнению с хозяйкой замка Рейко была могущественной. Это в глазах леди Элизабет стоило очень многого. Как и покой в новом доме.

С Камиллой и Эдной окружающим было смириться куда проще, обе одержимые близняшки растеряли своё жуткое чувство юмора в преддверие беременности, от чего были чрезвычайно удобны Коул. Тихи, беспрекословны, хорошо учатся. Что делают? Да, хозяйка Мирреда много времени (до появления в её жизни наворованных мной мужчин) уделяла внимание обучению моих горничных. Кстати, когда появились упомянутые джентльмены, тогда Рейко и приступила к полетным тренировкам.

- Зачем?! – удивился я, выполняя еще один прыжок.

- Мне живот тяжело носить было! – был дан мне горделивый ответ, - Райдзин говорил, что ребенку молнии не могут повредить! Но втайне, чтобы Миранда не завидовала! Ей еще хуже, чем мне! Я крепкая!

Так они и жили. Анжелика Уокер, бывшая Легран, в саму компанию великосветских дам тоже умудрилась влиться, правда, благодаря своей беременности и статусу мужа. Бывшей наемницей Коул занялись наравне с одержимыми близняшками, от чего та чуть не взвыла, вынужденная постигать тонкую науку благородной дамы. Я лишь хмыкнул себе под нос, удивляясь решительности леди Элизабет – та ни грамма не тушевалась, используя все возможности по созданию нормальной атмосферы в доме. Не удивительно, если вспомнить, сколько ей лет. С позиции такого возраста мелочи вроде происхождения просто-напросто лишаются малейшего смысла, особенно если всю эту бездну времени ты провела в черно-белом измерении, где дни сливаются в недели, а те в года с неуловимой скоростью.

Наверное, это было самое странное путешествие из возможных. Я, голый, несясь со всей возможной скоростью вдоль железнодорожных путей посередине неизвестности, впервые получил возможность узнать, как жили и живут самые близкие мне люди. Что их тревожит, чего они хотят, о чем мечтают. Чего боятся и что любят. А заодно мы, остановившись возле небольшой речки, вновь поговорили о Момо. Маленькой тихой девушке нечеловеческого происхождения и воспитания, которая совсем не умела принимать собственные решения.

Наверное, в тот момент короткого отдыха, я и отпустил её образ. Смог отпустить. Не забыть, ни в коем случае, а просто смириться с тем, что она имела право принять