Без тормозов - Ева Горская Страница 49

Я была настолько шокирована происходящим, что не сразу нашлась с ответом. Впрочем, Нине Васильевне было неинтересно мое мнение. Она просто подошла к кабинету и, даже не постучав, распахнула дверь.

— Мать мою сюда не приплетай! — раздался раздраженный голос жениха. Я подскочила, услышав голос Снежного.

— А то что, Закари?!

— Ты что здесь забыла?! Убирайся!

— Помолчи! Не дорос ещё на мать кричать. Тарас Иванович, что с ним?

— Он потерял зрение, — застыла, так и не решившись войти в кабинет. — Держитесь!

— Пустите меня к нему!

— Послушайте, здесь не время и не место сценам. Артур Андреевич, сопроводите Захара до палаты. А вы, мать больного, следуйте за ними. На этом всё, я выпишу рецепт и передам через Тараса Ивановича. Всего доброго!

В дверях показался Бессмертный, который поддерживал Захара. Непроизвольно сделала шаг к мужчинам, но взгляд владельца стриптиз-клуба «Эгоист» встретился с моим. Взгляд предупреждающий. Взгляд останавливающий. Взгляд, говорящий: «Все вопросы потом». Натолкнулась на него, словно, на каменную стену и отшатнулась. Мне хотелось поддержать Захара, но решила пока держаться в стороне. На меня никто не обратил внимание, кроме Бессмертного.

Глава 44

Захар

«Сдохнуть бы сейчас и чтобы никого и ничего».

Я скулил побитой собакой. Меня волокли под мышки, видимо, в палату, а я хотел бы на кладбище.

— Что эта за жизнь будет? Нахрен всё! Дайте мне сдохнуть! — стонал я.

— Заткнись! И сопли подотри, тряпка, — рычал Артур.

— Сам тряпка! Ты слышал его?! Я слепой, мать твою, калека!

— Это всего лишь один врач. Он не единственный. Сука, сегодня ты жениться собрался! Семья у тебя есть, кусок ты унылый, — рычал мне в ухо друг, а потом меня бросили спиной на койку, так что пружины заскрипели в похоронном марше Снежного.

— Вот она моя судьба. Койка, да, помойка. Я на свалке жизни, — включил я свою пластинку.

— Для особо тупых и эгоистичных повторю, у тебя есть сын и любимая женщина, которой ты сделал предложение. Переставай себя жалеть. Карина знала, что ты можешь ослепнуть навсегда. Однако в том, чтобы разделить с тобой жизнь и доверить тебе ребенка, она не раздумывала ни минуты.

— Видишь, чуть меньше минуты она сомневалась. Может, думала, если я поправлюсь, а теперь узнает… О, нет! Она бросит меня, — я хотел реветь, только глаза и без того слезились и щипали.

— Артур Андреевич, отойдите, нужно обработать ожоги у пациента, — раздался женский громовой голос.

— Да, пожалуйста, — топот шагов и шелест одежды, резкий запах лекарств.

— Захар, не двигайтесь, сейчас я Вам закапаю в глаза и намажу гелем кожу вокруг глаз, — мой экзекутор стал исполнять надо мной бесполезные, по-моему мнению, действия во имя спасения меня.

— Оставьте меня. Дайте помереть от горя или лучше дайте мне спирта. Смысла нет переводить на меня приличные напитки, — стенал я.

— Захлопнись, Снежный, ты меня бесишь! Ничего ровным счётом для Вас не поменяется. Ты подумал о сыне? Как они с Кариной будут плакать, когда ты превратишься в овощ, глуша всё, что горит.

— Что мне, бл**ь, по-твоему делать?!! — заорал я, решив помахать руками.

— Тише, Захар! Уйдите, Артур Андреевич! Иначе мне придется накачать его успокоительным и вызвать медбрата.

— Да! Вали, нахер, Бессмертный!

— Сам пошёл нахер! Я позже приду, когда перебесишься, идиот.

— Ррр! Нахеррр! — орал я, пока меня за плечи прижимали к постели, а дверь в палату громко хлопнула. — Валите все, дайте мне яду, медсестра!

— Лежите спокойно. Ваше состояние несмертельно, будьте сильным. Ваш друг прав, вы не один. Люди и с большими недугами живут и борются за каждый вдох. А вы лишь зрение потеряли, от такого не умирают. Думайте о любимых, что ждут Вас дома.

— Дом… Нет там никого, он пустой.

— Как?! Артур Андреевич ведь говорил о вашей жене? — возмутилась женщина, намазывая мазь мне на веки. — Так, закройте глаза и расслабьтесь.

— Мы пока не женаты.

— Ну, значит, поженитесь. Будьте сильным и стойким. Под напором такого красавца даже я не устояла бы, будь лет на двадцать моложе, — хохотнула медсестра.

— Находите меня в таком состоянии привлекательным? — невольно улыбнулся.

— Поверьте, с закрытыми глазами вы неотразимы. Так стоит ли расстраиваться, что Вам откажут? — подбодрила она. — Полежите так минут десять, пока гель не впитается. Оставлю Вас, в соседней палате пора менять одному джентльмену подгузник.

— Может, и мне пора ими запастись? — с сарказмом ответил я.

— Нет, Вам нужно запастись силой воли и терпением, кажется, я видела красивую девушку рядом с Вашей палатой. Постарайтесь произвести на неё впечатление, так же как и на меня. Не говорите ей глупостей, о которых будете жалеть всю оставшуюся жизнь. А я выйду и попрошу её дать Вам время подумать, скажем, полчаса?

— Да, неплохо бы отсрочить трудный разговор.

— Вам просто нужно перестать думать за других, дайте человеку сделать то, что он хочет, а не гоните от себя, как Вы поступили сейчас с Вашим другом.

— Он мне…

— Отдохните и подумайте о моих словах, я многое здесь повидала. Драмы здесь случаются не реже, чем приходят посетители, — звук удаляющихся шагов и скрип закрываемой двери.

Я лежал десять минут и всё думал о своем будущем, о Карине, о Маке. Всё-таки я хочу жить, чтобы любить своих милых сердцу людей. Хочу знать, как Мак пойдет в школу, как получит аттестат и поступит в ВУЗ. Хочу подарить Карине танцевальную студию, чтобы быть уверенным, что исправил ошибки. Даже перед Артуром извиниться, потому что он меня не бросил в трудную минуту, хотя у него был свой интерес. Сейчас я бы даже не прочь был узнать, что та самая идиотка сказала бы мне, узнав, что сотворила со мной. Арт не расскажет, гребанный рыцарь с душой прожжённого кобеля и бандита. Самое тупое, я на неё не злюсь, мне просто больно изнутри, так невыносимо тяжко чувствовать беспомощность. Я так много видел, но СКОЛЬ много я еще не видал!

Сейчас оставшись один, я вновь заплакал, скупые две слезы, чёрт бы побрал это! Мой отец чувствовал что-то подобное со своим диагнозом? Правду сказала медсестра, у некоторых шанса выбраться нет. Не было его и у моего отца, но нам он так ничего и не сказал. Пока он был в себе, до последнего говорил о том, как сильно нас любит. Тогда моя мать стояла с глазами полными слёз, но они не проливались. У этой чертовой железной леди они просто не проливались! Она никогда при мне не говорила, что любит его. Губы дрожали, но она не