Второе дыхание - Дора Шабанн Страница 49

Потому что я именно так делала большую часть своей жизни. Всё и всегда ради того, чтобы другие были счастливы. С меня хватит. Теперь пришло моё время жить. Счастливо или как смогу. Только выбирать, принимая решения, наконец-то, я буду себя.

— Нет, я так больше не хочу. Могу, умею, практикую. Но хватит. Достаточно, — выдыхаю уверенно, отбросив все внутренние терзания, сомнения и переживания разом.

Леон резко разворачивается ко мне, хватает за плечи и слегка тянет на себя.

Приходится запрокинуть голову, чтобы не таращиться на ворох цепочек, шнурочков и сплетённых ниточек на его основательной шее в распахнутом вороте сапфировой рубашки.

Понтушка.

Интересно, это рубашка сегодня в цвет машины или наоборот?

— Слушай, Колючка! Ты зря отказываешься. Дело верное, выгодное всем. Сейчас самое время: пафосный бомонд в столице мгновенно расхватал все твои корзинки со зверями, а за пончо чуть ли не подрались, мать говорила. Ты сейчас такие деньги на своём хобби делать будешь законно — никому после миллениума и не снилось. А у нас будет «идеальный брак по родительскому сговору». Прикинь, Колючка, как все охренеют, а?

Это так странно, впервые за последние двадцать лет, — держать в ладонях чужое мужское лицо. Касаться подушечками пальцев тёплой загорелой кожи, чуть шершавой, из-за отрастающей щетины. Глядеть в глаза совершенно другого цвета. Другой глубины, с абсолютно иными демонами во тьме зрачков.

Странно. Неуместно. И, в противовес всем разумным доводам, совершенно не притягательно. Безусловно.

— Нет, Львёнок. Мы с тобой никогда не поженимся, — вздыхаю. — Знаешь почему?

— Потому что я московский мажор, а ты таких слала лесом, когда я ещё в сад ходил? — злой прищур пронзительных голубых глаз, как бы, намекает, но не так, чтобы сильно.

— Потому что ты — это я, только мальчик. И моложе. А я, в твоём возрасте, была чрезвычайно невыносима, — хихикаю и грустно улыбаюсь, — так что, сейчас я тебя просто не вывезу, милый. Любить себя мне, увы, сложно до сих пор. А в двойном размере, знаешь, этот цирк я, честно, не потяну.

Он мрачно смотрит сначала на меня, а потом взгляд как бы расфокусируется и уплывает мне за ухо. Прижимает крепче, обнимая обеими руками, так что я, всё же, утыкаюсь носом ему в ямочку между ключиц.

Мне совсем не трепетно, а скорее тревожно. Неприятно. Беспокойно.

Он большой, тёплый, даже горячий. А я ощущаю напряжение и дискомфорт.

— Да, Колючка, я на море ещё чувствовал, что мы с тобой будто бы уже вместе. Понимаем друг друга иногда без слов, интересы схожи, реакции одинаковые. Что-то нас связывает. Но не сразу понял — что и как. А сейчас, ты звучишь, как мой внутренний голос. И правда, ты гораздо лучше, чем я, — под конец фразы Леон уже шепчет мне в волосы. И, кажется, собирается о них вытереть щёку.

Немного даю ему отдышаться и нам вместе помолчать. Но мне по-прежнему неудобно. Надо быстрее отделиться, пока я, от жалости и сострадания, опять не провалилась в костюм «хорошей девочки».

Положив руки на мощные плечи, подтягиваюсь повыше, выворачиваясь из захвата, и целую Леона в открытый чистый лоб. На нём горечь и боль, от собственного бессилия перед ломающими тебя близкими, ещё не оставили отпечатков в виде глубоких морщин. У Львёнка впереди вся жизнь и множество открытий. Не все они будут столь же приятными, как распаковка новой игрушки или только что откупоренная бутылка хорошего игристого. Но они сделают его другим — более взрослым, ответственным, серьёзным.

Если всё сложится и в будущем мы, всё же, останемся на орбитах жизней друг друга (а у меня будут силы и ресурс), я подскажу, подам руку помощи, носовой платок поддержки и чашку умиротворяющего чаю с валерьяной. Но подставлять плечо и по новой впрягаться в это тягло «семейного спасателя»?

Нет.

Я, как сказал мне недавно байкер Слава, у себя одна. Пусть я и дальше буду одна, но это будет мой выбор, а не подстройка под обстоятельства и желания других.

Я могу быть счастлива. Сама.

Леон — хороший мальчик. Но не мой.

Просто, так бывает. Моё счастье не он.

Кто? Сейчас я не знаю ответа, но буду его искать.

Как бы страшно мне ни было.

И найду.

Эфемерный аромат «Тархуна», словно витающий вокруг, подтвердил, что я на правильном пути.

67. Артем. Август. Т.

Усиленно борясь с похмельем ударным трудом, удалось выдержать рабочий понедельник практически до ночи, так что в резиденции, где он жил последний месяц, осталось только упасть и спать. По счастью, утром на соседней подушке никого не званого не обнаружилось, что не могло не радовать, это во-первых. А во-вторых, сигнализировало о том, что в голове у Софии Александровны есть что-то кроме розовой ваты и тонны обязательств перед родителями. Возможно, даже мозги.

Спасибо Савельичу (или Олегу, так и не понял — с какой стороны повезло) за нового личного помощника. Игорь понимал в чём смысл его работы, прекрасно готовил материал, быстро приносил одни папки, забирал другие, и, да, пользоваться кофемашиной тоже умел. Не рвался общаться, не просил составить протекцию или познакомить с кем-то, был вежлив, активен и работоспособен, по крайней мере, четырнадцать часов в сутки. Дверью не хлопал, каблуками не топал и обед где-то добывал. Это важно.

«Последняя неделя в Т.» — когда эта мысль оформилась в мозгах, забитых конкурсной документацией, Артём даже как-то замер. А потом, покрутив эту многосоставную и многосмысловую конструкцию так и эдак, длинно выдохнул и впервые, с момента неурочного и неудобного визита Аркадьевича в Северную Столицу, расслабился.

Война показывала неожиданный план. А жизнь доказывала, что она гораздо сложнее, чем некоторые состоявшиеся сорокалетнее главные архитекторы о ней думают.

Час до обеда во вторник прошёл бестолково — ни черта по работе не сделал, пил кофе, курил, думал о жене.

И чем дольше думал, тем сильнее хотелось увидеть, услышать, узнать — как она там, какие новости, о чём переживала, чем занималась. И обнять. Ужасно хотелось просто прижать к себе жену.

Но звонить по-прежнему было стрёмно, хоть это и идиотизм чистой воды. Они же столько лет женаты! Да и вообще, он ещё не высказал ей за этого идиотского Львёнка.

И вдруг, как молния — трекер же есть. Можно же узнать: где была, сколько, когда. И приехать слегка подготовленным. И с вопросами. Если успеть их задать до того, как в голову прилетит что-нибудь тяжёлое, то можно перехватить инициативу и, вероятно, решить проблему малой