Однажды придёт отец... (СИ) - Таня Белозерцева Страница 49

возложив влажные лапки на его кроссовку. Ну, влюбленную девушку как-то стыдно пинать, Гарри смущенно покосился по сторонам и увидел, как некий полноватый мальчик заглядывает под раковины. Не сразу, но Гарри узнал Невилла, тот за два последних года сильно подрос и очень изменился. Сообразив, что он, скорей всего, ищет жабу, Гарри нагнулся, подобрал её и отнес к хозяину. И чуть не покраснел, поняв, что «девушку» зовут Тревор.

Терпеливо дождавшись, когда дети приведут себя в порядок и соберутся, директор снова мягко пригласил их следовать за собой. Коридорчик, обратный путь по холлу и большие парадные двери в Большой зал. Они гостеприимно распахнулись, впуская новичков. Четыре длиннющих стола протянулись вдоль, пятый стол, покороче, стоял поперек в дальнем конце зала. Сотни студентов сидели на лавках вдоль всех четырех столов и смотрели на новоприбывших. Директор подвел новеньких к профессорскому столу, перед которым стояла простая деревянная табуретка, а на ней какая-то старая ветошь, отдаленно похожая на шляпу.

— Сначала ко мне подойдут девочки, — объявил директор звучным рокочущим голосом. — Потом наступит очередь мальчиков, а за ними начнется распределение магиков и мификов. Начнем! Аббот, Ханна!

Гарри, оттянувшись к мальчикам, с интересом смотрел, как Шляпа отправляет на разные факультеты девчонок. Невольно сложил и стиснул пальцы на обеих руках, когда настала очередь Пенни.

— Пенн, Пенелопа!

— Гриффиндор! — прокричала Шляпа, Гарри перевел дух — приняли! Попала туда, куда и хотела.

Счастливая Пенни вприпрыжку ускакала к своему столу. Директор проводил её взглядом и вызвал следующую:

— Перкс, Салли Энн!

Наконец зазвучали имена мальчиков. И Гарри вдруг подумал, что это мудрая, в общем, тактика — оставить самых странных и желанных напоследок, по крайней мере, никто не рвется к ним или от них специально, просто потому, что они ещё не распределены.

Бут, Долгопупс, Гойл… На голове Невилла Шляпа просидела минут десять, прежде чем приняла судьбоносное решение, причем нервно так прикрикнула на него, вынося окончательный вердикт:

— Да проваливай уже в Пуффендуй, упрямый ты драккл!

— Но бабушка… — хныкнул Невилл, через силу сдирая себя с табуретки.

— А она была из Блэков и рвалась в Слизерин… — недовольно пробурчала Шляпа вслед мальчику. — Насилу убедила её в Гриффиндор отправиться.

Малфой получил направление в Слизерин, ещё сколько-то детей, и Шляпа очутилась на голове Снейпа-Эванса. На глаза Гарри упала тяжелая фетровая тьма, а в ухо, почему-то в правое, потек-зажурчал голосок, тихий и вкрадчивый:

— Так-с… Ну, мальчуган, какой ты у нас… разнообразный. Безрассудства поровну с ответственностью, храбрости не занимать, трусости… слава Мерлину, есть немножко. Совесть тоже имеется, причем весьма качественная. Совестливый ты ребёнок, честный. Не в Слизерин, однозначно. Так, паренёк, слушай меня внимательно! — перешла Шляпа на деловой тон после ментального анализа. — Под твою ответственность попала жизнь одного существа, которому ты отныне очень нужен. Без тебя он пропадет. А так как он уже учится на Пуффендуе, то тебе следует отправиться туда же. Ну как, ты готов отвечать за его жизнь и счастье?

Гарри моментально понял, что речь идет о Дереке, и заволновался:

— Разве он в беде? Он, правда, недавно был в коме, но он же вышел из неё. И, кажется, здоровым…

— Он волвен, — очень серьезным тоном принялась объяснять Шляпа. — В наше время многие забыли особенности природы волвенов. А ведь они никогда не менялись, они очень постоянны в своих привычках и всегда были такими же, как и сто, и двести, и тысячу лет назад… разве что продолжительность жизни сократилась.

— Почему? — похолодел Гарри.

— Потому что их чаще стали предавать по незнанию забывчивые люди. Они забывают, что такое волвен, считают его просто человеком со странностями или безопасным оборотнем, вот что они думают. И в этом их главное преступление. Запомни, мальчик, самое главное — равнодушие убивает волвена.

Гарри растерянно подумал об отце и дядях Дерека, о том, как прижимистые и жадные до презренного металла цыгане равнодушно продавали мальчика туда-сюда… Шляпа, очевидно, прочитала его мысли, потому что грустно хмыкнула и тихо произнесла:

— Предательство родни не равно предательству друга. У родичей есть законные привилегии, такие, как правообладание. В допустимых пределах они могут делать с опекаемым родственником всё, что хотят и что позволяет им совесть. Но ребёнку от этого, конечно, не легче, для него предательство есть предательство, что бы там ни говорили законы и генералы, ищущие обходные дорожки своим интересам и расстреливающие собственных солдат за дезертирство. Просто дружба — это более личная территория, и предательство друга ранит сильнее.

— Но это же страшно! — возмутился Гарри. — Когда ребёнка предает тот, от кого он зависит, на кого надеется, на родителя. Ведь родители должны защищать детей!

— Всё это верно, — согласилась Шляпа. — До поры до времени. А потом сами же родители спихивают ребёнка вон из дома, считая, что он вырос и должен отправиться в свободный полет, начать самостоятельную жизнь. Это у всех одинаково, у людей и животных. И только внутри вида. Своих львят лев-отец будет защищать до последней капли своей крови, а чужих львят после набега на соседний клан безжалостно убьет. Дети всегда и везде, звериные и человечьи, самые беззащитные создания на свете. Их защищают те, кому они дороги, и убивают те, кому они безразличны.

Гарри вздохнул и покорно выслушал свое распределение:

— Пуффендуй!

Директор снял с него Шляпу и ободряюще улыбнулся. Гарри встал, высмотрел за своим столом Дерека и направился к нему. И почувствовал внезапный страх, когда увидел на лице волвена растерянную радость, смешанную с недоверием и изумлением. Шляпа оказалась права, Дерек, сам того не зная, зависел от Гарри, спасшего его из коматозного небытия, и которого он сам спас от бандита.

Поредела вереница мальчиков, отправился на Слизерин последний — Блейз Забини, и настала очередь четверки магиков. Гарри замер, как и весь огромный зал, в тревожном ожидании, и гадал — с кем из них ему доведется учиться на одном факультете? Директор Эймос назвал первое имя:

— Смолл, Гэвиан!

От группки отделился мальчик с собачьей головой, прижав уши и скалясь, он подошел и, почему-то боком залез на табуретку. Опасливо проводил взглядом Шляпу и зажмурился, когда она опустилась ему на голову. Минута-другая молчания и…

— Слизерин!

Северус обиженно насупился — нечестно. Минерве, значит, кошкодевочка-нэко, а ему — песьеголовый пацан. Смешной такой довесок к троллю… И Гарри почему-то не к нему угодил, а к Помоне, и это при том, что он не тупица, а очень даже умненький мальчик. Эймос тем временем вызвал второго:

— Эрролл, Торнбун!

К табуретке, тяжело и мощно ступая, двинулся телок-минотавр. Дошагал и встал