Трансмутация [СИ] - Алла Белолипецкая Страница 49

— Если вам вниз, то садитесь! — проговорила она. — Надеюсь, ваша собака не кусается?

Макс чуть было не сказал: нет, нам наверх. Или же: мой пес очень агрессивный, так что вы лучше поезжайте без нас. Но — оба ответа только вызвали бы еще больше подозрений. Первый — потому что кабина лифта останавливалась лишь в том случае, если новые пассажиры собирались ехать попутно. А второй — потому что Гастон чуть не удавился поводком, радостно прыгая возле лифта. Любвеобильный, как все ньюфаундленды, он был просто счастлив расширить круг своих знакомых.

Так что пришлось им всем войти в кабину — которая вместила бы в себя и десять человек с десятью большими собаками.

— Нам на стоянку, — сказал Макс.

— Как и нам. — Молодая мать не могла оторвать взора от маловыразительного лица своего соседа. — Нажимайте кнопку!

Кабина мягко покачнулась и неспешно поехала вниз. В кондоминиуме были установлены не высокоскоростные, а старомодные — новомодные — медленные лифты.

Гастон ринулся было к девочке, явно рассчитывая, что та проявит к нему интерес — погладит, потискает, как это обычно делали все его знакомые дети. Но их маленькая попутчица бросила на собаку только мимолетный взгляд. И снова вперилась в зеркало — разглядывая в нем самое себя и одновременно ощупывая маленькими ручками свое красивое, как у куклы, личико. И ньюфаундленд попятился от неё, а его песья улыбочка погасла. Казалось, вот-вот произойдет невероятное: добряк зарычит на маленького ребенка, обнажая клыки.

Максу на миг померещилось, что тросы, тянувшие лифтовую кабину, оборвались, и она ухнула вниз. Но это его сердце ухнуло. Он понял, что так потрясло Гастона. Да и Настасья явно о чем-то догадалась: она смотрела на ребенка расширившимися от ужаса глазами. Только Ирма словно бы ничего не замечала: тоже разглядывала свое отражение в зеркале. Должно быть, оценивала, как сказались на её внешности сегодняшние события.

Но затем она от зеркала отпрянула: должно быть, увидела в нем отражение внезапно изменившегося лица молодой матери. Только что та взирала на Макса просто как на диковинное насекомое, и вдруг будто проснулась. Глаза её вспыхнули, и она не сдержала изумленного вздоха.

«Экстренный выпуск новостей, — подумал Макс. — Она тоже его видела».

Перемену в попутчице заметила и Настасья. Взгляд девушки сделался хмурым, как ноябрьское утро — но страха в нем не было. Она сунула руку под куртку и одновременно повернулась к Ирме — что-то зашептала ей в самое ухо, изобразив улыбку. И барышня фон Берг лучезарно улыбнулась ей в ответ.

А потом губы Настасьи оказались уже возле уха самого Макса.

— Когда я скажу дом, нажимай на кнопку остановки лифта, — почти беззвучно произнесла она.

Макс не успел даже ничего осознать, а Настасья уже обратилась в полный голос к молодой женщине:

— Вы давно здесь живете? Это очень красивый дом.

Когда она произносила «красивый», Ирма подхватила на руки маленькую девочку. А на слове «дом» пришлось уже вступить Максу. И он, не уразумев — зачем, остановил лифт. Кабина дернулась, но несильно — ехала-то медленно. И Настасья тут же схватила их взрослую попутчицу левой рукой за плечо, а правой прижала к её виску капсулу Берестова/Ли Ханя — не забыв выщелкнуть из неё острие инъектора.

Девушка держала блестящую колбу так, что мать маленькой девочки могла видеть в лифтовом зеркале свое отражение с прижатым к виску страшным жалом. Но при этом пальцы Настасьи закрывали индикаторные окошки на колбе, и невозможно было понять, что она уже заполнена.

— Ну, и во сколько же тебе обошлась трансмутация твоей дочери, тварь поганая? — В голосе Настасьи звучало такое бешенство, что даже Максу стало не по себе.

— Я не понимаю, о чем вы говорите! — заскулила красотка, стараясь отодвинуть голову от жала инъектора.

Её дочь на руках у Ирмы слабо пошевелилась, но на мать даже не посмотрела: выбрала такую позицию, чтобы снова видеть свое отражение. Но зато Гастон уставился на колбу ошалелым взглядом, так что Макс укоротил поводок, притянув пса поближе к себе.

— Не понимаешь? Ну, так слушай: я видела того ребенка, чье лицо теперь — у твоей дочки. И, как по мне, она совсем этому не рада.

— Трансмутация детей, не достигших десятилетнего возраста, запрещена резолюцией ОНН, — подал голос Макс. — Малолетние дети не готовы к такой процедуре психологически. И не способны дать свое осознанное согласие на неё.

— Да вы же убийца! Я видела вас по телевизору! И вы еще будете мне говорить про ОНН? — Молодая мать попыталась повернуть голову в его сторону, однако натолкнулась виском на острие, ахнула и замерла.

Тут уже решила вмешаться Ирма.

— Послушай меня, золотце, — обратилась она к взрослой попутчице. — Вряд ли ты захочешь стать безликой — как те, у кого ты позаимствовала внешность для себя и для своей дочурки. И получить срок за ювенальную трансмутацию ты тоже не захочешь. А срок тебе светит порядочный. Я, между прочим, бакалавр права и знаю, о чем говорю.

Макс воззрился на неё так, словно барышня сообщила, что она — потомственная марсианка.

— Но, возможно, мы проявим к тебе доброту, — снова заговорила Настасья. — Ради твоей дочери.

Макс понял — с удивлением — что две его спутницы полностью взяли ситуацию под свой контроль. А Настасья повернулась к нему:

— У тебя в квартире есть замок с таймером, верно? — Она явно забыла, что нужно говорить ему вы.

— Да, есть, — кивнул Макс.

Он установил такой замок еще в то время, когда он не брал с собой Гастона в госпиталь. Оставляя пса одного в квартире, Макс вовсе не был уверен, что возвратится туда сам — хоть и не мог считаться достойной добычей для колберов. И, если бы он отсутствовал 24 часа, дверь его квартиры автоматически открылась бы. А затем сработал бы сигнал вызова службы защиты животных.

— Вот и хорошо, — сказала Настасья. — Нам только нужно будет забрать из твоего дома все телефонные аппараты.

11

Перед повторным вызовом лифта они не забыли удостовериться, что его кабина пуста. И молча вошли в неё, избегая даже глядеть друг на друга — не то что обсуждать случившееся. Колба с мозговым экстрактом Ивара Озолса снова