Голос Вессема - Теа Сандет Страница 5

Эме забрала у меня визитку и пробежала глазами.

— Ага, как же, — изрекла она. — Хрена с два он из Гетто, ты заметила?

— Что?

— Не тупи! Слишком чистенький. Красавчик. Ну, ты поняла.

Я была вынуждена признать, что она права. В Гетто красивых людей мало, и чем они старше — тем меньше. Пожалуй, больше всего мужчина напоминал Теодора и Марко, если прибавить им лет по пятнадцать. Было в них что-то общее, что отличало их от нас. Мысленно я перебрала всех своих друзей. Эме с ее широкими скулами и детским ростом. Тень — костлявая, с серым лицом и постоянной одышкой. Нико, у которого было всего три пальца на правой руке, хотя в остальном он был совсем нормальный, даже красивый. Насчет нас с Коди я тоже не обольщалась. Коди… Я поморщилась. Каждый раз, вспоминая брата, я едва сдерживалась, чтобы не начать истерику. Нет. Только не здесь.

Я забрала визитку и сунула в карман.

— Не вздумай ему писать! — прищурилась Эме.

— Не буду. Просто посмотрю, что за тип.

Эме подозрительно сопела, глядя на меня. Комм пискнул — пришли мои денежки. Да уж, действительно «минимум».

— А как Тень? — спросила я, чтобы сменить тему. — Не умерла еще?

— А, ты же не знаешь, — поморщилась Эме. — Она теперь в Промзоне.

— Серьезно? — я едва не подавилась.

Тень — в Промзоне? В смысле, там, конечно, зарплаты выше и все такое, но ее легким точно конец.

— Ее родители туда переехали. Работа на Втором медикотехническом. Там такая история… В общем, там же оформляют медицинские страховки работникам. И они сделали так, чтобы страховки оформили на Тень. Обе страховки, поняла? Это куча бабок. Тень сейчас стоит в очереди на новые легкие.

Я же говорю — умные мечтают о работе в Промзоне, а не в Сити.

— И долго ей еще?

— А тебе, блин, не все ли равно? — зло ответила Эме. — Она с нами больше не хочет общаться, понятно?

— Чего же непонятного.

Тень так и не простила меня за Нико.

Я подняла стакан и выпила залпом.

Все мы были уверены, что Нико вырастет, закончит школу и сумеет пойти учиться дальше. Мы даже верили, что он сможет работать в Сити — на нормальной работе, я имею в виду, может, станет инженером или там программистом, — администрация города всегда подчеркивала, что Сити открыт для талантливых ребят из любых, даже самых бедных районов. На практике почти никому не удавалось туда попасть иначе чем в качестве обслуживающего персонала — ну так на то мы и Чарна-Техническая. То, что ребята из Сити умнее нас, — чистая правда. Не то что бы мы были какой-то отдельной расой или вроде того. Просто если ты с рождения дышишь отравой, ешь отраву, пьешь отраву и работаешь с отравой, то школьная программа сама собой становится очень сложной.

Только не для Нико. Это было ясно еще в младшей школе. Он первым выучил жестовый язык, чтобы общаться с Коди — остальным я переводила его слова до третьего класса. Придумал, как раздобыть воздушные фильтры (благодаря его изобретательности мы впятером дышали чистым воздухом еще года три после того, как программа «Кислород — детям» приказала долго жить). Из куска брезента и алюминиевых трубок соорудил подобие параплана, который по-настоящему летал, пока порывом ветра меня не приложило о склон. Провернул всю затею с походом в Вессем. Закончил школу экстерном. К старшим классам у него была цель, и он к ней шел, не отвлекаясь на мелочи. Так что мы были уверены, что у него все сложится хорошо. Даже когда в автомастерской, где он работал в ночную смену, оборвался трос и он потерял левую, рабочую, руку. Конечно, ему выплатили компенсацию, но этого было мало. Полгода мы отдавали ему все, что зарабатывали, пытаясь собрать достаточно, чтобы он смог сделать бионический протез. Нико, понятно, отказывался, он бы и так смог учиться, но мне казалось это важным, и я убедила остальных. Оставшимися тремя пальцами много не наработаешь. Мы с Коди бросили школу и, обратившись в социальную службу, получили разрешение вкалывать в теплицах уже полный день. Эме вернулась в свой бар и потом никогда не рассказывала, что конкретно она там делала. Даже Тенна нашла работу — санитаркой в больнице, ее всегда тянуло к медицине и в перспективе она мечтала выучиться, ну, не на врача, понятно, но точно на медсестру. Мы все верили, что у нас получится. И у нас почти получилось.

Глава 2

Утром я очнулась на матрасе в квартире Эме. Голова раскалывалась.

— Эме? — позвала я.

Никто не ответил. Я со стоном поднялась и побрела умываться, прикидывая, чем стоит заняться в первую очередь. Съездить в нашу бывшую квартиру и узнать, что там творилось после того, как меня арестовали. Зайти в социалку отметиться и узнать насчет работы. Посмотреть, кто такой Борген Кару. Поесть. Хотя последние два пункта подождут.

Идти в нашу с Коди квартиру без Коди было страшно. Так что я направилась в социалку.

Отметившись — вот она я, не сбежала — я решила разобраться с трудоустройством. Утром я уже просмотрела сайты вакансий, но там были все те же Восточные шахты, куда женщин почти не брали, и лесничество, с которым связываться не хотелось, а еще требовались операторы разной тяжелой техники с соответствующим образованием и допуском. Пришлось идти на прием к трудовому инспектору. Моя социальная карточка снова вызвала подозрения, однако парень за стойкой все же сунул ее в терминал и стал задавать вопросы:

— Особые пожелания?

— Никаких.

— Прежние места работы?

— Государственные теплицы «Ивеко», клининговая компания «Аквамарин».

— Специальные навыки?

— Эээ… Знаю жестовый язык. Это годится?

— В смысле, язык глухонемых?

— Глухих, — поправила я.

Не люблю, когда их так называют. Коди не был немым, просто говорил не так, как все.

Парень быстро внес мои данные и пожал плечами.

— Для людей с судимостью ничего нет.

Ну еще бы.

— А если появится, мне сообщат?

— Ага, — кивнул он. — Но ты особо не рассчитывай. Походи сама, поищи. Иногда нужны рабочие, — он окинул меня скептическим взглядом, — на день-два, приходи утром к пятому автотерминалу, желающие обычно там собираются.

А вот об этом я не подумала. Конечно, смотреться на общем фоне я буду так себе, но попытаться стоит.

— Спасибо.

— Удачи.

Удача мне явно не улыбалась. Пятый автотерминал находился на другом конце Гетто, оттуда уходили автобусы за