Человек, который придумал Магию - Mujische Страница 48

— Что будем делать, дед Архар? — спросил я сидя на лавке, рядом со своим домом., тетушка хлопотала о передо мной, то перед дядей, коему сильно ушибло ногу. Причем, это сдедал бык, снеся в его сторону одного из разбойников. Бык успокоился только к утру, когда потухли пожары, но пока никого к себе не подпускал. Ну ничего, подманим коровой.

— Надо помощи просить у соседней деревни. Думаю, кого-нибудь пришлют через недельку проверить. Там попросим егошнего старосту мужиков прислать, чтобы скраб и скотину перевезли.

— Я не справлюсь всех хоронить.

— Да. Придется закопать за домами. Так хоть зверье не разроет, заборчиками обнесем.

— А разбойники?

— Неужто их хоронить. Вытащим за порог деревни, там и сожжем с сухим навозом вперемешку. Пришли как падаль, и уйдут как падаль.

— Так и сделаем, значит. — Соглашаюсь.

— А ты молодец. Считай, один уложил половину. А там остальные запаниковали, их бабы то и закололи. Спас всех.

Кто был на ногах, жители деревни, с заплаканными глазами. подошли к нам, глядя на меня.

Фекла вышла вперед.

— Ты это, Малик. — Вытирая заплаканные глаза. — Спасибо тебе большое. Разбойники 26 мужичков и баб убили. А остальных, считай ты и спас. Поклон тебе, до земли.

Глаза защипало, от вида кланяющихся людей, у которых случилось самое большое горе в жизни. По щекам побежали охлаждающие горячие щеки холодные дорожки. Но они были благодарны мне. Мне…А мне было жаль погибших. Может, поторопись я, получилось бы спасти больше. А может и нет. Коли разбойники расслабились к тому времени, другого шанса и не было.

Деду Архару перевязали поллица. А среди раненых серьезных не было. Были, кто за руку держался, кто за бок. Разбойники били наверняка. Ранения — скорее, случайность.

Глава 20

Глава 20. "Последний покой"

Раненых отправили спать. У меня разболелась правая рука — перенапряг. Больная нога опухла. Вчера в горячке сложно было заметить на сколько покалечился.

С трудом и болью в теле, сел на скамье, на которой спал.

— Теть, все уже работают?

— Не работает сегодня никто, Малик, только скотину покормят. Ты чего такой разбитый?

— Да нога вот разболелась. Я вчера пока через поле бежал, подвернул. И о чертополох ноги подрал. Рука ещё болит.

— Да что ж ты, милый сразу не сказал? Заразу же можно занести. Мы не маги, лечить волей не умеем. Сейчас трав заварю и в бочку полезешь. Встать можешь? Разведи костёр, все котелки, что есть, ставь близко к огню, водой перед этим наполни.

— Хорошо, Теть.

Отвык уже от того, что за мной кто-то ухаживает.

Прихрамывая, натаскал семь котелков, в которых в обычное время каши варили, да супы с картошкой.

Набросал дровишек между ними, и поджёг.

Постепенно, бочка наполнилась наполовину. Мне хватит.

Полусогнув колени погрузился в горячую водичку, в которую тётя выдила котелок с заваренными травами. Ох, как хорошо. Щиплет только каждую ссадину. Заноз вытащил перед этим — аж пять десятков. Как только уснул, ума не приложу.

— Как вода из горячей тёплой станет, вылазь, а то настынешь.

В общей сложности удалось понежиться минут двадцать. Рука почти перестала болеть, да и ноге чуть легче стало.

— Всё, давай, вылазь, вода почти остыла уже. Вот тряпицы вскипятила в воде с травами, оберни ими ноги и ложись на печь. А я обед готовить начну.

Меня снова разморило в сон.

— Малик, просыпайся. Надевай чистые порки и рубаху. Садись за стол.

— Уже обед?

— А как ты думал. Ну-ка, ноги покажи. Отлично, ничего не восталилось. Нога только опухшая у тебя. Так, давай-ка, есть тряпица бинтовая. Надо плотно обмотать.

Тетя перемотала лодыжку самодельный бинтом. Разок ойкнул.

— Вот. Смотри, чтобы нога не затекла. И сапог надень. Чтобы не размотались повязки. Не свой, не влезет. Вот, сапоги твоего деда ещё. Здоровый мужик был. На правую дедовский. Да и на левую тоже давай, а то как шут будешь.

— Может я хоть на улице чего поделаю?

— Сиди уж, поделает он. Нам тебя потом на руках в соседнюю деревню тащить?

— Кваш, да на телеге он поедет, куда ему на ногах.

— А ты не умничай. Пущай выздоравливает.

— Ну хотя бы на лавку.

— Ешь, потом иди на лавку. Но не вздумай ослушаться. А то вновь спать отправлю.

С большим аппетитом съел картошку. Тётя ещё сварила ромашковый отвар. И заставила выпить весь. Как по мне — это уже лишнее было.

Улица встретила привычным дневным щебетанием птиц. Вот только радости перед новым днём не было. Почти у каждого дома был свежий холмик. Так хоронят, только если собираются покинуть дом. Навсегда.

Хмурых лиц я не видел только потому что все заняты были скотиной и сбором вещей.

За околицей дымился затухший костёр. Там должны были сжечь разбойников. Хоть и заставляла нынешняя вера всех людей хоронить одинаково, но никто их за людей не считал.

Потихоньку, я пошёл к поднимающемуся столбику дыма.

Сразу на обочине. Сюда в яму, в которую сбрасывали ветви и все что долго гниёт.

Теперь это был небольшой холмик из сгоревших тел.

На нем сидели отголоски душ.

Я подошёл чуть ближе, и краешком стопы, как тот пузатый священник, коснулся энергетической дымки.

Быстро померкли. До десяти сосчитать успел.

"получен 1 уровень"

"25 единиц суперпозиционной энергии."

"1 % заряда квантового ядра маны. Активация ядра. Разгон. Предположительно время завершения ~ 500 лет"

Тоскливо. Я то думал, все сразу работать будет. Безысходностью конечно веет где-то далеко на горизонте своими склизкими лапами, но нужно надеяться на лучшее. Всё будет хорошо. Ведь мы сами выбираем в какую сторону идти. Мир — это наши мысли, и то, куда мы их направляем, приводит к их исполнению. Наши мысли — это наши желания. И когда это любовь, счастье. И даже когда это ненависть. И даже голод и безысходность. Жить хорошо возможно только тогда, когда думаешь о хорошем. Главное принять, что твои желания — это желания всего мира, что вокруг.

— Малик, тётя же сказал тебе, будь рядом с домом. Иди, сиди, отдыхай. Выздоравливай.

— Да. Я просто хотел это увидеть.

— И не хватало тебе на кладбище того же?

— Дядь, но ведь на кладбище люди покоятся с миром. После мирной жизни. А эти, — я махнул в сторону кучи пепла и недогоревшей плоти, — как жили, так и захоронены. Как куча мусора.

— Прав, ты, прав. Только если не вернёшься, скажу тёте, что ты выдумал прогуляться. Думай о нас тоже. Чем быстрее