Полуночная земля - Евгений Шпунт Страница 49

А когда открыла глаза, наткнулась на Мартина. Он вышел на бой как-то совсем тихо и незаметно, просто пробрался сквозь толпу, и теперь стоял, с виду спокойный и собранный, изредка оглядываясь по сторонам, меч в одной руке, треугольный щит в другой. Похоже, многие из собравшихся еще даже не заметили его, а те, что заметили, глазели на Мартина кто с любопытством, кто с презрением, кто просто враждебно.

Он поймал взгляд Леу, улыбнулся, а она заметила блестящие на его лбу капельки пота, разлившуюся по лицу бледность, ходящую вверх-вниз грудь.

— Мартин! — сама того не осознавая, Леу шагнула вперед, но Каэрден сжал ее плечо.

— Стой. Сейчас ты ничем не сможешь помочь, только навредишь ему.

Снова грянула музыка, и под громкую торжественную мелодию зрители снова расступились. Эмрис шел, высоко подняв голову, горделиво улыбаясь и весь сверкая — расшитый золотом камзол, золотистый плащ за плечами, украшенная камнями рукоять меча, что висел у пояса. Его встретили сдержанным молчанием, а Эмрис, казалось, был неприятно удивлен этим — поднял руки, взмахнул ими, словно приглашая приветствовать его, но ответом снова была тишина.

— Бедняга, — усмехнулся Каэрден за спиной у Леу. — Никак не возьмет в толк, что его любят не так сильно, как он считает.

Эмрис окинул толпу сердитым взглядом, но потом снова заулыбался. Он остановился у места, где восседали его родители и правитель двора Балар, низко поклонился им, потом еще раз, еще ниже, своей подруге, которая стояла за креслом отца, а потом резко распрямил спину, сбросил с плеч плащ и высоко вскинул руку с обнаженным мечом.

Герольд обратился к нему, спрашивая, не желает ли Эмрис, как бросивший вызов, проявить милосердие и простить оскорбившего его противника.

— Если бы речь шла только обо мне, я, может быть, еще подумал, — громко ответил тот. — Но это существо задело не только мою честь. Речь идет об оскорблении моей семьи, моего двора. Речь идет об оскорблении всех фаэйри. Прощения не будет!

Эмрис указал мечом в сторону Мартина, но его глаза впились в глаза Леу, и она поняла, что обращается он к ней.

— Диких животных, забывших свое место, следует укротить. Я убью его, но прежде выколю оба глаза, как и обещал. Подавайте сигнал!

Леу снова рванулась вперед, и опять Каэрден вцепился в ее плечо и удержал на месте.

Запела труба.

Мартин сорвался с места, взмахнул своим оружием, но сынок наместника даже не стал парировать удар, просто увернулся и зашагал прочь, смеясь и красуясь перед зрителями, широко раскинув руки. Мартин попытался снова, и Эмрис отвел его меч одним грациозным движением, а потом атаковал сам. Клинок вспыхнул в лучах лунного света, вспорол рубашку Мартина и оставил на его груди длинный кровоточащий порез — тот даже не успел поднять щит, чтобы защититься.

Эмрис снова смеялся, легко уходил от выпадов Мартина или отбивал их своим мечом — снова, снова, снова, а потом, в очередной раз пропустив противника мимо себя, вдруг взмыл в воздух. Мартин опять не успел защититься. Короткий росчерк клинка сверху вниз, и он, шатаясь, прижал руку к лицу. Кровь из рассеченного лба залила его глаза, мешая видеть. Эмрис отступил на несколько шагов, опять изогнулся в длинном прыжке и уколол противника в лицо. На этот раз он попал в щеку. Мартин взмахивал мечом, почти ничего не видя вокруг, а сынок наместника смеялся над ним. Он ловко и почти не прилагая усилий уходил из-под ударов, словно танцуя кружил вокруг Мартина, и колол его в лицо.

Ублюдок, в бессильной ярости думала Леу. Он же играет с ним, просто играет. Он может в любой момент ослепить Мартина или убить, просто хочет вдоволь поиздеваться сначала. Вот же ублюдок, прокляни его луна!

Эмрис опять взлетел в воздух, отвел руку с мечом для очередного выпада, а Мартин вдруг застыл, даже не пытаясь защититься или уйти в сторону…

— Мартин! — отчаянно закричала Леу.

Он не двинулся с места. Выронил щит, выпустил из руки меч и принял новый укол в лицо, а потом выбросил руку и поймал запястье Эмриса. Тот удивленно заморгал, дернулся раз, другой, в попытке освободиться. Мартин встряхнул головой, утер кровь с глаз, и ударил его в живот. Эмрис тонко, задушено вскрикнул и согнулся в три погибели, но новый удар, сверху вниз в подбородок, заставил его выпрямиться. Его голова откинулась назад, и Леу успела поймать взгляд фаэйри, наполненный растерянностью — что происходит? Как он сумел ударить меня?

Зрители зашумели, и этот шум с каждым мигом становился громче, а Мартин продолжал наносить удар за ударом — в живот, в голову, снова в живот. Он выкрутил запястье Эмриса, заставил его выронить меч, сбил с ног и оседлал противника. Эмрис барахтался, пытаясь высвободиться, нелепо взмахивал руками. Мартин наклонился, сказал ему что-то, и впечатал сжатый кулак в лицо фаэйри. Эмрис заверещал и забился еще сильнее, а кулак Мартина поднимался и опускался, поднимался и опускался…

— Помогите! — вскрикнул сынок наместника. — Стажа!… Помогите!

Он булькал и присвистывал — похоже, Мартин в кровь разбил ему лицо, — ноги колотили по траве.

— Отец!… Пожалуйста, помоги мне! Отец!

Лорд Эмерик сидел, мрачно глядя на происходящее; его подруга заламывала руки и плакала, что-то кричала ему, и наконец он встал и поднял руку.

— Остановить бой! — прогремел он. — Высокий Престол признает Эмриса двора Эйл побежденным.

Снова взвыла труба.

Лунный сад

Облегчение. Леу почувствовала, что все это время ее словно сжимал стальной обруч, не дающий сердцу биться и мешающий вздохнуть как следует, и вот сейчас, со звуком трубы, он исчез. Кругом раздавались голоса, громкие, взволнованные, потрясенные, но она не могла разобрать слов. Кто-то смеялся, звонко и счастливо, и Леу даже не сразу сообразила, что смеется она сама. Перед глазами все плыло; единственным, кого она видела четко, был Мартин, который поднялся