Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1972 год Страница 5

— Можно об этом рассказать поподробней?

— Где-то в начале века даже в самых развитых странах десять сельскохозяйственных работников могли обеспечить пищей десять-тринадцать человек. Сейчас благодаря комплексной механизации и успехам агрохимии один человек может прокормить уже более сотни людей. Комплексная механизация пока распространена далеко не повсеместно, но этот процесс идет быстро. А на горизонте уже и комплексная автоматизация сельскохозяйственного производства, когда один оператор сможет прокормить тысячи людей. Еще более высокими темпами комплексная механизация и автоматизация развиваются в промышленности.

Отсюда несколько важных следствий. Уровень сельскохозяйственного производства приближается к уровню промышленного. Работников там требуется много меньше, чем ранее. Число людей, непосредственно занятых в промышленности, еще некоторое время будет расти. Но в основном расширится так называемая «сфера обслуживания», а также сфера духовного производства: всюду — от науки до торговли — людей станет больше. Увеличится против сегодняшней доля свободного времени. С торжеством автоматики — это принципиальный момент — изменится роль человека на производстве. Он уйдет от станка и конвейера. . Непосредственно производство будет осуществляться автоматами и кибернетическими устройствами; человек же станет управляющим этого комплекса. Правда, это более отдаленная перспектива.

Социальные последствия тут грандиозны. Еще недавно мы слабо представляли, как же конкретно произойдет стирание противоречий между городом и деревней, между трудом физическим и умственным. Теперь этот процесс стал зримым и наглядным.

— То, о чем вы говорите, — данные исследовательского или нормативного прогнозирования?

— И того и другого. Это объективная тенденция, которую предвосхитили еще классики марксизма. А вот, скажем, введение всеобщего среднего образования — это своего рода упреждение будущего. Еще лет пять-десять назад основной задачей средней школы была подготовка в вуз. Сейчас ясно, что среднее образование — это та норма, которая вскоре объективно потребуется на заводе, ферме, за прилавком — словом, повсеместно, хотя и не одновременно. Что это так, можно заметить уже теперь. Дальше требования к разуму, культуре, знаниям человека будут возрастать еще быстрей.

Будущее часто видится нам как прямое продолжение настоящего. Всего, думают иногда, будет побольше, все станет грандиозней, а в общем, этим перемены и ограничатся. Однако количество неизбежно переходит в качество. Темп же развития сейчас такой, что десятилетие меняет жизнь глубже, чем целые столетия прошлого.

— Не могли бы вы привести пример качественного изменения, которого следует ждать?

— Пожалуйста, наука. Начиная где-то с семнадцатого века число ученых в передовых странах удваивается каждые десять-пятнадцать лет, что во многом определяло особенности научно-технического прогресса. Пока ученых было мало, на это обстоятельство никто не обращал внимания. Но сейчас в нашей стране сфера науки вовлекла уже миллионы людей. Пределы роста числа ученых очевидны, ведь население каждые десять-пятнадцать лет не удваивается и удваиваться не может. Неизбежно наступит время, оно уже не за горами, когда пополнение науки замедлится. Тогда либо снизится ее продуктивность, что нежелательно, либо нам удастся резко повысить творческую отдачу ученого. При этом, понятно, не избежать каких-то, тоже качественных, изменений в системе образования.

Уверен, что сделать нам это удастся. Установлено, однако, что наука тогда действует успешно, когда в ней поддерживается некое оптимальное соотношение между молодыми и. опытными учеными. Но коль скоро приток в науку замедлится, соотношение это может нарушиться- Вот какие тут возникают попутные проблемы. И в других сферах тоже. Так что отдыха у речки под безмятежными небесами будущего ждать нечего.

— А что можно сказать о попытках заглянуть далеко, в XXI век?

— К сожалению, очень мало конкретного. Подтверждаются все генеральные наметки классиков марксизма. Но дух захватывает, когда пытаешься представить иные частные события. Вот, например: можно ожидать, что уже в первой четверти грядущего столетия наука сумеет продлить жизнь человека не на годы, даже не на десятилетия, а на сотни лет!

Вы представляете, что это такое — человек, живущий сотни лет?! Нет, это непредставимо, это какой-то фантастический переворот уклада жизни... Вообразить себе это еще трудней, чем современнику Пушкина войти в наш мир 1972 года. А ожидать можно не только продления жизни, будет еще несколько столь же необычных перемен. Нет, давайте лучше оставим дали XXI века в покое.

— Хорошо, спустимся на землю. Попробуем мысленно взглянуть на территорию нашего Союза в 2000 году. Заметно ли изменится ее физическая, не говорю уж экономическая, география?

— В свое время, это было не так давно, началось увлечение, казалось бы, научно-фантастическими проектами реконструкции земной поверхности. Проект плотины через Берингов пролив. Проект частичного осушения Средиземного моря... Проект создания искусственных морей в Африке, Южной Америке...

Это были очень дерзкие и величественные проекты, своего рода гимн грядущим возможностям человека. Я тоже отдал дань этому увлечению, популяризировал эти проекты, где только можно.

Потом пришла пора отрезвления, потому что мы убедились, что не в силах толком представить, к каким климатическим последствиям все это приведет.

Но тогда казалось, что и сами проекты, и дискуссии о них — дело в общем-то далекое от жизни, от практики. Когда-то все это еще будет технически и экономически осуществимо! Где-то там, в XXI веке...

И вдруг выяснилось: все эти фантастические проекты можно осуществить уже сегодня! Да, сегодня! Сейчас. Плотина через Берингов пролив? Что ж, ее можно построить лет за десять. Во всяком случае, в 80-х годах она вполне могла бы появиться на карте. Море внутри Сахары? Работы обойдутся во столько-то миллиардов долларов — в сотую долю ежегодных военных расходов человечества.

Едва мы свыклись с этим открытием, как обнаружилось, что некоторые масштабные проекты переустройства земной поверхности надо воплощать в жизнь, и притом не откладывая.

К примеру, поворот сибирских рек в Среднюю Азию. Почему? Да потому, что воды среднеазиатских рек и подземных бассейнов уже в относительно близком будущем не хватит для дальнейшего развития хозяйства Среднеазиатских республик. Уже сейчас мы забираем из Амударьи и Сырдарьи так много, что уровень Аральского моря стремительно понижается. Что ж, лишиться Арала? Это скорей всего приведет к серьезным климатическим последствиям, а проблема все равно толком решена не будет. И теперь ведутся изыскания, расчеты, делаются прогнозы, как подать воду великих сибирских рек за тысячи километров на юг, чтобы получить желаемое и не нанести себе ущерба. Время еще есть, можно все обдумать как следует, чтобы избежать ощутимых отрицательных последствий. Но факт тот, что настало время, когда надо взять на себя управление могучими реками и целыми морями.

Вот мой ответ на ваш вопрос. Но я хотел бы обратить внимание на менее, быть может, броские, но, пожалуй, еще более важные события, которые происходят сейчас в нашем хозяйстве. Относительно скоро завершится создание единой топливно-энергетической системы Советского Союза. Возникнет также единая автоматическая система переработки информации. Это очень серьезные работы. Никогда прежде не было единого энергетического, силового хозяйства всей страны. А автоматическая система управления (АСУ) для экономики, в свою очередь, примерно то же, что центральная нервная система для живого организма. Все это не частные технические преобразования, это кладка качественно нового фундамента, опоры материально-технической базы коммунизма.

— Позвольте теперь вопрос совсем другого рода. Вы сейчас непосредственно занимаетесь прогнозированием развития потребностей советского человека. Не могли бы вы сказать, какими же будут наши потребности?

— Потребности человека, как известно, многоэтажны. Есть первичные, жизненно необходимые потребности — в еде, одежде, жилище. На более высоких уровнях наблюдаются те же потребности, но уже в новом облике: человеку нужны, допустим, не просто ботинки, а ботинки модные. Еще выше лежат, например, потребности в общении, информации, которые на этих уровнях столь же жгучи, как и потребность в пище, одежде. Наконец, самые высшие душевные «этажи» заняты творческими потребностями, которые более всего и должны расцвести при коммунизме.

Такова схема, но в жизни все невероятно сложней. Начать с того, что человек — мы с вами не исключение — отнюдь не склонен шаг за шагом подниматься по «этажам потребностей». Ничего подобного! За некоторым, пусть даже далеко не полным уровнем удовлетворения первичных потребностей происходит резкий скачок. У человека, предположим, еще плохо с жильем, а ему уже остро нужен не просто костюм, а костюм с какими-нибудь там особенными «молниями»...