По ту сторону моря - Екатерина Андреева Страница 5

Размытые силуэты постепенно приобретают четкость, и я усиленно стараюсь отыскать знакомые лица. Белые халаты, что-то надоедливо пищит, ноющая боль в теле. Она становится все сильнее, и в голову закрадывается глупая мысль, что тело просто не хочет просыпаться, что оно слишком долго лежало без движения. Какая чушь! Что произошло? Где я? Мысли разлетаются, как только я пытаюсь их ухватить, пытаюсь хоть что-то вспомнить. Не могу сосредоточиться.

– Осторожно, не дергайся, – ко мне наклоняется женщина, и я неосознанно отдергиваюсь назад. – Не бойся, все хорошо! Ты в безопасности!

Мне не нравится, как она это говорит. В Пустоши ты никогда не бываешь в безопасности, а значит, я не в рейте, значит, я снова в одном из Городов? Во мне нарастает паника, я не понимаю, что делаю здесь и почему вокруг меня столько лекарей. Где Двэйн? Где Ли и Вэнди? Где Шон и Мисс? Что они с ними сделали? Я замечаю на халате женщины цифру «9». Девятое Объединение. В этом нет никакого смысла. Женщина замечает мое волнение и снова начинает бормотать что-то успокаивающее, но я едва различаю ее слова. В ушах стоит перезвон, сердце колотится слишком быстро, мне становится тяжело дышать. Меня не должно быть здесь, не должно. Лица лекарей напрягаются, я распознаю в их глазах страх. Это хорошо, что они боятся меня. Это придает мне уверенности.

Кто-то хватает меня за руку, и мое тело реагирует мгновенно. Я вскакиваю, резко выдергивая руку, и с силой отталкиваю еще совсем юного лекаря от себя. Он падает, женщина вскрикивает от испуга, а другой мужчина перехватывает меня поперек туловища и пытается завалить назад. У меня вырывается неестественный рык, и я с размаху ударяю ему кулаком в лицо. Лекарь с криком отпрыгивает, зажимая окровавленный нос. Но мне плевать, внутри все горит от страха и необъяснимой ярости.

– Позовите стражей! – визжит женщина.

Я спрыгиваю с кровати и тут же растягиваюсь на полу. Меня охватывает ужас – я не могу идти! Мои ноги не слушаются. Вставай, вставай! Я бью по своим ногам и пытаюсь подняться, но ничего не выходит. Меня снова хватают, на этот раз сразу двое, и я в бешенстве колочу по всему, до чего могу достать.

– Отпустите! – мой одичалый крик пугает меня саму. Этот охрипший, наполненный животным страхом голос не может принадлежать мне.

– Успокойся! Ну-ка успокойся!

– Прочь! – я рычу и бью изо всех сил. Если бы я могла брыкаться!

Но ноги только изредка подергиваются и отказываются помогать. Меня больно прижимают к полу, тело прожигает огнем, и тогда я впиваюсь зубами в чью-то ладонь. Раздается истошный вопль.

– Дрянь! Она меня укусила!

Во рту остается вкус чужой крови, но на несколько секунд я получаю относительную свободу. Я хватаюсь за какую-то металлическую палку на колесах и хочу воспользоваться ей как оружием. Но эта штука оказывается слишком длинной и тяжелой, она лишь с грохотом падает на пол, ударяя и меня саму.

– Да держи же ты ее!

Руки повсюду, они шевелятся и извиваются, как гигантские черви. Кажется, что они заполняют всю комнату, придавливая меня к холодному кафелю. Я кричу и продолжаю истерически дергаться. Даже не представляю, откуда у меня столько сил. Я знаю, что уже проиграла, но все-таки не могу сдаться. Хочу убежать, хочу убежать, отпустите! Теперь мне прижимают еще и голову, руки и ноги обездвижены. Я почти уверена, что умру от накрывающего меня ужаса. Рядом опускается белый халат, и в его руке я замечаю шприц. Пожалуйста, только не это! Чувствую, как иголка проходит в плечо, но боли почти не замечаю. Проходит еще немного времени, и меня накрывает усталость. Больше не могу двигаться, в глазах все плывет, и постепенно я проваливаюсь в темноту.

Когда я проснулась во второй раз, тело болело еще сильнее, но в голове удивительным образом появилась ясность. Я вспомнила море и поезд. Вспомнила, как Двэйн отпустил мою руку и отправился на другой берег. Кажется, будто это случилось пять минут назад. Отчаянье, которое я испытывала в тот момент, оставалось таким же невыносимым.

Я открыла глаза, но на этот раз не увидела ни лекарей, ни пищащих аппаратов. Вокруг белели четыре стены, неестественно яркий свет бил в глаза, а в носу свербило от резкого запаха антисептиков. Я чихнула и услышала звон. На правом моем запястье блестел наручник, и его железная цепочка тянулась к металлическому изголовью кровати. Я не удивилась, увидев его, и лишь слегка поморщилась от острых иголочек, пробежавших по затекшей руке. Снова осмотрев комнату, я увидела только раковину и поблескивающий в свете ламп металлический унитаз. Больше ничего и никого не было.

Не успела я об этом подумать, как раздался легкий шум, и в комнате появилась девушка. Кристина. Ее черные волосы казались еще темнее посреди всей этой белизны, а легкая улыбка выглядела крайне неуместной. Тем не менее я была ужасно рада видеть знакомое лицо.

– Кристина! – прохрипела я и попыталась приподняться.

– Лежи, – девушка присела на край кровати и заставила меня опуститься на подушку. – Рада, что ты помнишь меня.

– Разумеется, почему нет?

– А почему ты устроила эту дикую драку в больнице? Ты покалечила сразу несколько человек.

– Я не понимала, где я. В тот момент я действительно ничего не помнила.

Девушка понимающе кивнула:

– Я так и подумала. После пробуждения возможны дезориентация и временная потеря памяти. Но все же, Алиса, что за варварство? Ты же и кусаться взялась.

Я слышала в ее голосе искреннее неодобрение и представляла, как она в очередной раз поражается «дикости изгнанников».

– Мои ноги – что с ними?

– Это тоже пройдет. Тебе назначат лечение, и они восстановятся. Нарушение работы конечностей тоже случается после комы.

– Я была в коме? – странно, но я не слишком удивилась.

– Да, тебя серьезно ранили, и хоть в Цитадели мы оказали всю возможную помощь, этого было недостаточно. Пришлось перевезти тебя в ближайшее Объединение, мы потеряли время. Было не так много шансов тебя спасти, но ты оказалась довольно крепкой. Удивительно, учитывая тот факт, что ты целый год прожила в Пустоши.

Я поморщилась от этого замечания. Неужели она думает, что все жители рейтов больше похожи на мертвецов, чем на живых людей?

– И долго я оставалась в коме? – лицо Кристины мне не понравилось.

– Почти четыре месяца.

Я