Ледокол - Ann Lee Страница 50

Я накрыла стол, и мы уселись. Я прижала Андрея к себе, и постоянно нацеловывала, и шептала, как я его люблю. Сын блаженно растянулся, уплетая бутерброд, и смотрел телевизор. И в сущности это был самый классный новый год. Мы живы, в тепле, сыты, и мы вместе.

Как мы уснули? Прямо за столом вырубились. Я, правда, когда начала валиться, пришла в себя, и поддержала сына.

— Андрюш, пойдём, я тебе наверху постелила, — я повела сонного ребёнка по скрипучей лестнице вверх. Уложила в кровать, полежала рядом, борясь со сном, а может и, не борясь, потому что пару раз я засыпала. И когда я снова начала вырубаться, решила что надо вставать, вдвоём на этой узкой койке, неудобно.

Я поцеловала Андрея и вышла, притворив за собой дверь. В гостиной так и вещал телевизор, и давал приглушённый свет. Я проскрипела вниз, по лестнице, решая по пути, куда деть недоеденное, да так и встала на пороге.

Кир сидел за столом, ко мне лицом. Вся его огромная фигура была подсвечена экраном телевизора. Он, молча, смотрел на меня, замершую на пороге. Сидел, широко расставив ноги, немного сгорбившись. На лице читалась усталость, и светлые глаза сейчас в полумраке комнаты казались темнее.

— Иди ко мне, — три слова, тихим низким голосом, отозвавшимся дрожью по всему моему телу.

Я облизываю пересохшие губы, и никак не могу вспомнить всё то, что собиралась ему сказать. Просто всё из головы вылетает. После этой хриплой просьбы, после этих слов.

И я иду.

Шаг за шагом, в этих дурацких тапках, и длинной футболке.

Мы так долго не виделись.

Интересно он видит во мне какие либо изменения. Подмечает, что я поправилась, потому что, у меня бывают ночные набеги на холодильник. И грудь моя стала пышнее, и наливается с каждым днём.

Отмечает ли он, как я смотрю на него, выискивая в его чертах, только мне приметные детали. Тонкий шрам на брови, и чуть заметную горбинку на носу.

Делает ли он тоже самое?

Тянет ли он воздух, чувствуя мой аромат. Особенный, принадлежащий только мне.

Потому что я, стоит мне только сделать пару шагов к нему, ощущаю, и горечь, свойственную его парфюму, и тонкую древесную нотку, а когда подхожу вплотную, улавливаю тонкий запах бензина, чуточку пота.

Всё это будоражит, и руки мои трясутся, когда я несмело, касаюсь его щеки. Веду по мягким волоскам бороды, рассматриваю его лицо, пристально, внимательно.

Что я там хотела ему сказать, ещё тогда когда он исчез в первую неделю?

Что он гад. Узнать, почему бросил.

А потом…

Потом, тоже были одни ругательства, и обжигающее чувство одиночества, пустота там, где сердце.

И потом, когда благодаря ему нас подвергли опасности, тоже, ничего доброго сказать ему не хотелось.

И вот он сейчас рядом. Желанный объект моих мечтаний. Такой невыносимый, и непримиримый, выводящий меня на эмоции, и самый сногсшибательный мужчина в моей жизни.

Он притягивает меня ближе и зарывается лицом в моей груди. Дышит с рычанием. Втягивает аромат, и даже через ткань футболки, меня обжигает его горячее дыхание. Ладони скользят по спине, верх, вниз, судорожно ощупывая, оглаживая моё тело. Словно он хочет убедиться, что я не сон. Что я реальна. Можно подумать, что порой ему приходилось видеть мой образ, и сейчас, он тактильно подтверждает моё наличие рядом с собой.

А я, зарывшись пальцами в его волосах, глажу его, склонившись к пропахшей табаком голове. Какой родной и гармоничный аромат. Меня сейчас часто тошнит, от запаха табака, а его запах хочется поглощать, дышать ненасытно, чтобы запомнить, чтобы запечатлеть.

Я вздрагиваю, когда он проводит ладонью по животу, касаясь его невзначай, мимоходом. Гладит мои бёдра, и утягивает к себе на колени. Сажусь и кладу голову ему на грудь.

Кир целует мою макушку, и закрывает в объятиях. Сжимает бережно руки, и держит. И так удобно и комфортно. Не хочется говорить, и выяснять что-то. Хочется наслаждаться этим теплом, уединением. В этой убогой комнате. В странном доме. Сидеть на коленях любимого человека, и впитывать эту неожиданную ласку, без намёка на пошлость. Так словно, он тоже скучал.

Страдал.

Тосковал.

И словно он любит меня.

7

Я задремала, а поняла это, когда меня разбудили взрывы фейерверков.

Надо же, даже в этой глуши, и то не скрыться, от ставшей уже привычкой, у наших людей палить в небо по любому поводу.

Вскинула лицо.

Телевизор так и светил экраном разгоняя темноту. На экране люди веселились, жгли бенгальские огни, пили шампанское. Звук еле-еле долетал до нас.

Оторвала голову от твердой груди.

Мы сидим за столом. Кир по прежнему держит меня на руках, а я без зазрения совести уснула, наконец, почувствовав его тепло, по которому так тосковала.

— С новым годом! — шепчу, заглядывая в усталое лицо.

— С новым годом, — повторяет Кир.

— Что дальше? Опять уйдёшь? — решила я не тянуть, сразу расставим все точки.

Его лицо не меняет отстранённого выражения. Он смотрит на меня, но словно сквозь.

— А ты хочешь, чтобы я остался? — наконец подаёт он голос.

— А тебя волнуют мои желания? — выдаю с обидой, потому что, не смотря на все те трепетные чувства, что взмыли у меня в груди, при его появлении, ещё тяжёлым осадком давила обида.

— Если захочу остаться, позволишь? — спрашивает он, игнорируя мой выпад. И честно говоря, сбивает с толку, потому что именно спрашивает. Не давит, не утверждает. А ещё я и сама не знаю, позволю ли.

Нет, я знаю, что хочу его. Хочу, чтобы был рядом, хочу, чтобы любил. Но между нами же пропасть… Это тогда, мы играли в подобие отношений, но сидение в заброшенном подвале отрезвило меня. Ведь всё могло сложиться не так удачно, а сколько ещё вот таких Сарханов может быть. И это вносит коррективы… Да и не достаточно мне теперь роли одной из его «девушек». А большего он мне вряд ли предложит.

— Останься на эту ночь, — нахожу компромисс между своими желаниями и доводами разума. В конце концов, у нас не было никакого прощания, путь эта праздничная ночь сойдёт за него.

Кир молча, поднимает меня на руки и несёт к расстеленному дивану.

Как мы с Андреем корячились, чтобы разложить эту книжку!

Он аккуратно опускает меня на постель, садиться рядом. Гладит мои плечи, ладони скользят