Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1960 год Страница 5

Ночью пошел дождь. Приходили с мостика вахтенные и, чертыхаясь, стягивали задубевшую от холода и воды одежду. В тревожном ожидании никто, кроме штурмана, не придал большого значения интересному событию: мы пересекли нулевой меридиан и очутились в западном полушарии.

Утром тоже шел дождь. Лодка по-прежнему «писала» зигзаги. И только вечером, наконец, радисту удалось связаться с судном и получить радиограмму. Капитан «Профессора Месяцева» сообщал, что судно в условленную ранее точку прийти не может. Он просил для рандеву новое Место — в 360 милях южнее.

Вахтенный на мостике, Лев Чернавин, скомандовал:

— Курс двести! Полный!

Дизель вздохнул всей грудью и толкнул лодку вперед. В лицо ударил тугой ветер.

Через несколько часов мы увидели чайку. Птица низко пронеслась над лодкой, круто развернулась и опустилась вблизи. Вскоре появились и другие чайки. Они с криками кружили над нами, камнем падали к воде, расчесывая седину волн широкими крыльями.

Мы шли...

Вдоль острова Ян-Майен

Внезапно туман исчез, и вдали постепенно обрисовалась похожая на кулич бледно-голубая шапка потухшего вулкана Беренберга. На 2 267 метров поднималась она над бушующими волнами. Когда-то из глубины океана вырвалось гигантское пламя, и из камней, лавы, пепла образовался гористый остров. Вулкан потом затих, и двухкилометровый в диаметре кратер заполнился ледником.

Остров открыл голландский капитан Ян-Майен в начале XVII века. Это место стало оживленным перекрестком в Северной Атлантике. Неподалеку моряки промышляли гренландского кита, буксировали туши к острову — естественному холодильнику, вытапливали сало на берегах и снова уходили а море.

Впоследствии кита выбили и остров почти забыли.

Ян-Майен не знает тепла, редко освещает его солнце. Здесь проходит фронт теплых и холодных течений. Соприкасаясь со студеным берегом, теплые воды охлаждаются, образуют густые и устойчивые туманы. Когда тумана нет, виден низинный берег, окаймленный траурной лентой черных как уголь песков.

Ян-Майен играет большую роль в рыбном промысле. Сельдь обитает в верхних, теплых слоях моря, здесь она находит свой корм — планктон. Для развития планктону нужны подходящие условия: определенная температура воды, соленость, достаточная освещенность. Летом в районе ян-майенского полярного фронта опресненные холодные воды смешиваются с водами теплых соленых течений. Здесь и создаются те условия, которые особенно благоприятны для развития всевозможных организмов животного и растительного мира. А туда, где их много, естественно, приходит сельдь для откорма. Течения перемещают планктон, и сельдь тоже все время кочует по морским просторам, совершает миграции.

Атлантическая сельдь нерестится у берегов Норвегии. Там же из икринок появляются личинки, похожие на прозрачных червячков с большой головой и глазами. И этих беспомощных мальков мощные течения сразу же уносят в далекое Баренцево море.

К началу лета здесь собираются массы молоди. Баренцево море можно назвать детским садом сельди.

Вначале молодь живет близ берегов или в заливах Кольского полуострова. К 5—6 годам сельдь достигает совершеннолетия и впервые идет на нерестилища к Норвегии. Она уже никогда не возвращается туда, где прошло ее детство. Отложив икру, сельдь уходит к Ян-Майену на откорм. К зиме, когда вода становится холодней, сельдь отправляется на юг, к Фарерским островам, а на следующий год снова идет по своим извечным путям — к Норвегии, а оттуда к Ян-Майену.

Но расписание, по которому движется сельдь, к сожалению рыбаков, не постоянно. Ведь один год не походит на другой. Если запаздывает весна, то позднее развивается планктон, позднее нерестится и совершает миграции сельдь.

Для прогноза точных маршрутов сельдяных косяков надо в комплексе изучить многие климатические, океанологические, биологические факторы. Вот почему у Ян-Майена Соколов, Федоров и Потайчук неустанно проводили разные измерения. «Северянка» шла под водой.

К полуночи 10 июля лодка пересекла 70-ю параллель, приближаясь к Исландии. День не принес ничего интересного. По-прежнему за тонкой обшивкой свистел ветер, по-прежнему вылезали мы через тесный люк на мостик и глядели на волны, рассекаемые острым килем. Все ждали утра, когда должна была произойти…

Встреча

— Солнце! Ребята, солнце! — кричал сверху вахтенный.

По скользкому трапику мы поднимались на мостик и жмурились от красных лучей. Солнце стояло по-зимнему низко и наверняка не грело. Но нам казалось, что тепло обжигает серые лица, проникает сквозь волглую меховую одежду.

— Счастливы люди, живущие под солнцем! — улыбнулся Сергей Пацай.

Как осенью был чист воздух. На фоне ярко очерченного горизонта виднелся короткий корпус корабля с высоко поднятым носом. Мы радостно срывали шапки, приветствуя своих товарищей здесь, в Норвежском море.

Не в пример нам, закутанным в промасленные канадки, они были только в одних ковбойках.

С визитом на корабль к Ивану Григорьевичу Юданову, начальнику научной экспедиции, отправились Соколов и Волков.

К концу дня они вернулись вместе с сотрудниками Полярного института ихтиологом Борисом Соловьевым и акустиком Альбертом Дегтяревым. Соловьев на вытянутых руках держал какую-то хрупкую вещь, завернутую в шарф.

За ужином он размотал сверток и поставил на стол стеклянную банку с сельдью собственного приготовления. Сельдь уничтожили моментально. Никто из нас не пробовал такой замечательной закуски, в меру посоленной и сдобренной разными специями. Она прямо таяла во рту. Инженеру-механику Юрию Иванову, хранителю водных припасов, пришлось потом выдать по лишнему стакану воды. Спать улеглись рано. Завтра начиналась...

Новая работа

С судна «Профессор Месяцев» выметывали дрифтерный порядок — сеть длиною в километр. В море она держалась на резиновых поплавках вертикально. Стая сельди натыкалась на сеть, рыба запутывалась в ячеях. Порядок обычно ставится на ночь, потому что в темноте рыба не видит сетей. Но что же делать в полярный день, который продолжается несколько месяцев?

Проблема летнего лова сельди дрифтерными сетями давно занимает и рыбаков и ученых. На судне «Профессор Месяцев» были сети, окрашенные в разные цвета: красный, синий, зеленый, коричневый. Лодка уходила в глубину, и мы пытались определить: какой же цвет сельдь различает хуже всего? Это была первая задача, стоящая перед нашей экспедицией.

Однако нам не везло. В иллюминаторах виднелись только рачки и мельчайшая растительная пыль. Море «цвело». Мы меняли районы, снова и снова погружались вблизи сетей, но везде прозрачность была так ничтожна, что в нескольких метрах все тонуло в плотной зеленовато-красной мгле.

Мы наблюдали, как сильно изменяло окраску моря это «цветение». Вода иногда становилась красной или зеленой, соломенно-желтой или коричневой в зависимости от преобладания того или иного организма.

Остракоды, ночесветки и другие рачки, которые водились в морской толще, придавали воде красноватый оттенок. Этот необычный цвет не раз озадачивал путешественников.

Гончаров, например, в книге «Фрегат «Паллада» рассказывал, что море у берегов Японии покрывалось красной икрой, словно толченым кирпичом. Надо полагать, писатель ошибался, принимая за красную икру ночесветку, похожую на розоватый шарик. А однажды в Атлантике с парохода заметили кроваво-красные полосы в несколько миль длиной. Среди них плавал кит. Моряки подумали, что кит ранен и истекает кровью. Когда же они зачерпнули из-за борта ведро воды, то увидели остракод. Кит просто-напросто питался ими.

И еще одно интересное явление наблюдали мы из иллюминаторов «Северянки» — фосфорических рачков. Рачки виднелись только на глубине, куда проникал очень слабый свет. На фоне темно-синей воды они походили на мерцающие фонарики. Когда проскальзывала мимо рыба, они вздрагивали и кружились.

Рачки, а заодно с ними некоторые медузы, гребневики, черви, ракообразные вызывают сильное свечение моря. Это бывает не только в глубине, но и на поверхности моря в темные ночи. Течениями светящиеся организмы выносятся наверх, и на воде появляются яркие сполохи. Но еще чаще свечение можно наблюдать с корабля, если смотреть на бурлящую за кормой воду. Фосфорические организмы, встревоженные винтами, поднимаются с глубины и долго кружат, пока, наконец, не опустятся вниз. Светятся и бактерии, которые, размножаясь в больших количествах, делают воду похожей на жидкий фосфор.

По светящемуся следу корабли во время похода соблюдают кильватерную колонну, рыбаки находят косяки рыб или дельфинов, летчики обнаруживали неприятельские суда. Демаскирующее значение этого явления впервые оценил Степан Осипович Макаров в 1877 году при ночной торпедной атаке турецкого флота в Батумской бухте. Он правильно предполагал, что нельзя к кораблям подойти незамеченным. Быстро идущий катер оставляет след, нетрудно уйти и от торпеды, которую тоже можно увидеть по светящейся дорожке.