Грушенька и сын шейха - Зинаида Хаустова Страница 51

— Ого, — Волков присвистывает, — все настолько серьезно?

— Не знаю, серьезно или нет, — напрягаюсь я, — рано говорить, мы знакомы без году неделю.

Дверь ванной хлопает, и мы замолкаем. Груша появляется в подаренном кимоно, и я готов ее съесть за это. Появляется желание выставить Волкова, чтобы он не пялился на домашнюю Ракитину. Это зрелище только для меня.

— Петр, у вас, наверное, очень интересная жизнь? — спрашивает мышка. — Постоянно путешествуете по миру.

— Честно говоря, уже надоело, — Волков устало качает головой, — хотелось бы на полгода запереться на даче и забыть о перелетах.

— Не планируешь закончить спортивную карьеру? — поддерживаю тему, — Может стоит, если усталость накопилась?

— Все чаще думаю об этом, — признается Петя, — но пока в фоновом режиме.

Трепемся обо всем на свете. Но мне все труднее концентрироваться на разговоре. Разглядываю мышку в развратном кимоно. Ловлю ее мимику, зависаю на жестах.

Волков прослеживает мой жадный взгляд, обращенный на Грушу, и многозначительно откашливается.

— Груша, спасибо за ужин. Глебчик, вам же на работу завтра. Я, пожалуй, пойду, — вытирает губы салфеткой и бодро выскакивает из-за стола.

Даже не думаю отговаривать друга. Бросаю ему благодарный взгляд. В прихожей обмениваемся рукопожатием.

— Рад был увидеться, брат, — искренне заверяю.

— Я надеюсь, вы все-таки выберетесь ко мне на выходных. Груша, приятно было познакомиться.

— Главное, неожиданно, — смеется мышка, — тоже очень приятно.

Дверь за гостем захлопывается, и я дергаю Грушу за руку. С силой впечатываю в свою грудь.

— А теперь объясни, почему ты знакомишься с мужиками в общественных местах? — рычу я.

Глава 54. Обещание

Аграфена

На мгновение зависаю от внезапной агрессии, потом пытаюсь оттолкнуть Князева. Не понимаю его претензию. Просто какой-то бред.

— Мне молчать, когда кто-то представляется? — изумленно интересуюсь я.

— Именно. Ты не догадываешься, зачем тебе представляются голые мужики в бассейне? — вкрадчиво спрашивает Глеб.

На секунду задумываюсь и выдаю самый логичный по-моему ответ.

— Подозреваю, что молча сидеть в джакузи скучно, — предполагаю я.

— Ты серьезно или решила меня подразнить? — в глазах Князева мелькает что-то опасное.

— Я серьезно. Ты подозреваешь своего друга в недостойных намерениях? — пытаюсь воззвать к здравому смыслу Князева.

Почему-то мой аргумент не успокаивает, а наоборот драконит Глеба.

Он прижимает меня к стене и вгрызается в мои губы. Это даже не поцелуй, а какой-то акт насилия. Кажется, пытается заткнуть мне рот и подчиняет своей воле.

Сдергивает мой шелковый халатик и мрачнеет еще больше.

— Груша, только не говори, что ты в таком виде ходила на фитнес.

Не сразу понимаю, что имеется в виду. Прослеживаю за взглядом Глеба и вижу свое красное белье.

— Да, ходила, у меня здесь нет комплектов другого цвета, — сначала тушуюсь от претензии Князева, но потом заражаюсь его злостью, — вообще, не понимаю, в чем претензия. Я надевала его для тебя.

— Мне не нравится, что ты ходишь в фитнес, — бубнит Князев.

Поднимаю на него глаза. Кажется, меня подводит слух. Он же все это говорит не всерьез?! Даже голова кружится от происходящего. Делаю глубокий успокаивающий вдох.

— Я могу сама решать, чем мне заниматься, Глеб. Мы в России. Я свободная женщина. Ты мне даже не муж.

Князев звереет от моей тирады. Подхватывает меня на руки и тащит в спальню. Швыряет на кровать. Молниеносно раздевается и нависает надо мной.

Снова подчиняет мой рот. Сдергивает трусики. Раздвигает ноги коленом.

Его одержимость и пугает, и возбуждает одновременно. Каждым своим действием он хочет опровергнуть мои слова. Показать, что свобода мне только мерещится. Продемонстрировать, что я принадлежу ему.

Сковывает мои движения, прибивает запястья к матрасу. Рычит прямо в губы:

— Не смей никогда знакомиться с мужиками в мое отсутствие.

Не успеваю возмутиться нелепым приказом, как Князев входит в меня яростным толчком. Вместо слов с губ слетает стон от ощущения наполненности. Глеб ловит этот вскрик своим ртом. Его язык требовательный и грубый. Нежность в сегодняшние опции не входит.

— Обещай, что не будешь ни с кем знакомиться, — повторяет свое требование Глеб.

— Это бред какой-то, — бормочу я.

Член Князева таранит какую-то чувствительную точку, и мозг все больше туманится. Мышцы каменеют. Напряжение нарастает. Уже чувствую, как мои стеночки требовательно сжимают ствол Глеба.

— Не смей кончать, Груша, — Князев резко замирает, — сначала пообещай.

— Нет, не останавливайся, — умоляю я, — только не сейчас. Я все обещаю.

— Умница, мышка, — Глеб с силой толкается в напряженное лоно, выбивая из меня крик облегчения. Мое тело выгибается дугой. Стенки сокращаются от многочисленных спазмов. Князев резко выходит и изливается мне на грудь.

Возвращаюсь к жизни и залезаю на плечо Глеба. Сейчас он кажется умиротворенным. Агрессия больше не фонтанирует.

— Он хотел тебя трахнуть, — сообщает мне Князев.

На секунду зажмуриваюсь. Так дико это звучит.

— Не может быть, — выдыхаю я.

— Просто прими как аксиому, — устало вещает Глеб, — если с тобой кто-то знакомится, он хочет тебя трахнуть.

После оргазма спорить не хочется, но в озвученное я не очень-то верю. По этой логике мужчине от женщины нужно только одно. А как же простое человеческое общение? Видимо, Князев относится к той секте, которая не верит в дружбу между мужчиной и женщиной. Наверное, какие-то мусульманские заморочки.

Все-таки странно, что Глеб успел впитать все эти предрассудки. Он же воспитывался в России европейскими людьми. Откуда все эти исламские замашки? Неожиданно вспоминаю о дурацком обещании.

— А если я знакомлюсь по рабочим вопросам или в компании, — иронично вздергиваю бровь, — это тоже нельзя без твоего позволения?

Искренне надеюсь, что Князев рассмеется и сообщит, что он пошутил.

— Груша, ты поздно торгуешься, — расслабленно комментирует Князев, — ты уже все пообещала. Все знакомства в моем присутствии. А на будущее бесплатный совет: не давай обещаний во время секса.

— Цирк-шапито, — бормочу я, — скажи честно, следующим шагом ты попытаешься надеть на меня паранджу?

— Если совсем честно, я бы не возражал, — ухмыляется Князев.

— Против гарема ты тоже бы не возражал?

— Нет, гарем мне не нужен, — успокаивает меня Глеб, — я предпочитаю последовательные, а не параллельные связи. Впрочем, у меня нет опыта длительных отношений. Допускаю, что в какой-то момент может возникнуть потребность в разнообразии.

— Дикость все эти гаремы, — замечаю я, — как можно так измываться над женщинами. Заставлять их делить одного мужчину.

— Женщины часто делят одного мужчину, — равнодушно заявляет Глеб, — в исламе это все честнее. Есть правила и обязанности сторон. Прости, но христианство в этом вопросе лицемерно до степени подлости. Один институт бастардов чего стоит.

— Ну да, лучше отбирать детей у матерей, как это делается в