Как закалялась сталь - 2057 - Елизавета Огнелис Страница 46

Но золоченая рамка картины отливала красным. Ради этого куска холста кого-то убили. Кто-то умер, ради того, чтобы она тут висела.

Роскошная ковровая дорожка под ногами словно блестела. От мелких капелек пота.Их, этих капелек, были миллиарды, целый океан. Среди которых Марат мог даже выделить несколько. Вот капли, которые оставил могучий Стром, работая в горячем цеху на железном заводе. Вот эти – от матери Ани Травиной, от Марины Николаевны, задыхающейся в душном офисе без кондиционера. Вот эти кресла в углах – это работа многих бригад лесорубов, кого-то задавило столетней сосной ради этого подлокотника. Кто-то потерял глаз и ногу ради вот этой изящной ножки стула. Кто-то проклинал судьбу и бился как зверь на трех работах – чтобы вставить в окно пуленепробиваемое стекло…

Это было странное здание. Каким-то совершенно непонятным образом Марат чувствовал, что хозяева, то есть те, кто здесь живут – не коснулись этой роскоши и пальцем, ни разу не ударили молотком по гвоздю, не брали в руки малярной кисти или шпателя. Все здесь было сделано чужими руками, и за чужой счет, зачастую кровавый. Просто тот, кто здесь ест, пьет и ночует – сумел каким-то образом все это отобрать у других.

Юноша помотал головой, отгоняя наваждение. Пока это не важно. Ведь он сам, Марат Нечаев, сейчас и есть творец дальнейшего благосостояния для здесь живущих. Как-то постепенно до него стало доходить, мозаика сложилась в общую картину. Все эти разговоры, намеки, шепотки, уважительное отношение, быстрое нахождение выгодной работы, особая позиция, неприкасаемость, охранник в Голден Паласе…

Он был ставкой. Серьезной ставкой, на серьезные деньги – как он теперь понимал. Не тысячи, и даже может и не миллионы… Дед и его ребята на миллионы без прибавки двух-трех дополнительных нолей - даже размениваться не станут. Они такие суммы «без дополнительных нулей» за вечер спускают, в подпольных казино. Как теперь понимал молодой человек – вся его череда побед только увеличивала и увеличивала ставку. Он, Марат Нечаев, сейчас на вершине триумфа, множество людей искренне радуются его победе. И, наверное, еще больше – огорчаются. А большинство, быть может, и не знают сути.

Ставка сыграла. Он устроил этим людям шикарное представление, заработал невероятные суммы, еще больше обогатил кого-то. Других, быть может – разорил. И еще больше… обездолил остальных.

Как? Как это могло произойти? Как он вообще допустил такое? От этих мыслей Марат даже встал, так что сопровождающему пришлось его подтолкнуть.

Проходи, не робей, - с усмешкой сказал мужчина.

Подняв голову, Марат понял, что стоит перед высокой, двустворчатой, обитой металлом дверью. Она распахнулась, и юноша вошел в большой кабинет. После дневного света из широких окон Марат с трудом разглядел посредине помещения большой круглый стол, заставленный сейчас бутылками с дорогим спиртным, и просто заваленный закусками. В воздухе висел сизый дым от сигар и явно ощущался запах марихуаны.

Вокруг стола сидело около десятка мужчин. Сильнее всех, конечно, выделялся сам Дед. Он был гладко выбрит, очень широк и тяжел в плечах, на лице играла легкая задумчивая улыбка. Остальные тоже, судя по лицам, были в благодушном настроении.

Единственный, у кого на лице было написана озабоченность – сидел по правую руку от хозяина города. Марат вдруг понял, что это знаменитый Двадцать Четвертый. В свое время – командир вертолетного полка, расквартированного в городе.

Ежик седых волос, неожиданно тонкая шея, сутулые плечи – этакий мужичок с ноготок, совершенно, казалось, неуместный среди собравшихся «быков». Но вот Марат поймал изучающий взгляд бывшего вояки – и чуть не вздрогнул от жестких, внимательно изучающих лучей, которые, казалось, вышли из глаз Двадцать Четвертого и, ударив в голову, едва не уронили Марата.

Кличка Двадцать Четвертый (а зачастую просто «Четвертый») прикрепилась к бывшему полковнику летной службы не просто так. Он, еще курсантом, сел за рычаги «двадцать четверки», советского ударного вертолета, и всю службу провел именно на этом воздушном чудовище.

По рассказам очевидцев, этот довольно щуплый старик оказывал на любых оппонентов и слушателей какое-то странное психологическое давление – интонациями голоса, уверенностью движений, железным взглядом. Возражать и спорить с ним не хотелось. Поэтому кличка «Двадцать Четвертый» закрепилась за полковником и не отлипала никогда. Да и сам вертолет МИ-24, благодаря внешнему виду и характерному звуку при работе винта – тоже оказывал на любых людей аналогичное воздействие. Поговаривали, именно Двадцать Четвертый, еще безусый лейтенант, первым применил в бреющий вертолетный полет при полном израсходовании боеприпаса. От огромной машины, увешанной оружием, пролетающей в пяти метрах над головой с клекотом железного птеродактиля… от такого абреки и душманы в панике выпрыгивали из укрытий, прямо под огонь наземных частей.

За столом говорили тихо. Вполголоса. Когда Марат зашел - все звуки так и вообще стихли. На боковой стене кабинета висел огромный телевизор - метра три в диагонали, не меньше. Марат взглянул на трансляцию. На экране шел последний его бой со Слоном.

Вот и наш герой, - раздался бархатистый мягкий голос. При этом губы Деда почти не пошевелились. - Иди сюда, герой.

Марат сделал несколько шагов и оказался в двух метрах от Деда, действующего губернатора области, главы Братства, всего лишь чемпиона города по боксу черт знает в каком году...

Как себя чувствуешь, мальчик? - спросил Дед. - Голова не болит?

Нет, - просто ответил Марат. - Я же тренировался, специально. Полгода один захват и один удар отрабатывал.

Похвально, - одобрил Дед. - Но сила твоя не в этом, мальчик. У тебя есть способность. Эти остолопы, - он окинул взглядом присутствующих. - Эти дураки мне не верили. А я вижу, понимаешь, Зуболом? Вижу ваши способности.

Марату конечно ужасно захотелось узнать, что за способность видит этот человек. Но тот молчал, только буравил юношу глазами.

Басмач, - дед наклонил голову влево. - Награди героя. Сколько не жалко.

Тот, кого назвали Басмачом, полез в карман брюк, вытащил потрепанный бумажник, и, недовольно морщась, достал из кожаного нутра несколько купюр. Марат взглянул на протянутые деньги. Сумма большая, но не дотягивает даже до той, которая у Марата лежит в нижнем ящике домашнего письменного стола.

Глава 20

Юноша без страха перевел взгляд на Деда, глаза в глаза. Марат даже в самых смелых мечтах не представлял тех сумм, которые сегодня заработали люди, сидящие за столом. Но где то краем души понимал, чувствовал, что здесь есть подвох. Что его пригласили, оказали честь, и одновременно