Это не орлы – это чайки - Артем Каренович Галустов Страница 5

Старший лейтенант схватился за китель Алексея, Алексей вспылил и одним махом обхватил его шею, нагнув его голову себе к рёбрам. Но в то же мгновение он его отпустил, увидев в дверях знакомую фигуру.

— Что здесь происходит! — в дверях стоял подполковник Каразин. — На губе оба захотели посидеть? Заправиться! — офицеры стали приводить свою форму в порядок. — Старший лейтенант, идите к себе в роту, с вами завтра побеседую.

— Есть!

Старший лейтенант быстро вышел из комнаты, протиснувшись боком рядом с подполковником, который всё ещё стоял на пороге и не думал двигаться. Каразин и Стародубцев молча смотрели друг на друга, пока не услышали, что дверь закрылась, тогда Каразин зашёл, и они заговорили.

— Ты с ума сошёл старшего по званию заламывать? Ну давай, мне шею сверни.

— Виноват, товарищ подполковник. Он меня вынудил.

— Вынудил? — Каразин присел на стул. — Господи, ну такой же… — что-то сказал себе под нос подполковник, — ты что, посреди ночи решил дело заводить?

— Так точно.

— Так точно, — передразнил Каразин, — если хочешь показывать свою власть, то не надо суетиться, дело бы утром завёл. Учить вас и учить ещё. Голованов уже спит? — с этого вопроса Алексей понял, кто привёл Голованова в этот полк.

— Да, я его сделал своим личным помощником.

— А, молодец, лейтенант, разглядел, да? Он порядочный парень, думаю, он очень хорошо будет тебе помогать в твоей работе.

— Товарищ подполковник, разрешите вопрос?

— Не разрешаю, не надо задавать глупых вопросов. В таком полку, как Семёновский, все друг с другом связаны, начиная от командира полка, заканчивая вновь прибывшим молодым пополнением. Вся прелесть в том, Стародубцев, что нить эта настолько запутана, что никто из нас не знает, кто и с кем здесь связан. — Каразин поднялся. — Ладно, пойду спать.

— Вы пришли к рядовому Голованову, он ещё навряд ли спит.

— Нет, я пришёл к тебе, но уже поздно, завтра с тобой поговорим. Иди спать, Леш. — вдруг прозвучало снова как-то по-отечески. — Завтра утром зайди ко мне в штаб.

— Есть!

— Рота подъем! — крикнул дневальный, и по взлетке вереницей зажглись фонари, добежав до последнего кубаря.

Свет ударил прямо в закрытые веки, испепелив сон. Солдаты повскакивали со своих кроватей. Поднялся грохот. Каждый брал свою табуретку с формой и вытаскивал её на взлетку, чтобы одеться. Шум открывал слипшиеся веки. Алексей лежал и вполглаза оглядывал роту.

Алексей вставать не спешил, но он заметил, что Казака нет, а его кровать заправлена. Непонятно куда он мог пойти, у них не было никаких обязанностей до того, как отвезти солдат на завтрак.

Солдаты продолжали громыхать. Подметали пол, а затем мыли его, перетаскивая туда-сюда тумбы. Через час Алексей построил своих ребят и повёл их в столовую, там он увидел одиноко сидящего Казака. Взяв поднос, положив на него тарелку с пельменями, он пошёл к другу и сел рядом с ним. Казак кивнул ему головой и молча продолжил есть, не смотря на него. Он выглядел поникшим. Потупил свой взгляд в тарелку, положив локти на стол. Всё ковырялся вилкой в пельменях, потягивая молоко через трубочку, нервно её пожёвывая. Алексей спросил, всё ли у него нормально? Но тот лишь кивнул головой. Видно, что ненормально.

После завтрака Казак не повёл солдат в роту, а вытащил их на плац. Маленький строй неумело маршировал, сбиваясь в ритме. Алексей стоял в курилке и смотрел, как Казак гоняет их, пытаясь немного научить. Должно пройти ещё много времени, чтобы они смогли прислушиваться друг к другу, дабы колонна была одним целым, обзавелась одним шагом.

Небо было всё ещё пасмурным. Беспросветным. Можно было увидеть окружность солнца, которую затопляли серые облака. Они быстро и низко плыли, шершавя верхушки сосен.

Полил дождь. Все солдаты разбрелись в казармы по своим этажам. Слава и Алексей завели своё подразделение в роту. Казак посадил их всех на взлетке и приказал учить обязанности, а сам пошёл к Алексею в дальний кубарь. Алексей, прильнув к подоконнику, смотрел, как льётся дождь за окном. Как щебечут листья от поднявшегося ветра. Казак сел на кровать и поглядывал на своего друга, Алексей это заметил и спросил:

— Что случилось? Давай, рассказывай, нельзя же теперь всё время молчать.

— Не знаю я, как сказать. — стал качать головой Казак.

Алексей отошёл от окна и сел напротив.

— Говори как есть. Мне уже скоро к Каразину идти. Чувствую, что там будут новости не лучше. — сказал он и улыбнулся другу.

— Его здесь нет, он уехал в часть.

— Откуда знаешь?

— Я с ним утром разговаривал в курилке. Сказал, что в полку власть, кажись, меняется.

— Власть меняется?

Казак пожал плечами.

— Он так сказал. — Казак помолчал некоторое время, а потом продолжил. — Он попросил тебе кое-что передать.

— Ну что? Говори уже.

Казак прятал глаза.

— Этой ночью не стало твоего отца.

Казак поднял голову, чтобы посмотреть на друга. Алексей смотрел ему прямо в глаза, как будто ждал какого-то продолжения этой истории. Но это уже конец. На лице Алексея было такое выражение, как будто он пытался угадать, о чем Казак думает. Опущены брови. Поджаты губы. Недоверчивый взгляд, но глаза при этом затоплены не столько страхом, сколько тревогой. И вскоре Казак увидел, что у друга начался внезапный рвотный рефлекс. Алексей начал странно давиться, словно его душат, Казак крикнул в сторону солдат, чтобы они притащили лейтенанту стакан воды, а сам неуверенно положил руку на спину другу, не зная, что ему делать.

Алексей как-то стыдливо встал с кровати и вернулся к подоконнику, облокотившись на него, подперев самого себя. По окну бегали струйки дождя. Он прижался лбом к стеклу,